«Искусство Меметики»: главы вторая и третья, субъектность и бриколаж

От Редакции. Мы продолжаем перевод «Искусства меметики» Эдварда Уилсона и Веса Унру (Edward Wilson, Wes Unruh), и сегодня представляем конфидентам вторую и третью главы первой части: «Субъектность в сетевом мире» и «Ум/Тело/Бриколаж». Первая из них описывает космологию, в которой Уилсон и Унру разворачивают свои меметические сети для ловли человеков: сложный, многоуровневый мир коммуникаций и взаимодействующих систем разных масштабов, борющихся друг с другом за контроль; в котором свободная воля — не миф даже, а недостижимая точка устремления, двигаться к которой возможно в том числе и посредством меметики.

Вторая же обосновывает методику действий в таком мире: раз свободное творчество ex nihil — не опция, значит, будем коллажировать из того, что есть. Но как сориентироваться в информационном/коммуникативном/магическом мире 21 века, открывшем интернет и предоставившем возможность мемифицировать как никогда открытый мир любому желающему?

В общем, абстрактные принципы меметики, данные в прошлой публикации, в этих главах приземляются на действительность, а кости основных идей наращиваются парадигмальной плотью. Мы постарались чуть упростить переусложненный язык книги, не упуская ничего из местами странных, а местами очень проницательных размышлений Уилсона и Унру. Уже сейчас становится понятно, что эти двое — герольды той еще хищнической меметики, так что читая — береги голову, конфидент.

fr.Chmn

Субъектность в сетевом мире

Было бы нечестно по отношению к читателям не упомянуть в книге о меметике проблему субъектности. Настоящая субъектность (обычно под ней понимается свобода воли) невозможна в мире биологической и меметической эволюций, связанных непрерывной кибернетической обратной связью. Носителями мемов, репозиториями этих абстрактных объектов, являемся мы, обычные люди. А мы не способны стать полностью свободны в своих действиях или полностью взять под контроль мир вокруг или даже самих себя.

Ведь мы существуем только во взаимосвязи с системой, на которую влияет много факторов и действующих лиц. До какой же степени мы можем развить контроль, если учтем все это? Давайте примем свободную волю за максимум, за нашу точку Омега, и степень контроля будем отсчитывать от нее.

Перед тем, как погрузиться в этот вопрос, нам важно понять, как работают системы, о которых идет речь. Необходимо изучить, как мы с ними связаны, как попадаем в них и из них выходим, как меняем сигнал или влияем на него. А еще нужно подробно рассмотреть движение по ним сигналов, и то, как они изменяются, возвращаясь к нам.

Важно понимать, что в мир как система состоит из множества подсистем, или контуров. Сигнал может двигаться через них последовательно или параллельно. При прохождении сигналов рядом с нами, мы реагируем на них и меняем свое поведение, делая их интенсивнее или заглушая. Чем больше мы понимаем, тем более качественные сигналы испускаем с прицелом на их усиление в подсистемах. Соответственно, потенциальная способность наших действий изменять мир растет. (В Приложении мы опишем отдельные варианты применения этой теории.)

В целом наш вид живет в срединном космосе, и бесконечность спиралью вырывается из нашего «бытия на перекрестке миров». Нам неподвластны ни бесконечно малые миры, едва различимые сквозь линзы современных технологий, ни астральная многомерная вселенная, на которую лишь намекают теория струн и мистическая математика.

Бытие человека разворачивается меж невралгических штормов сознания и телом из плоти и крови, объятым витальностью электрохимических полей. Мы общаемся конвенциональными средствами языка, а под воздействием реакций окружающих мутируем, ищем агентов и целенаправленно действуем. [19]

На многое нас толкают отточенные до совершенства рекламные техники. Маркетинг — область, где убедительно-принудительные методы работают на пределе возможностей.

Рекламщик — творец человеческих душ.

Говард Блум, The Pitch, Poker, and the Public [20]

Существует простой психологический трюк: если два отрывка информации разделены частицей «но», человек запомнит лишь ту часть, что идёт после «но». Рекламщики вовсю пользуются этой техникой, вставляя в начале сообщения слабое возражение и отвечая на него сильным посылом, который хотят донести.

Таким образом они убивают трёх зайцев. Во-первых, даже если бы заранее заготовленный ответ рекламщика не прошёл через рациональный фильтр адресатов сообщения, будь у них возможность над ним подумать, то так повышается вероятность, что люди без раздумий примут посыл. Во-вторых, если бы рекламщик сам не упомянул возражения и не ответил на них заранее, то люди задали бы этот вопрос позднее, и сигнал возражений в этом случае был бы сильнее. В-третьих, (что самое важное) рекламщик переводит дебаты в такую плоскость, где ему будет легко склонить людей к нужному решению.

Знание об этих методах формирования мыслей естественным образом повышает степень субъектности. Как мы уже говорили, идея субъектности сама по себе иллюзорна. Возможно, вместо этого стоит обратить внимание на результаты, которые выдаёт система в реальном времени, и на структуру, в которую встроены люди.

Представьте себе высший мир лингвистического и иконографического взаимодействия и низший мир скрытых архетипов, трендов и социальных устоев, а между ними ещё один мир — средний, подвластный идейному влиянию этих паттернов и сам на них влияющий. Эти цепочки влияния похожи на кибернетическую сеть, пронизывающую человеческий мир и все эти разнообразные слои. Срединный мир можно описать различными способами, но суть одна: люди — часть более крупной системы, и они сами, в свою очередь, состоят из более мелких частей. Ни одна часть любой кибернетической системы не может контролировать всю систему целиком, равно как и себя. Действия каждого компонента системы ограничены контуром, в который он входит. Если мемы существуют в киберпространстве нашего коллективного ума, то нам стоит взглянуть на железо, благодаря которому это киберпространство возникает. Западные люди погрязли в меметическом контенте. Ежедневно в каждом аспекте нашей жизни мы сталкиваемся со множеством противоречивых мемов. Как же мы справляемся с этим и приходим к какому-то решению о дальнейших действиях?

Традиционно ответ на этот вопрос был таков: мы всегда принимаем отдельные решения по каждому конкретному случаю. К сожалению, такое поведение имеет свои недостатки. Мы не осознаём большую часть инструкций, которые получаем из открытых каналов. Кроме того, некоторые учёные доказали, что действие опережает мысль, и временами мы выдаём механическую реакцию на целых полсекунды раньше, чем в мозге сформируется осознанное решение. Однако доля влияния аффекта любого компонента внутри кибернетической системы может со временем изменяться. Это происходит благодаря многократному повторению через цикл обратной связи. Благодаря интернету элементы этого цикла обратной связи резко ускорились, а мир стал несоизмеримо реактивнее, чем когда бы то ни было.

Ум/Тело/Бриколаж

Коллаж — это создание художественной работы с помощью окружающих художника материалов. Само тело во многом является бриколажем — например, когда холестерин и протеины со временем объединяются в связную структуру.

В меметической идеосфере личность или проецируемое «я» создаётся путём перемешивания доступных мемов, а субкультуры формируются вокруг деформирования, трансформирования или отрицания отдельных аспектов их культурного мемпула. Перебирая и выбирая доступные мемы, большинство из нас бессознательно создают составную личность. Она используется как механизм для передвижения и взаимодействия в социальных пространствах.

Сам акт выбора себя из мемов — это концептуальный бриколаж, из которого появляется личность. Она со временем развивается, и внутри этой автономной сферы скрещиваются и мутируют мемы. Кроме того, появляются и итеративные процессы, когда результаты скрещивания и мутаций передаются, а люди меняются, столкнувшись с раздражителями и стрессом.

Стресс сам по себе является эмоциональным маркером и катализатором меметической эволюции. Источники стресса необходимы нашим древним психологическим системам. Поэтому связанные со стрессом переживания так хорошо запоминаются. Сформированные в этих условиях связи более глубоки.

В ответ на этот стресс, вероятно, должна развиться общая концептуальная система, ответ на  эволюционные тренды. Связующий эффект стресса создаст черты племенного ядра, которое начнёт разбивать на самостоятельные блоки различные генерирующие доход сигналы внутри большого тела общества. Это фактически приведет к созданию племенных органов, которые будут выполнять функции, необходимые телу общества в целом.

Эта гипотетическая общая концептуальная система может адаптироваться под биологическую и эволюционную основу человеческого поведения, связывая его с меметической репликацией и деятельностью всего тела общества в целом.  Эти компоненты — первичные подсистемы, определяющие личное и социальное поведение человека. Иными словами, необходимо не только изучить каждую подсистему и каждый групповой организм внутри социального тела, но и составить карту взаимодействий между различными нодами и органами.

Мемы используют коммуникацию, чтобы что-то изменить в мире. Изменение эмоционального состояния человека приводит к физическим изменениям в организме и определяет, какие действия он скорее всего предпримет. Это — цель современных продающих и рекламных техник. Измени ощущения человека от продукта и компании — и изменишь вероятность покупки. Едва ли найдётся что-то более стрессовое в этом мире, чем получение денег. Деньги — сложное означающее современной западной культуры. Оно включает в себя как социальные модели движения по направлению к желанию, так и движение прочь от проблем социального выживания. В племенных культурах выживание и желание привязаны к сообществу, а самым страшным наказанием является изгнание. В современном обществе люди разделены, а желание и страх привязаны к работе посредством дохода. Когда деньги настолько связаны со стрессом, убедить кого-то их потратить означает, что для совершения действия необходим очень сильный эмоциональный триггер.

В целом мемы обращаются не к рациональному уму, а влияют на бессознательный, завязанный на сложные эмоции процесс принятия решений. Меметика неотрывно связана с обществом, поскольку опирается на коммуникативное и социальное поведение человеческого вида. Мы можем создать мемы с той же целью — ради влияния на структуру нашего опыта и опыта тех организаций, которым мы передадим этот мем. Меметика не столько влияет напрямую на людей, сколько работает через них и над ними. Мы, в общем, осознаём лишь те сообщения, которые доставляются нам с помощью определённого лингвистического паттерна, а вот наша нервная система впитывает сообщения еще и через ассоциации и намеки. Нет никаких причин предполагать, что меметике для работы нужен язык. Всё формирование идентичности, которое тоже является своего рода бриколажем, существует лишь внутри социального контекста. Идентичность не может существовать без какого-либо общественного формирования, по отношению к которому она и проявляется. Эта общественная среда одновременно является и театром, где формируются связи между представлением и стрессом.

Чтобы зайти ещё дальше, нам нужно понять, в какой степени современная коммуникация является постлингвистической и какое отношение она имеет к «пропаганде действием». [21] Современные коммуникационные системы, например, видео, не ограничиваются лингвистическими паттернами как таковыми, но могут сочетать действие и смысл. Они являются, скорее, постлингвистическими, чем нелингвистическими, потому что технология и поведение, необходимое для создания этого вида коммуникации зависят от лингвистики и текстуальности. Бытует мнение, что пропаганда действием — это терроризм, но она может означать любое драматическое или вдохновляющее действие, задуманное как сообщение.

Раньше действия влияли лишь на тех, кто присутствовал в моменте физически. На тех, кого там не было, они влияли опосредованно — через пересказ или текст. Современная медиасреда сильно расширила эту коммуникацию — ведь теперь все события и действия фиксируются на камеру, а затем демонстрируются многим людям. Именно на фоне современной коммуникационной структуры терроризм обрёл нынешнюю мощь и влияние, поскольку одно дело — услышать, что в результате события погибли сотни людей, а другое — увидеть это в красках и мельчайших подробностях.

Всё, что стремится к переменам, имеет свой вектор, по которому можно спланировать их движение. Меметическое тело включает в себя людей, которые делятся мемом, и объекты, которыми они пользуются для выполнения целей мема. Таким образом, хотя меметическое тело, или носитель мема, обладает как минимум метафорической массой и вектором, и это тело за счёт своего движения и коммуникаций влияет на более крупный социальный организм, оно не обязательно является живым человеком. Эгрегоры тоже способны передавать мемы и тоже являются меметическим телом. Мемы вторгаются во время и пространство, но чтобы управлять этим вторжением нужно влиять на его направление, на вектор. Нужно стать частью вторжения и применить к нему некую силу. Самый очевидный (и широко используемый на протяжении истории) метод для изменения вектора мема — физически изменить или ограничить поведение его носителей. Пример тому — исторические случаи преследования еретиков католической церковью. Ещё один метод — подселить в меметическую сеть специально разработанного фага, чтобы тот поглотил мем.

В фундаментальном тексте «Сингулярность уже близка» Рэй Курцвейл описывает семь стадий технологической адаптации, и эта модель легко подстраивается под перепрофилирование уже существующей структуры с помощью специально разработанных фагов [22]. В биологии фаги — это пожиратели клеток, особые вирусы, которые перестраивают организм-носитель под свои нужды, внедряя в клетку определённые коды. В меметике фаговое перепрофилирование — это механизм изменения поведения за счёт передачи зашифрованной информации, привязанной к уже существующему мему. Модель, которую предлагает Курцвейл — это, по сути, пример фагового перепрофилирования поведения, только с техническими новшествами. И если взглянуть на его модель с точки зрения тех, на кого влияют новшества, можно понять схему развития подобного вида мема.

Интернет как раз даёт нужную степень дистанцирования, чтобы увидеть, как протекают все эти процессы. Интернет уникален тем, что позволяет издалека участвовать в стрессовой перформативности. А сама перформативность происходит в отрыве от биологических идентификаторов пола и может существовать исключительно внутри самопровозглашённых гендерных ролей. Хотя разрыва между умом и телом не происходит, возникает возможность увидеть разницу между полом и гендером. Другими словами, люди узнают твой гендер, только если сообщить им напрямую — через запись в профиле или отсылки в процессе диалога.

Диалог, как правило, хранится в виде лингвистической памяти, но сама память может храниться и нелингвистическим образом. Младенцы живут в долингвистическом состоянии, а их память при этом, похоже, хранится в теле. Примером памяти тела может послужить адаптация мышц к паттернам их использования и создание соответствующего мышечного корсета. Для лингвистической памяти же требуется сам язык, а не возможность создать язык, чтобы записать воспоминание. Именно это Станислав Гроф называет термином COEX (specific constellation of memories consisting of condensed experiences, определенный калейдоскоп воспоминаний, состоящих из концентрированных переживаний или фантазий другого жизненного этапа человека, — прим. пер.).

Есть ещё одна форма памяти, которая не является ни лингвистической, ни прелингвистической: иконическая. QR-код — пример привязанной к гаджетам справочной информации, который со временем целенаправленно интернализируется по мере того, как люди привыкают к означаемым. Но пока давайте условимся, что QR-код — это просто изображение, доверху напичканное информацией, которое можно просканировать гаджетом и получить определённый URL-адрес. Эти коды занимают всего пару квадратных сантиметров пространства и по сути напоминают усложненный штрихкод.

Со временем сканирование одного и того же QR-кода приведёт к тому, что эта информация глубоко впечатается в сознание индивида, и он сможет мгновенно вызывать в памяти данные, относящиеся к этому коду, не прибегая к помощи гаджета или браузера. Память об этих данных заякорится за определённым визуальным стимулом, а иконическая память будет ассоциироваться с лингвистическим опытом. Граница между иконической и лингвистической информацией подобна границе между полом и гендером. Мы уверены, что размышление об этих принципах в будущем приведёт к появлению новых способов технологической защиты как идентичности, так и смысла.

[19] Or rather, The Other. http://en.wikipedia.org/wiki/Other

[20] An interesting documentary piece on the art of the pitch, and Howard Bloom’s book The Lucifer Principle succinctly presents some very powerful ideas about the structure of society as organism.

[21] Early Toxic Marketing: http://en.wikipedia.org/wiki/Propaganda_of_the_deed

[22] Phage is a term taken from the study of viruses and applied here as an analogy, along with the term capsid earlier in the text. Phages are viruses which devour the cellular structure, creating copies of themselves in the process