Мексиканская трава (перевод книги РАУ «Секс, наркотики и магика», глава IV.)

От редакции. Cегодня мы публикуем перевод ЧЕТВЕРТОЙ ЧАСТИ легендарной книги Роберта Антона Уилсона «Sex, Drugs and Magick: A Journey Beyond Limits», — «МЕКСИКАНСКАЯ ТРАВА» — несколько месяцев назад завершенной переводчиком, благодаря которому ты смог познакомиться с уже почти 90% книги «Ксенолингвистика» Дайаны Рид Слэттери.

Напоминаем, что познавательная и весёлая книга РАУ была несколько месяцев назад издана дружественным проектом «Касталия» и появилась в продаже. Как мы и обещали, по договорённости с «Касталией» с наступлением лета мы начинаем публиковать оставшиеся главы «Sex, Drugs and Magick» на нашем сайте. Следите за обновлениями — следующие главы появятся в ближайшие недели.

Приобрести бумажную версию, буде на то ваша воля, можно, написав напрямую руководителю «Касталии» Олегу Телемскому или в книжных магазинах «Все свободны», «Циолковский», через паблик «Книги по психологии и психотерапии» и, возможно, в иных, неведомых нам пока анклавах реальности.
СЕКС, НАРКОТИКИ И МАГИКА

МЕКСИКАНСКАЯ ТРАВА

Во многих местностях происходит разгул преступности, и за прошедшие годы число преступлений лавинообразно растёт; большую часть преступлений совершают люди, употребляющие наркотики, по собственной воле ставшие зависимыми… Подобная безалаберность и вредоносное употребление наркотиков могут вести лишь к трагической смерти…

Наша молодёжь по природе своей любопытна, не боится экспериментировать… Они слишком много думают о себе: субъективность вместо объективности, заботы о других. Под воздействием наркотиков они либо оказываются в крайней степени возбуждены, лишены страха, и готовы нарушить законы и правила приличия — или же они оказываются на дне бездны депрессии, готовые лишить себя жизни. Посреди лжи, соблазна, беременностей, разбоя, краж и даже убийств…

Разнузданность повсюду.

— «Злоупотребление наркотиками — путь в никуда»

Департамент шерифа Грин-Каунти (штат Огайо),
исправленное издание 1972 года

Разнузданность повсюду, это точно. Семьдесят лет назад мексиканские чернорабочие в Техасе и Луизиане начали распостранять травку, вывезенную со своей родины, а теперь она повсюду, как чума, и великую республику наших отцов-основателей подтачивают секс и грех.

Так в целом видят это копы и священники.

Истинное положение дел немного сложнее. Разнузданность в крупных дозах всегда была повсюду; именно она в наибольшем почёте у человечества, и это она чётко отделяет нас от ближайших родичей из числа обезьян, у большинства которых период половой охоты не длится круглый год, как у нас. Несомненно, если бы не беспрестанное желание заниматься сексом у человека, сильнейшее среди всех животных, на этой небольшой планете нас бы не стало так много.

И марихуана не была завезена из Мексики, чтобы помрачить высокие идеалы наших отцов-основателей. Скорее это растение родом из Евразии было сначала завезено на этот континент нашими отцами-основателями (в особенности Джорджем Вашингтоном), а затем, позднее, принято мексиканцами. Если на берегах Рио-Гранде и имел место соблазн, то первые поселенцы в Вирджинии были соблазнителями, а невинные мексиканцы — соблазнёнными. По-видимому, на нашем континенте не было марихуаны до 18 века, и главной причиной её широкого распостранения стал энтузиазм Джорджа Вашингтона.

Этот любопытный факт, на который моё внимание обратил доктор Майкл Олдрич, подробно задокументирован в «Письмах Вашингтона», опубликованных издательством при федеральном правительстве США (U.S. Government Printing Office) в 1931 году. Приведу несколько цитат:

Том 31, страница 389, октябрь 1791 года, письмо из Маунт-Вернон Александру Гамильтону, министру финансов:

«Насколько… было бы уместно, по вашему мнению, поддержать выращивание хлопка и конопли в тех регионах Соединенных Штатов, которые подходят для указанных культур?»

За последующие три года, Вашингтон, очевидно, определился с ответом, а что Гамильтон ответил насчёт «уместности», мы не знаем. В томе 33 на странице 279 мы обнаруживаем его письмо из Филадельфии своему садовнику в Маунт-Верноне, где он пишет, чтобы тот «добился как можно большего от семян индийской конопли» и «сажал её повсюду», такое предписание можно истолковать даже так, что он отказался от прочих сельскохозяйственных культур. С ещё большим энтузиазмом на странице 384 он пишет, обращаясь «дорогой доктор» к неустановленному адресату:

«Благодарю вас и за семена, и за письменные инструкции, которые вы столь любезно мне выслали. Изготовление препарата из силезской конопли — вещь действительно любопытная…»

А на странице 469 он снова напоминает садовнику о семенах индийской конопли:

«Я хочу, чтобы семена были сохранены в должное время и с минимальными потерями».

На следующий год Вашингтон еще больше озаботился сохранностью семян и увеличением урожая. На странице 146 тома 34, в письме от 15 марта 1795 года, он снова пишет садовнику:

«Предполагая, что вы сохранили все семена индийской конопли, какие было возможно, прошу вас тщательно посадить их снова для обеспечения наличия полного запаса семян».

На странице 72 тома 34 из недатированного письма (весна 1796 года) мы получаем подтверждение тому, что с годами эта необычная страсть не уменьшалась; Вашингтон вновь пишет садовнику:

«Как распорядились семенами индийской конопли, запасёнными прошлым летом? Их следовало абсолютно все снова посадить; так можно будет не только собрать запас семян для моих личных целей, но и распространить семена среди других людей; поскольку эта конопля более ценна, чем обычная». [1]

На странице 265 тома 35 Вашингтон продолжает терзать садовника насчёт семян (записи того, что об этом всём думал садовник, до нас не дошли), а на странице 323 приводится письмо сэру Джону Синклеру, в котором он утверждает, что его эксперименты определённо показали, что «индийская конопля во всём превосходит новозеландскую».

Некоторые из консерваторов-поклонников генерала выдвинули предположение, что конопля его интересовала лишь как источник пеньки для канатов (такими пользовались при повешении). Это, конечно, считается куда более благовидным, чем любое проявление интереса к рекреационному употреблению растения, но теория с канатами попросту не выдерживает критики. Ещё 7 августа 1765 года Вашингтон пишет в своём дневнике («Дневники Джорджа Вашингтона», Houghton-Mifflin, 1925 год): «Начал отделять мужские растения конопли от женских – пожалуй, поздновато». Для производства пеньки вовсе не требуется отделять мужские растения от женских, но это действие совершенно необходимо для получения марихуаны из цветущих верхушек женских растений.

Некоторые авторы, согласившиеся с этим неизбежно следующим из приведённых свидетельств выводом, всё-таки пытаются утверждать, что Джордж Вашингтон никак не мог курить траву в рекреационных целях. Вместо этого, предполагают они, он, возможно, употреблял марихуану из-за её обезболивающих свойств, чтобы справляться с частыми приступами зубной боли. (Если учесть то, насколько он неравнодушен к предмету в письмах, приступы зубной боли, должно быть, случались очень часто). Даже и в таком случае он всё равно достаточно часто накуривался, неважно, какая при этом была главная цель. А его стремление «распостранить семена среди других людей» отчасти объясняет то, что растение, бывшее неизвестным на нашем континенте во времена, когда Вашингтон только родился, столетие спустя можно было обнаружить в различных штатах и в Мексике.

Анаша: от доисторических времён до наших дней

У этого растения, конечно, была долгая история и до этого, некоторую часть которой мы уже затрагивали в главе третьей, посвящённой гашишу. Cannabis sativa, по-видимому, родом из Азии, возможно, с берегов Каспийского моря, и разведение этого растения началось с началом того, что можно назвать Первой Наркотической Революцией — по меньшей мере за пятнадцать тысяч лет до рождества Христова. Наши предки в Евразии в то время были преимущественно охотниками, и их религией был шаманизм, который основывается не на догматах или учениях, а на настоящих видениях или «духовных переживаниях». Поиск такого переживания (чёрного входа в Эдем) всегда был присущ шаманизму, и всегда осуществлялся различными способами, возможно, включавшими в себя и применение различных наркотиков, хотя в основном для этого применяли самогипноз, отшельничество, садомазохизм (человеческие жертвоприношения, самоистязание), мелогипноз (при котором в транс входят за счёт ритмичного пения), и так далее. Примерно за 15 тысяч лет до нашей эры началась первая Наркотическая Революция, когда обнаружили, что употребление наркотиков является самым лёгким способом достичь этих изменённых состояний сознания.

Эти сведения, по-видимому, очень быстро распостранились на запад и юг, в Европу и Африку, а также на территории Сибири и Северной и Южных Америк, с почти такой же быстротой. По словам Питера Фёрста (Peter Furst), профессора антропологии из Государственного университета Нью-Йорка, на данный момент учёные достаточно уверены в том, что в некоторых областях Азии применение наркотиков шаманами началось по меньшей мере за 15 тысяч лет до нашей эры; свойства мухомора (согласно недавно выдвинутым теориям, являющегося «сомой» индуистов) были обнаружены примерно за 5 тысяч лет до нашей эры, волшебных грибов из Мексики — по меньшей мере за 2 тысячи, а пейота — за тысячу лет до нашей эры.

(По-видимому, психоделические грибы стали краеугольным камнем ранней Наркотической Революции, и, как пишет Джон Аллегро в книге «Священный гриб и крест», именно этим объясняются сексуальные ритуалы, которые не скрывались в религиозных культах того времени, потому что гриб выглядит как пенис и в восприятии верующих вызывает образы, связанные с сексом. Аллегро также считает, что для многих божеств, включая Диониса, Осириса и Иисуса, основой послужил гриб. Он увязывает непорочное зачатие этих богов с тем фактом, что воспроизводство грибов долгое время оставалось тайной, недоступной пониманию: никакой системы половых признаков не обнаружили ни первобытные культуры, ни античные цивилизации, ни даже западная наука до середины девятнадцатого столетия. До этого момента волшебный гриб казался поистине чудесным, непорочно зачатым — в особенности когда «вкушали его плоть» или «пили его кровь», ферментированный сок, который отправлял человека прямиком в небесные царства вечности).

Частью этого процесса, который, возможно, являлся самым важным в эволюции религий, было то, что каннабис распостранился по Европе и Азии и попал в Африку. Китайцам, как уже упоминалось ранее, был известен каннабис на самых ранних стадиях развития их общества. Они использовали вырезанный из его стебля посох при лечении различных заболеваний. Этот посох был в форме змеи, обвившейся вокруг жезла, что очень похоже на существующую до сих пор врачебную символику, или на кадуцей Меркурия, и явственно предполагает магическое и религиозное предназначение. Во времена ранней ханьской империи (200 год нашей эры) знаменитый врач Хуа То использовал смолу каннабиса и вино в качестве обезболивающего средства при хирургических операциях.

Почти на другом конце света Демокрит (живший в 460–370 годах до нашей эры) описал видения (и «неумеренный смех»), которые вызывало ритуальное употребление этого растения, по-видимому, воскуриваемого с миррой и ладаном и вдыхаемого участниками ритуала, сидящими вокруг жаровни — это было распостранено в древних цивилизациях в регионе Средиземного моря. Выдвигались предположения, что и сам Демокрит был приверженцем этого обычая, и это может объяснить его репутацию «смеющегося философа» (Р. Гордон Уоссон, кстати говоря, предполагал, что Платон, как и многие его соплеменники-греки, прошёл посвящение в элевсинские мистерии или подобный обряд, включавший употребление «волшебного гриба»). Уоссон утверждает, что грибной опыт навёл Платона на мысли о том, что над нашей обычной вселенной или по соседству с ней существует другой, вневременный мир.

Каннабис был хорошо известен арабам к тому времени, когда был составлен сборник сказок «Тысячи и одной ночи» (десятый век). В одной из них рассказывается о султане, который засыпает (во время того, как ходит переодевшись среди горожан, чтобы узнать их настроения — традиционный сюжет) на полу, а затем на него мочится рыбак, угашенный гашишем. Наутро рыбака вызывают во дворец, где султан говорит, что это он был тем, на кого рыбак мочился. «И что с того?» — дерзко говорит рыбак. «Ты в это утро в своём дворце, я прошлой ночью был в своём». Султан был философом, для него «слаще любой музыки в его владениях был звук правдивых слов», и он сразу же простил рыбака, сказав: «Мы оба — султаны!»

Ещё одна арабская байка повествует о трёх мужчинах, которые прибывают под стены города после заката, когда ворота закрыты. Первый, выпивоха, немедленно ярится и кричит: «Давайте вышибем проклятые ворота!» Второй, пристрастившийся к опиуму, пассивен, типичным образом соответствуя своему излюбленному наркотику. «Давайте поспим на земле до утра», — говорит он. Третий — курильщик каннабиса, и он смотрит на вещи характерным для них образом. «Давайте проберёмся внутрь через замочную скважину», — с глубокомысленным видом предлагает он…

В Индии употребление каннабиса в рекреационных целях восходит, по-видимому, примерно к пятому столетию до нашей эры, и в одном из мифов утверждается, что человечеству его подарил Шива, бог секса, опьянения и мистицизма; в других версиях этого мифа Шива на самом деле воплощается в индийской конопле. Примерно с тех времён до настоящего момента врачи в Индии прописывали экстракт каннабиса от дизентерии, солнечного удара, несварения желудка, отсутствия аппетита и других заболеваний. Шиваиты применяют его в своих религиозных обрядах, а другие секты считают его полезным в качестве духовной подготовки к чтению священных текстов или входу в священные места.

Наркотики на основе каннабиса попали во многие районы Африки в очень древние времена, но наибольшую популярность обрели ближе к современности благодаря завоевателю по имени Каламба Мукенге, который подчинил большинство племён в Конго в 1888 году и попытался объединить их в один народ. Позаимствовав идею у прежних завоевателей, Мукенге решил, что местных богов племён надо подчинить «единому Богу», который будет объединять их всех. В качестве этого подходящего для всех «Единого Бога» он избрал растение — каннабис.

В таких областях Северной Африки, в которых существовала цивилизация с древних времён, каннабис всегда играл важную роль. Пол Боулз, композитор и писатель, отметил, что наркотик-производное конопли оказал влияние на «музыку, литературу и даже некоторые аспекты архитектуры» в этом районе.

Конопля попала в Мексику, как мы убедились, после того, как Вашингтон и прочие плантаторы из Вирджинии с энтузиазмом распостранили её на юге Соединённых Штатов. Ещё в 1902 году антрополог Карл Лумгольц писал, что некоторые индейские племена на северо-западе Мексики использовали её листья при проведении религиозных обрядов, когда не могли достать кактус пейот. Они называли её «rosa maria» (Роза-Мария), но так и не ясно, очеловечивали ли они её и считали ли богиней (вроде Пейотной Женщины). В местах проживания тепехуа «rosa maria» превратилась в «santa rosa» (Святая Роза), но во всех других местах она стала «maria juana» (Мэри-Джейн) — отсюда и наше современное название, марихуана. Под последним названием она прославилась в знаменитой строевой песне повстанцев Панчо Вильи во времена мексиканской революции 1910–1920 годов:

La cucaracha, la cucaracha,

Ya no puede caminar,

Porque no tiene, porque no tiene,

Marijuana que fumar.

(«А таракашке сегодня тяжко, совсем не может он ходить. Ах, дайте, дайте скорей бедняжке марихуаны покурить»). Отсюда могло пойти нынешнее жаргонное выражение roach («таракан» означающее кончик сигареты с марихуаной).

Интересный мексиканский ритуал, включающий употребление марихуаны, описывается в книге «Плоть богов» (Flesh of the Gods) Питера Фёрста (Peter Furst), речь там идёт об индейцах тепехуа. Они считают это растение потенциально опасным (как и наши законодатели в Вашингтоне), но управляются с ним посредством ритуала, а не законов, увязывая его употребление с поклонением трём самым могущественным местным божествам, Иисусу, Богоматери и солнцу. С молитвой, а иногда смехом, они накуриваются, окружённые песнями, речами, звоном колокольчиков, танцами, декламацией нараспев и свистом. Эта церемония не только позволяет каждому молящемуся встретиться лицом к лицу со своим божеством, но, как считается, и исцеляет любые болезни у живущих в селении детей.

Комик Флип Уилсон на вечернем ток-шоу, посвящённом марихуане, описал похожую синкретическую религию (на этот раз объединившую в себе анашу, христианство и верования народов Африки), которая встретилась ему на одном из островов в Карибском море.

Старый джазмен однажды рассказал мне о неизвестном антропологам культе, который процветал в Чикаго в тридцатые годы двадцатого века. В тот единственный раз, когда ему позволили присутствовать на одной из их церемоний, там присутствовали шесть последователей культа, все они были музыкантами, некоторые — белыми, некоторые чёрными. Каждую сигарету с марихуаной зажигал жрец или шаман, а затем её передавали по кругу, так, как это принято делать среди курильщиков анаши и сейчас. Церемоний не было, было только созерцание и периодические «заявления» вроде практикуемых «Обществом друзей» (квакерами). У каждого участника было божественное имя, и когда заявлений было негусто, жрец время от времени просил их сделать.

«Как оно у Господа Кришны?» — мог спросить он.

«Господь Кришна в покое на втором уровне», — ответ мог быть таков.

«Как оно у Господа Шивы?» — мог спросить жрец следующего.

«Господь Шива в блаженстве на пятом уровне», — отвечали ему.

Мой друг не располагает сведениями об истоках этого культа, о том, как они придумали называть себя именами из индуизма, о загадочных (каббалистических?) выражениях насчёт уровней (астральных?) и обо всём прочем. Я привожу эти сведения здесь не из-за того, что они сами по себе любопытны, но в надежде на то, что какой-нибудь сведущий историк джаза или антрополог сможет лучше прояснить этот вопрос.

Ещё более современный культ в духе традиционного шаманизма, связанный с марихуаной, показывали в передаче “CBS News” в 1970 году, в нём состояли несколько американских солдат, служивших во Вьетнаме. Солдаты использовали дробовик — являвшийся объектом религиозного поклонения и называемый ими «Ральфом» — чтобы выкуривать кучи травы, дико упарываясь. Командир взвода, будто шаман из каменного века, разряжал дробовик, забивал травку в отверстие для патронов, а потом выдыхал дым по очереди каждому из солдат в рот. Профессор Питер Фёрст, антрополог, в этой связи отметил, что подобная «спонтанная ритуализация» практически является неотъемлемой частью употребления психоделиков (сравните только что приведённую историю с традицией передавать друг другу косяк в «волшебном круге», распостранённой даже среди самых легкомысленных курильщиков) и применение смертоносного оружия здесь странным образом схоже с тем, как некоторые южноамериканские индейцы в психоделических религиозных обрядах используют трубки, схожие со смертоносными духовыми ружьями.

Анаша и секс

За марихуаной уже давно закрепилась репутация «самого мощного афродизиака в мире», цитируя детективный роман Джона Диксона Карра «Вне подозрений». Современные светила оспаривают это утверждение и заявляют, что ни анаша, ни любое другое вещество не является настоящим афродизиаком. То есть употребление анаши или любого другого наркотика не вызовут у человека страсть в нейтральной во всех остальных отношениях ситуации.

Однако нет ни малейшего сомнения, что марихуана у многих действительно улучшает секс при благоприятных условиях.

Когда речь шла о гашише, мы уже приводили несколько типичных рассказов употреблявших его из книги Барбары Льюис «Сексуальное влияние марихуаны». Вот ещё показания из того же источника:

38-летний диктор на радио:

Тело женщины превращается в кафетерий. Тебе хочется съесть каждую его часть. Ни одна его часть не запретна, и всё же все они святы.

Домохозяйка, 31 год:

Это длилось вечно. Всё — прелюдия, сам акт, оргазм. Я уверена в том, что марихуана продлевает секс за пределы обычного. Она повышает вашу выносливость.

22-летняя студентка Университета Нью-Мексико:

Я знаю, что на самом деле марихуана — не афродизиак. Но для меня это не так. Потому что когда мы курим с моим молодым человеком, ощущения доходят прямо до моих гениталий. Он может находиться в другой комнате, а я почувствую это во влагалище. Это происходит почти что само по себе.

26-летняя домохозяйка рассказала, как попробовала марихуану в полдень, будучи одна дома:

Я так распалилась, что позвонила на работу моему мужу и требовала, чтобы он немедленно приехал домой. Когда он отказал мне… меня так донимало это чувство, что я пошла в спальню и помастурбировала.

Бывший комиссар Федерального бюро по наркотикам Гарри Дж. Анслингер:

На самых ранних стадиях интоксикации оказывается сломлена сила воли… моральные преграды рушатся, что часто ведёт к распутству и половым сношениям.

Доктор Джеймс Фэйдимэн (James Fadiman), психолог:

Марихуана помогает вам прислушаться к вашим чувствам. Всё, что помогает вам лучше сознавать, улучшает секс.

Обычно приверженцы марихуаны упоминают повышенную чувствительность, эмпатию, и так далее. И напротив, издатель медицинского журнала рассказал Барбаре Льюис, что марихуана улучшила его сексуальную жизнь, сделав его брутальнее:

Почему я стал лучше в постели? Потому что я обнаружил, что стал трахать женщин гораздо жёстче, чем мне случалось ранее. Я готов принять тот факт, что некоторым женщинам нравится, когда их жёстко ебут.

Студент университета Беркли заявил, вторя нашим заявлениям относительно свойств йоги секса:

Ты действительно занимаешься любовью по часу, по полтора часа. Без марихуаны ты приступаешь к самой ебле гораздо раньше и она заканчивается гораздо раньше.

У 22-летней студентки с Лонг-Айленда был опыт, который приверженцы йоги секса тоже узнают:

Иногда после того, как я покурю, я буквально ощущаю себя здоровой пиздой. И что он — гигантский пенис. Так видишь себя мысленным взглядом.

32-летний фармацевт из Калифорнии сообщил о таком же традиционном для оккультизма опыте:

Я иногда чувствую себя будто огромным половым членом, будто я воспроизвожу толчки пениса. А тело женщины всё превращается в одну глубокую вагину. Это восхитительное ощущение, ему свойственен свой ритм, своё движение и музыка.

Доктор Луис Джольон Уэст, психиатр:

Во многих публикациях неоднократно упоминалось, что марихуана — не афродизиак. Но я думаю, будет справедливо сделать обобщение, заявив, что марихуана усиливает аппетит — в любой области, включая сексуальный аппетит, и если человек употребил марихуану, ему потребуется меньшая психосоциальная стимуляция, чтобы достичь соответствующего настроя, чем если бы он оставался абсолютно трезвым.

Конечно, есть некоторые люди, которые сообщают о полном отсутствии эффекта от марихуаны в области секса. Это не должно нас удивлять. Нет настоящего афродизиака, как мы несколько раз отмечали — по крайней мере, нет в традиционном мифическом смысле вещества, которое у всех употребивших его вызывает один и тот же род сексуального влечения. Первый закон психофармакологии — это то, что воздействие любого вещества отчасти зависит от самого вещества, а отчасти от установки и обстановки (душевного настроя человека и действующих сил в окружающей его среде). Если принимать это во внимание, возможно, смело можно говорить, что имеющиеся на настоящий момент данные достаточно убедительно показывают, что марихуана для подавляющего большинства употреблявших её несомненно является безопасным и приятным средством улучшить свои сексуальные переживания.

Опасность травы

Конечно, многие до сих пор заявляют, что травка ужасно опасна. Их доводы становятся все более и более неубедительными. Сложно найти научные данные, которые бы подтверждали их заявления, а вот когда ищешь научные данные, подтверждающие, что анаша не опасней для человеческой цивилизации, чем жвачка, вы буквально тонете в потоке свидетельств.

В 1982 году правительство Англии назначило Комиссию по вопросу наркотиков на основе конопли, задачей которой стало исследование ситуации с употреблением наркотиков на основе каннабиса в Индии, где каннабис обычно употребляют в составе молочного напитка «бханг» или курят в виде «чараса», который, как правило, считается более мощным, чем марихуана (по некоторым оценкам, действие чараса даже мощнее, чем действие гашиша). Комиссия, опросив тысячи врачей и употребляющих эти наркотики граждан и исследовав все рассказы о «зависимости» или «психозах», возникших в результате злоупотребления ими, на что потребовалось два года, заключила, что каннабис не вызывает зависимости, что, как правило, распостранено «умеренное употребление» веществ, что чрезмерное употребление или злоупотребление происходит редко, что рассказы о «психозах» не имеют реальной основы, и что рассматриваемые наркотики не представляют угрозы; комиссия рекомендовала не принимать ограничительные законы, и они не принимались до того момента, как Индия ратифицировала конвенцию ООН о наркотических средствах спустя более пятидесяти лет — что было сделано, по свидетельствам доктора Джоэла Форта, бывшего в тот момент консультантом во Всемирной Организации Здравоохранения, лишь потому, что американская делегация принудила индийцев к этому. И даже тогда в Индии не объявили вне закона соцветия конопли, из которых делается марихуана.

В 1923 году армия США, не особо славящаяся своей либеральностью, также предпринимала расследование в связи с курением марихуаны среди американских солдат в зоне Панамского канала. И снова в заключительной части отчёта сообщалось, что привычка безвредна и запрещать её нет нужды; отмечалось, что алкоголь создавал больше неприятностей для тех солдат, которые его употребляли.

В 1942 году комиссия Ла Гуардии занималась вопросом пристрастия к марихуане жителей Нью-Йорка, и также пришла к выводу, что курение травки не вызывает зависимости и не оказывает ярко выраженного вредного воздействия даже на тех, кто курит на протяжении десятилетий (консерваторы часто заявляют, что Американская Медицинская Ассоциация опровергла отчёт комиссии Ла Гуардии. Это не совсем так. Один из авторов статей для «Журнала АМА» не признал этот документ).

В 1968 году доктора Цинберг и Вайль в Бостоне провели одно из наиболее серьёзных научных исследований марихуаны для того времени. Они также не обнаружили ярко выраженного вредного действия. Впоследствии я беседовал с доктором Цинбергом, и он упомянул, что он встречал у некоторых употреблявших марихуану временное состояние, напоминающее психоз, хотя в контрольной группе этого исследования такого не происходило. Он подчеркнул, что подобные состояния всегда носили временный характер и встречались только у людей, ранее не знакомых с действием наркотика — обычно, как он сказал, это были родители, которых приобщили их дети. Транквилизаторы успокаивали их быстро, в течение нескольких часов, добавил он.

Заседание президентской комиссии по вопросу марихуаны (22 марта 1972 года), что хорошо известно, пришло к тем же основным выводам, и комиссия рекомендовала отменить тюремные сроки за курение травки. Президент Никсон, однако, не согласился с выводами комиссии, сказав, по сути, что их доказательства не подтвердили те заключения, к которым он пришёл до того, как эти доказательства были собраны. Как и в случае с собиравшейся до того Комиссией по порнографии, президент, видимо, посчитал, что научными данными законодатели должны руководствоваться только тогда, когда данные не противоречат их интуитивным заключениям; многие люди относятся к науке подобным образом, но немногие настолько необычайно прямо заявляли об этом, как это делал г‑н Никсон.

«Применение наркотиков вне медицины» (Non-Medical Use of Drugs) — промежуточный отчёт комиссии, сформированной правительством Канады, содержит те же самые общие выводы и рекомендации отменить уголовное преследование из-за курения травки.

Для того, чтобы сейчас считать, что анаша действительно вредна для здоровья, нужно исходить из предположения о длящемся 80 лет заговоре докторов медицины, химиков, психологов, психиатров, государственных чиновников и офицеров армии нескольких стран на четырёх континентах, намеренно искажающих добытые ими свидетельства, чтобы скрыть предполагаемое вредное воздействие. Члены Общества Джона Бёрча, может, и верят в подобные заговоры, но для остальных людей заключение о вреде марихуаны по меньшей мере должно быть таким: вред не доказан.

Кроме того, достаточно доказательств того, что марихуана может оказывать благоприятное воздействие. Доктор Тод Микурия, психиатр из Сан-Франциско, собрал в буквальном смысле сотни выдержек из американских медицинских журналов девятнадцатого столетия, в которых препараты конопли рекомендовали для борьбы с зубной болью и другими видами боли, при меланхолии и депрессивных состояниях, и даже как антибиотики, предполагалось, что ими можно излечить гонорею. Некоторые из этих заявлений, возможно, соответствовали истине, утверждает доктор Микурия, поскольку всё-таки это писали ответственные медики, и эти заявления стоит рассмотреть подробнее. В конце концов, добавляет он, доктор Мортон подарил анестезии эфир после того, как понаблюдал за тем, как студенты-медики в Гарварде угашивались до умопомрачения во время эфирной гулянки (ether frolic) — аналога вечеринки с анашой из девятнадцатого века; нельзя допускать, чтобы из-за рекреационного употребления наркотика мы не замечали других возможностей для его применения.

Доктор Соломон Снайдер последовал примеру доктора Микурии, и в своей книге «Применение марихуаны» (Uses of Marijuana) рассмотрел факт широкого распостранения препаратов конопли в медицине девятнадцатого столетия, от использования которых отказались в итоге лишь потому, что состояние химической науки в то время не позволяло с лёгкостью дозировать этот изменчивый наркотик. Доктор Снайдер отмечает, что это больше не актуально с тех пор, как был выделен активный компонент тетрагидроканнабинол, а также он призывает к дальнейшим исследованиям, особенно исследованиям обезболивающего действия травки в таких болезненных случаях, как мигрени и менструальные боли (некоторые отрывки из его книги, касающиеся применения конопли для борьбы с синдромом отмены опиоидов, наводят на мысли о том, что, возможно, стоило бы попробовать особые препараты конопли для борьбы с героиновым синдромом отмены, хотя все героинозависимые и утверждают, что обычная марихуана не помогает). Доктор Ллойд Томпсон, английский психиатр, который в сороковых годах работал с парагексилом, производным каннабинола высокой мощности, обнаружил, что он оказался очень полезен при различных видах депрессивного психоза, когда обычные транквилизаторы не действовали).^[2]

Врачи в Индии, как мы упоминали ранее, с давних пор считали, что каннабис полезен при излечении широкого ряда заболеваний. Доктор Джоэл Форт, непосредственно изучавший этот вопрос в Индии и других восточных странах, где такое применение наркотика в медицине распостранено, заключает, что травка «может быть полезна для лечения депрессии, стимуляции аппетита,^[3] смягчения головных болей, понижения высокого кровяного давления и достижения успокоения и расслабления пациента». Он добавляет, что «для некоторых душевнобольных марихуана может быть предпочтительнее любого из применяющихся на данный момент транквилизаторов» (Барбара Льюис в «Сексуальном влиянии марихуаны» утверждает, что «неожиданно очень многие из употреблявших марихуану… рассказывали мне, что их психотерапевты на самом деле одобряли и обсуждали с ними их травяной опыт». Одна женщина рассказала г‑же Льюис, что когда она попросила своего психиатра выписать ей транквилизаторы, он сказал ей, что, по его мнению, марихуана надёжнее).

Даже армия США, оказывается, нашла в «поганой конопле» целебные свойства. В данном случае, однако, научные данные намеренно замалчивались на протяжении более чем десяти лет — очевидно, из страха поставить в неловкое положение другие государственные органы, делавшие заявления о том, что анаша неприменима в медицине и её употребление несёт исключительно разрушительные последствия. Данные были собраны в 1955–1959 годах, а опубликованы лишь в 1971 году после того, как один из участвовавших в проекте учёных практически вынудил их рассекретить. В этом отчёте было обозначено столько возможностей применения производных каннабиса, что один из экспертов предположил, что трава может заменить пенициллин в качестве самого полезного универсального «чудо-лекарства» нашего времени. Среди результатов исследований были следующие: При помощи ТГК (тетрагидроканнабинола) собак погружали в «спячку», глубокий сон, который длился восемь дней, после пробуждения от которого негативных эффектов не было обнаружено. Если бы это можно было применить к людям, например, к раненым, которые не могут получить должную медицинскую помощь (к примеру, пострадавшим во время авианалёта, раненым на поле боя, в джунглях, горах и так далее), можно было бы погружать их в бессознательное состояние до момента перемещения их в центры оказания медицинской помощи.

Поскольку количество употребляющих марихуану граждан в Соединённых Штатах дошло по меньшей мере до 50 миллионов, как пишет профессор Уильям Макглотлин и другие авторитетные личности (доктор Майкл Олдрич, открыто выступающий в защиту анаши, оценивает их количество 70 миллионами), действующие на данный момент законы должны быть в итоге обречены. Когда столько граждан настроены против закона, невозможно поддерживать его исполнение, как мы должны были убедиться во времена «сухого закона» (1920–1933 годы). Единственным вопросом остаётся такой: как долго правительство будет сопротивляться неизбежному, сажать ни в чём не повинных граждан в тюрьмы и препятствовать исследованиям, которые могут подтвердить множество вероятных преимуществ этого растения? Принимая во внимание историю действий правительства, единственный ответ на этот вопрос таков: дольше, куда дольше, чем мог бы предположить любой разумный человек.

К 1998 году основные заболевания, в случае которых марихуана приносит больше всего пользы — это рак и СПИД. Это стало настолько широко известно, что граждане двух штатов (Калифорнии и Аризоны) проголосовали за то, чтобы легализовать применение Дьявольского Зелья в медицине при таких заболеваниях; но, как упоминалось выше, федеральное правительство запугивало всех врачей, которые осмелились назначать марихуану или её производные при этих или других заболеваниях. Большинство врачей, по-видимому, оказались запуганы, но немногие остались достаточно бесстрашными и человеколюбивыми, чтобы выписывать рецепты тем, у кого острые боли явно уменьшаются или исчезают с применением конопли. Президент Клинтон и его министерство юстиции всё ещё издают угрожающие звуки, но только в Сан-Франциско приблизительно три тысячи больных раком и СПИДом получают наркотик полулегально через «Клуб лечения коноплёй» (Cannabis Healing Club). Законность получения федералами власти, позволяющей решать, как сильно должен страдать больной человек до того, как умрёт, остаётся под вопросом. Конституция уж точно не наделяла такой садистской властью ни одну часть правительства.

Марихуана и фригидность

Среди преимуществ марихуаны, о которых практически не пишут в медицинской и психиатрической литературе, но много говорят в наркокультуре — её предположительная способность исцелять некоторые случаи фригидности. Очень сложно дать этому надлежащую оценку. У Джейн, история которой была рассказана в прелюдии, была настолько серьёзная проблема, что даже настолько сильные наркотики, как гашиш и пейот не смогли заставить её раскрыться, и только ЛСД в итоге помогло ей (что, по-видимому, стоило ей пребывания в психиатрической лечебнице на протяжении нескольких месяцев). Ещё одна моя знакомая призналась в своей фригидности, а курит травку она уже 12 лет как (она также пробовала ЛСД и мескалин, которые никак не повлияли на её проблему с сексом). Я, впрочем, слышал бесчисленное количество рассказов о молодых женщинах, для которых проблема фригидности существовала всего лишь несколько лет и оргазма которым достичь помогла марихуана (или надежда и вера в то, что марихуана им поможет, как сказали бы скептики).

Доктор Луис Джольон Уэст рассказал Барбаре Льюис, что «беседовал с молодыми девушками, у которых имелся некоторый сексуальный опыт, а также и с более взрослыми женщинами, занимавшимися сексом уже на протяжении какого-то времени. Все были способны испытывать удовольствие от секса и сексуальное возбуждение, но ни разу не испытывали оргазм. Под действием марихуаны он у них был». Доктор Уэст добавляет, что он склоняется к тому объяснению, что этот эффект скорее лежит в области психологии, чем медицины. Скорее всего он прав. Почти во всех случаях у фригидности психологическая подоплёка, а следовательно, все способы исцеления (в случаях разных женщин) должны быть психологическими, включая те, которые связаны с переобучением тела вроде методов Мастерса и Джонсон.

В книге г‑жи Льюис «Сексуальное воздействие марихуаны» приведены три истории болезни женщин, которые, по всей видимости, излечились от фригидности под действием марихуаны. Впоследствии все они смогли достичь оргазма даже без травки.

Вот один из примеров из книги г‑жи Льюис, история, рассказанная женщиной, названной в книге «Хизер», бывшей фригидной на протяжении 12 лет, а затем начавшей экспериментировать с марихуаной и другими вспомогательными средствами:

«Сперва мы воспользовались вибратором, чтобы помочь мне достичь оргазма, клиторального оргазма, и для меня это был грандиозный шаг. За двадцать шесть лет я не испытывала оргазм ни разу! Но это был не настолько важный момент, как тот, когда я три недели назад достигла первого вагинального оргазма».

Несмотря на всю открытость, с которой Хизер рассказывала о себе, описывать, как это произошло, оказалось для неё неудобно. «Умом я понимаю, что должна быть готова рассказать об этом, но эмоционально это тяжело», — призналась она. Но для таких новых курильщиков марихуаны характерно, как я обнаружил, стремиться к тому, чтобы быть максимально открытыми. «Честность» была тем качеством, к которому они стремились, и Хизер не была исключением.

«Ну… мы с Питом поговорили обо всём. У нас не было друг от друга тайн. Я рассказала ему про одну из моих фантазий — про то, как меня ебут привязанную. Я хотела разыграть это наяву. Я подумала, что мы оба могли бы что-то вынести из исследования этого так называемого «извращения». Мы накурились, и, скажу я вам, я так сильно никогда за всю жизнь не накуривалась. Я по-настоящему была на волне.

Я была распластана на кровати, лежала на спине, а мои руки и ноги были привязаны к четырём ножкам. Сначала всё было очень медленно. Два часа мы ласкались, это были самые впечатляющие ласки, мы просто позволяли им случиться. Затем Пит какое-то время лежал подле меня, ничего не делал, просто говорил со мной, напоминая, что он делает это по своему желанию, что беспокоиться не о чем. Потому что я всегда обламывалась из-за того, что беспокоюсь о глупых вещах вроде того, насколько правильная у меня реакция, насколько «годно» я занималась любовью.

Наконец я потеряла контроль — мышцы моего лица дёргались. Мои руки начало покалывать, и я не могла пошевелить ладонями — их как будто парализовало. Я помню, что чувствовала, что это было слишком, будто бы я взорвусь. Я просто не могла этого вынести. В какой-то момент я начала плакать, но Пит очень испугался, так что я немного взяла себя в руки.

Тогда, когда он лёг на меня и мы начали трахаться, я поняла, что это произойдёт и ничего не сможет этому помешать. Звучит глупо, но я почувствовала, будто лечу по вселенной — это такая мистическая штука, которая случается под травкой — и увидела себя, окружённую звёздами. Потом я гораздо более отчётливо осознала, что делает моё тело — оно начало биться в судорогах, ходить волной вверх-вниз. Я полу-плакала, полу-задыхалась. Наконец я испытала этот невероятный оргазм. Я чувствовала его всем телом. Когда я «пришла в себя», я убедила Пита, что со мной всё в порядке, и он сделал своё дело».

Эта область определённо заслуживает более подробного исследования, поскольку, согласно данным Кинси, двое из пяти американок испытывают трудности с достижением оргазма на протяжении двух лет после первого опыта половых сношений. Но, возможно, такие исследования уже провели, и результаты оказались благоприятными. Другими словами, науке может быть об этом неизвестно, потому что у исследователей нет учёных степеней и они, по закону страны, являются преступниками. Эта гипотеза, выдвинутая не в шутку, может служить объяснением того, почему курение марихуаны из пристрастия нескольки сотен тысяч чёрных и мексикано-американцев в 1930‑х годах превратилось в увлечение, которое разделяют от 30 до 70 миллионов американцев сегодня.

Несомненно, существует множество других факторов, объясняющих рост количества пристрастившихся к курению марихуаны. Оно с давних пор вызывает ассоциации с джазовыми и рок-музыкантами, а склонность к подражанию любимым артистам есть у всех; оно вызывает многие забавные и интересные ощущения несексуального толка; это (обычно) более дешёвый вариант опьянения, чем алкоголь. (Последний факт несомненно сильно повлиял на популярность травки в гетто). Как бы то ни было, рост числа употребляющих марихуану является одной из самых ошеломляющих историй успеха нашего времени, любой бизнесмен был бы рад похвастаться таким успехом своего продукта (за 60 лет повышение примерно до 6000 процентов) — и причиной может служить лишь какое-то очень сильное и яркое привлекательное свойство. Семьдесят три процента курильщиков анаши в ранее упомянутом опросе Макглотлина-Уэста заявили, что главной причиной того, что они курят травку, было «увеличение сексуального удовлетворения», и я склоняюсь к тому, чтобы им верить. Опережая психоанализ или Мастерса и Джонсон, марихуана показала миллионам американцев, что половой акт не обязательно должен быть «мимолётной шалостью», которую порицал Шекспир, но может стать событием, исполненным вселенского величия.

ИНТЕРЛЮДИЯ

Тайны пригорода: история Джорджа и Марты

Но непосвящённым всегда говори: «То, что о Ведьмах болтают, будто бы они летают по воздуху — вздор. Для этого они должны быть лёгкими как пёрышко. И ещё люди говорят, что все Ведьмы — подслеповатые старухи, так что как возможно сладострастие на шабаше ведьм, о котором ходят слухи?»

И говори: «Сейчас многие мудрецы говорят, что такого в природе нет». Всегда обращай это в шутку и, возможно, в грядущие времена преследования прекратятся и мы сможем поклоняться нашим Богам в безопасности снова.

— «Книга теней»

Джордж — инженер в одной из крупнейших инженерно-консультационных фирм в Соединённых Штатах. Он лысеет, ему около пятидесяти, придерживается консервативного стиля в одежде. Он живёт со своей женой Мартой в пригороде Филадельфии, у которого репутация настолько консервативного места, что радикалы иногда в шутку употребляют его название как синоним всего старомодного, зашуганного, скучного и гнетущего.

Каждое утро Джордж просыпается, чистит зубы, тщательно бреется (несмотря на то, что бороды у полных мужчин его возраста потихоньку перестают считаться чем-то возмутительным, он не собирается даже выказывать никаких внешних признаков умеренного индивидуализма) и едет на машине в Филадельфию. Весь день он корпит над техническими подробностями производства новых смертоносных игрушек для Пентагона, с помощью которых тот будет пугать своих конкурентов и убивать врагов. Марта занимается домашним хозяйством, иногда отправляется сыграть партию в бридж с соседками, иногда пишет стихотворения о природе, которые часто публикуют в миленьких женских журналах-предшественниках «Космо».

Они выглядят как идеальные «средние американцы», и все их соседи считают их таковыми.

Естественно, с Джорджем и Мартой не всё так просто, как кажется (иначе их бы не было в этой книге). Они курят анашу дольше, чем любые другие знакомые мне люди. Марту приобщил бывший кавалер, а она приобщила Джорджа вскоре после того, как они поженились.

«Он был музыкант, играл джаз», — сказала Марта, когда рассказывала мне об этой практически допотопной инициации. «Я тогда была такая модница. Это было так давно, что не было даже слова «бит-поколение». Мы себя называли попросту богемой».

Как бы ни боялся травы Джордж поначалу, со временем он превратился в её преданного сторонника.

По большей части Джордж и Марта курят вдвоём, в своей спальне поздно вечером. «И я опрыскиваю там всё после этого тремя разными освежителями воздуха», — с улыбкой добавляет Марта.

До шестидесятых Джордж и Марта никогда особо не боялись, что их застукают. Никто в этом пригородном гнезде республиканцев и грешников и не подумал бы, что их соседи предаются столь экзотическому, нехарактерному для белых людей пороку — в эпоху Трумэна и Эйзенхауэра уж точно. «Славные были деньки», — говорит Марта. «Это была наша маленькая тайна, и пока окна были наглухо закрыты, бояться нам было нечего».

Всё поменялось с наступлением шестидесятых. «Вокруг нас постоянно загребали молодёжь», — говорит Джордж. «Копы даже купили собаку, которая вынюхивала анашу. Они ходили по улицам ночью, а пёс лаял, когда чуял запах. Тогда они вламывались в дом. Это нарушало Конституцию, конечно, но тут любого, кто заговорит про Конституцию, считают коммунистом.^[4] Мы помалкивали, и я накупил всяких хитрых замков, а кое-какие штучки сконструировал сам». Джордж, насколько мне известно, может считаться изобретателем ящичка для хранения запасов травы с возможностью уничтожать содержимое; он как минимум сконструировал один экземпляр. Никто из тех, кто вломался бы к ним в дом, с предупреждением или без предупреждения, никогда не нашёл бы вещественных доказательств.

Некоторые беспечные планокуры, с которыми я знаком, посчитали бы Джорджа параноиком — но они не боятся потерять такую работу, как у него.

Вот скажем, Джордж и Марта всегда открывают бутылку виски и делают по небольшому глотку перед тем, как накуриться. Если когда-нибудь к ним вломятся копы, то, арестуют ли Джорджа и Марту, будет зависеть от того, насколько «накуренными» они будут выглядеть, так как никаких материальных улик, выдающих наличие марихуаны, не будет. Они, таким образом, собираются пролить на пол виски и притвориться пьяными, чтобы скрыть, что действительно вызвало их румянец.

Джордж также пожертвовал крупную сумму, когда местная полиция собирала деньги с граждан, чтобы напечатать брошюру о вреде наркотиков, которую предполагалось раздавать в местной средней школе. «Я как-то херово себя чувствую из-за этого», — признаётся он. «В брошюре была уйма самых идиотских мифов из тридцатых годов — детишки, должно быть, смеялись над этим — но это по меньшей мере дало мне возможность встретиться с местными наркополицейскими и произвести на них впечатление по-настоящему законопослушного гражданина». Джордж знает, насколько ценная вещь имидж, и ожидает, что произведённое на них впечатление замедлит их настолько же, насколько его хитрые замки — если они вообще решат когда-нибудь ворваться к нему в дом.

За минуту и сорок секунд (говорит он мне, так как засекал время) он может сжечь весь запас травы в ящичке, а Марта опрыскает всю комнату тремя видами освежителей воздуха. В спальне есть своя специальная задвижка, чтобы задержать копов после того, как они попадут в дом через парадную дверь. Выглядит круто.

Но всё же Джордж не удовлетворён. Он человек методичный, и любит ко всем задачам подходить с научной точки зрения. Некоторое время он экспериментировал с запеканием травы в шоколадные пирожные или брауни («никакого дыма, никаких запахов, которые могла бы вынюхать их проклятая собака»), но в ящичке, температура в котором достигает 500 градусов Цельсия за 30 секунд, всё-таки остаются следы, когда кладёшь туда пирожные или брауни. А ещё он прикупил «гарантированно не содержащую следов наркотиков мочу» где-то в Боулдере, и натренировал ловкость рук настолько, чтобы обхитрить Полицию Урины.

Джордж, что любопытно, не думает, что марихуану нужно легализовать. Если уж на то пошло, он не думает, что запреты на продажу спиртного нужно полностью отменить.

«Лучший подход ко всем наркотикам, — говорит он, — это то, как канадцы поступают со спиртным. Так злоупотребляющие ими не будут представлять опасности для всех остальных, а взрослым, ответственным людям это даст возможность самим принимать решения, а не ждать каких-то милостей от государства.

У канадцев алкоголь продаётся только в контролируемых государством магазинах, и для его приобретения нужна лицензия. Если вас арестуют на улице за нарушение общественного спокойствия в пьяном виде, или вы попадёте в автомобильную аварию в состоянии опьянения, лицензия временно становится недействительной. Если проступки повторяются, лицензии могут лишить насовсем.

«Это — разумный подход ко всем веществам», — говорит Джордж. «Если люди хотят накуриваться дома, это их дело, общество не имеет права вмешиваться. Если они вылезают на улицу и достают других или что-нибудь ломают, тогда пусть общество с ними разбирается. Это простое, удобное, продуманное разделение, которое сможет понять даже пятилетний ребёнок. Частное, безвредное употребление никого не касается. Посягающее на чьи-то права или разрушительное поведение в результате употребления касается всех. Что может быть яснее?»

Наше общество сейчас определяет употребившего наркотик человека как нарушителя закона, основываясь исключительно на том, какой наркотик он употребил, не считаясь с тем, нанёс ли он какой-либо вред другим. Джорджу приходится жить по тем законам, которые есть, и он принимает все меры предосторожности, чтобы не попасться.

«Неудивительно, что так много подростков злы и отчуждены», — говорит Марта. «Ты как будто живёшь в оккупированной стране. Я, честно, не чувствую, что кто-либо обладающий властью — копы, Конгресс, кто угодно — представляет мои интересы. Иногда мне кажется, будто я живу в одном из старинных фильмов про оккупированную Европу из сороковых годов».

Именно так чувствует себя большинство курильщиков анаши. Если их действительно 60 миллионов, как это предполагается по некоторым оценкам, они — самое многочисленное меньшинство в стране (для сравнения, чернокожих американцев только 20 миллионов), и всё же они живут в странном мире французского Сопротивления.

(Их разговоры по телефону могут быть потешными:

«Э, Сэм? Это Билл».

«А, привет, Билл. Что случилось?»

«Э, Чарли тут только что вернулся из, э, Техаса, и привёз интересную мексиканскую посуду».

«Посуду? …А! Я понял. Да, я бы с удовольствием пополнил ей мою коллекцию керамики».

«Ну, теперь ты в курсе, парень».

«Сейчас приеду».)

Марта и Джордж решили проблему снабжения в манере, типичной для их осторожного подхода к нарушению законов. Сейчас их дилер — студент, учащийся в колледже, который находится в городке за несколько километров от их пригорода. Таким образом, среди тучи юных курильщиков анаши в их городке нет ни одного, у которого они бы когда-либо что-то купили, и ни одного, которому было бы известно, что они дуют траву. Неважно, сколько облав будет в кварталах к северу, востоку, югу или западу от них, их имена не всплывут ни в чьих признательных показаниях.

Джордж, показывая этот список предосторожностей мне, был одновременно и горд, и стеснителен. Он гордился исключительным вниманием к мелочам, которое проявили они с Мартой, но стеснялся оттого, что боялся, что я посчитаю его параноиком.

Я не посчитал. По моим ощущениям, со времён Рузвельта федеральное правительство разрослось до таких левиафановских масштабов, что каждый, кто не параноит, видимо, должен сидеть на мощных транквилизаторах.

Джордж и Марта никогда не пробовали ЛСД или какие-либо психоделики. «Мне не особо интересен Бог и вся эта мистическая хрень», — резко ответил Джордж, когда я его спросил об этом. «Меня достаточно сильно уносит и от травы», — добавляет Марта и читает одно из своих стихотворений о природе, чтобы доказать это.

У Джорджа другие причины. «У торчка, — говорит Джордж, — нет выбора. Он на крючке. А если человек не торчок, у него есть свобода ответить «да» или «нет», то он должен быть психом, чтобы съесть таблетку или занюхать порошок заведомо нелегального производства. Тут просто нет способа узнать, что тебе всучили».

Короче говоря, Джордж и Марта — идеальная, уравновешенная пара из сказки… если не считать курения марихуаны.

И ещё одной тайны.

Я её обнаружил не сразу — так же как и об их тайном пристрастии к анаше я узнал после года дружеских отношений.

(До сих пор я пребываю в убеждении, что они рассказали мне об этом, потому что надеялись, что я, писатель с бородой, мог приторговывать травкой).

Как-то раз в прекрасный апрельский денёк, в субботу, на втором году нашего дружеского знакомства, я зашёл к ним в гости и выпил по паре пив с Джорджем. Через какое-то время, после того, как с пивом в уилсоновском брюхе произошло обычное химическое превращение, я извинился и пошёл наверх по лестнице в туалет. Возвращаясь, я повернулся и пошёл не в ту сторону. Я оказался в спальне Джорджа и Марты.

Там, увеличенный в два раза по сравнению с оригиналом, нарисованный самими яркими цветами, которые только можно себе представить, на меня уставился лик тогдашнего Папы. А ещё он смотрел вниз, как я заметил, прямо на кровать. У него было сердитое, неодобрительное выражение лица (такое, какое часто можно встретить у изображений католических святых), будто он в тысячный раз собирался объяснять миссис Мёрфи, что нет, противозачаточными средствами нельзя пользоваться, хоть вы уже и нарожали двенадцать детей. И — как я снова заметил — похоже, он пялился прямо на кровать.

«Ты католик?» — позднее в тот же день спросил я у Джорджа.

«Бывший католик», — сказал он. «Совсем бывший. Мне по барабану вся эта мистическая муть, вся эта болтовня. Я время от времени хожу в местную епископальную церковь, но только для вида. Атомизм отвечает на все философские вопросы, которые я когда-либо хотел задать».

Ну, он так утверждает. Если бы я насел на него с вопросами про портрет Папы, он, наверно, сказал бы, что купил его на барахолке или распродаже, что-нибудь такое, просто из-за того, что благодаря жутким цветам и ханжеской мине это казалось забавным или вульгарно-претенциозным. О, да, я уверен, что объяснение этому такое — по крайней мере сознательное объяснение.

Однако Папа пялится на кровать, и перед его благочестивым ликом разворачиваются все картины вдохновлённого анашой, акробатического секса, который может быть у Джорджа с Мартой. Я подумал о теме родителей, наблюдающих и одобряющих сексуальное сношение — частой теме в порнографии и сомнительных шутках. («Вы что там творите с Мари в гостиной, Бенито?» «Мам, ебёмся!» «Вот и славно, вы только не деритесь»). Фрейдисты заявляют, что эта тема настолько популярна из-за того, что желание заниматься сексом на виду у обладающих авторитетом персон на самом деле весьма широко распостранено, только существует на уровне подсознания.

А тут ещё и обвинения, раз за разом повторяющиеся в судебных процессах над ведьмами в средневековой Европе (и в романе Гюйсманса о дьяволопоклонничестве в девятнадцатом веке «Бездна») — в том, что ведьмы в своих обрядах используют предметы христианского культа и во время своих оргий пользуются ими как подручными средствами для секса. Некоторые из этих признаний были получены под пытками, но некоторые из них, скорее всего, подлинные. Ведьмы также использовали наркотики (упомянутые ранее белену и белладонну), которые вытаскивают спрятанные в подсознании вещи в сознающий разум. Каждый маленький мальчик, писавший на заборе «хуй тебе», действовал из тех же побуждений — чтобы заставить высшую власть столкнуться лицом к лицу с тем, что она, как заявляет, ненавидит, с тем, чего (как мы втайне верим) она жаждет так же сильно, как и все мы.

И вот за дверями дома в пригороде Джордж и Марта проходятся по всему многообразию позиций Кама Сутры (по крайней мере так себе это представляет моё несомненно нескромное воображение), дым Шивы вьётся в комнате, а на всё это смотрит Папа, но никак не может заговорить или запротестовать. А затем, отыграв роль в своём бунте и разрядившись в момент катарсиса на следующие несколько дней или неделю, Джордж просыпается наутро, облачается в свою униформу гражданина из среднего класса, и ведёт свою машину в черепашью процессию, ползущую к большому городу, ежедневной работе с её присобленчеством и ответственностью.

Уберите анашу и портрет Папы и кто знает, какой ещё вид бунта (политический? культурный? психотический?) испробуют после этого Джордж и Марта, чтобы доказать себе, что они — обладающие свободной волей индивиды, а не просто актёры в пьеске про мещан авторства доктора Лауры Шлессинджер.

Роберт Антон Уилсон

Примечания

[1] Курсив добавлен мной — прим.авт.

^[2] Смотри «Статьи о марихуане» (The Marijuana Papers) Дэвида Соломона, в которых говорится то же самое о производных марихуаны, применяющихся при лечении психических заболеваний.

^[3] Это так часто упоминается в литературе по вопросу марихуаны, что некоторые читатели из Соединённых Штатов, страны, где переедание носит системный характер, могут задаться вопросом, почему же это так важно. Вот почему: Многие из склонных к психозу и переживающих психоз людей на самом деле значительно вредят самим себе, усугубляя свои проблемы с психическим здоровьем ещё и недоеданием, вызванным отвращением к пище. Сделать так, чтобы они снова стали есть — это зачастую важная часть их терапии. (Некоторые сторонники нутрициональной теории психоза даже считают, что утрата аппетита — это modus operandi, из-за которого неспокойный человек скатывается к психозу; недоедание может запускать химические процессы, ведущие к паранойе или галлюцинациям). В число других людей, чей аппетит необходимо стимулировать, входят героинозависимые и «спидовые» наркоманы (злоупотребляющие наркотиками из группы амфетаминов).

^[4] К началу девяностых, конечно, правительство США уже не подозревало людей, чтящих то, что написано в Конституции, коммунистами. Вместо этого таких людей стали подозревать в терроризме.