XI. Представление о живом языке (перевод книги «Ксенолингвистика: Психоделика, язык и эволюция сознания»)

От редакции. Предпоследняя — XI — глава «Ксенолингвистики», гностаны! Эпический долгострой, начатый нами почти два года назад в рамках программы психоделического просвещения, как никогда близко к завершению. «Представление о живом языке». 

Самый здоровый драгоценный камень в короне публикуемой сегодня XI главы книги «Ксенолингвистика» Дайаны Рид Слэттери — это, несомненно, вошедший в неё ранее нигде не публиковавшийся очерк под названием «Жаргон Спорыньи» за авторством Джека Кросса. Джек, однажды натолкнувшись на книгу Джона Аллегро «Священный гриб и крест», решил самолично разобраться, был ли Иисус грибом и радиоволной. Девять месяцев он вырубал псилоцибиновые грибы, а затем, сразу приняв достаточно богатырскую дозу, отправился на встречу непосредственно с поясняющим за всю религиозную и жизненную карусель Логосом, которую и описал, не выходя из бесконечного сакрального пространства. Логос, приложенный языковым барьером, начинает принимать причудливые формы, и переводчика передёргивает от мысли, что должно происходить, решись кто-нибудь перевести «Жаргон», скажем, на китайский или японский. Вереница каламбуров, непрекращающаяся игра слов в переводе на русский стала выглядеть гораздо страннее и местами напоминать труды Михаила Задорнова, посвящённые славяноарийскому языку, впрочем, хотелось бы надеяться, что заложенное в ней зерно истины достаточно многомерно, чтобы сохранить свои свойства. 

В этой главе, впрочем, есть и множество прочих интересностей помимо звёздного часа священного гриба и Кросса. Здесь освещается гипотеза панспермии — предположение о том, что жизнь была занесена на Землю откуда-то из глубин космоса, и как сообщают откровения психонавтов, не без участия рептилоидов. Мы узнаём в подробностях о Радужном Змее, уже упоминавшемся в более ранних главах. Мы узнаём о художнике Джейсоне Такере, построившем свою творческую/психонавтическую практику вокруг совместного с пришельцем рисования. И наконец, в больших подробностях описывается упоминавшаяся ранее «фантастическая гипотеза» Саймона Пауэлла, считающего вообще всю Вселенную со всей её живой и неживой материей разумной — это достаточно модное воззрение для сегодняшнего дня и для дней за несколько тысячелетий от него. 

[Читать Введение]

[Читать ГЛАВУ 1.]

[Читать ГЛАВУ 2.]

[Читать ГЛАВУ 3.]

[Читать ГЛАВУ 4.]

[Читать ГЛАВУ 5.]

[Читать ГЛАВУ 6.]

[Читать ГЛАВУ 7.]

[Читать ГЛАВУ 8.]

[Читать ГЛАВУ 9.]

[Читать ГЛАВУ 10.]

[Читать ГЛАВУ 11.]

[Читать ГЛАВУ 12.]

ДАЙ­АНА СЛЭТ­ТЕ­РИ

КСЕ­НО­ЛИН­ГВИС­ТИ­КА: ПСИ­ХО­ДЕ­ЛИ­КА, ЯЗЫК И ЭВО­ЛЮ­ЦИЯ СОЗ­НА­НИЯ

ГЛА­ВА 11. ПРЕДСТАВЛЕНИЕ О ЖИВОМ ЯЗЫКЕ

«И шаманы, и занимающиеся молекулярной биологией учёные соглашаются относительно того, что всё многообразие жизни таит в себе некое единство; и те, и другие увязывают это единство с формой двойной спирали (или с парой переплетённых змей, скрученной в спираль лестницей, двумя лианами, обвившимися друг вокруг друга); и те, и другие предполагают, что для того, чтобы исцелять, человеку приходится сталкиваться с этим уровнем реальности.  Если взять сходства между шаманизмом и молекулярной биологией, может выйти целая книга».

– ДЖЕРЕМИ НАРБИ, 1999 год

ДНК в контексте психоделики – странный аттрактор.  Озарениями насчёт ДНК испещрены мои отчёты о сеансах, а во время сеансов приёма больших доз псилоцибина эти озарения становятся зримыми.   На сайте «Vaults of Erowid» содержится множество отчётов о трипах, посвящённых ДНК и действию ДНК.  Взаимосвязь ДНК и универсального символа, космического змея – тема книги Джереми Нарби «Космический змей».  Нарби увязывает открытия молекулярных биологов с открытиями шаманов-айяхуаскеро. Он описывает два пути, научный и психонавтический, что ведут к одним и тем же знаниям.(Narby 1999)

Когда язык оказывается способен описать и отразить сам себя (возвращаясь в собственную форму, «информируя» себя), возникает представление о живом языке.  В ДМТ-видении языка Теренса Маккенны сущности производят языковые объекты из самих себя, объекты превращаются в живых существ, а существа выделяют новые языковые объекты.  Циклическое взаимодействие между жизнью и языком, ведущее к преобразованиям того и другого, развивается со всё большей скоростью.  Круговорот связей между языком и ДНК как языком жизни становится, как это описывает Дэвид Поруш, описывающей саму себя и заворачивающейся внутрь самой себя системой.  Роланд Фишер отмечает:

Ещё более сложный, но вместе с тем и знакомый пример – информация, хранящаяся внутри самоотносимой структуры ДНК, состоящая исключительно из инструкций, согласно которым происходит синтез тех самых веществ, что отвечают за осуществление программы.  Одна из главных «задач» программы, хранящейся в ДНК – воспроизводить без изменений строение ДНК.  Носитель – это, несомненно, сообщение, а следовательно, строение ДНК может быть хорошей моделью самоотносимого сознания. 

(Fis­ch­er 1977)

К области самоописания или самонаблюдения относятся три связанных с термином «сознание» значения: 1) разделение, отделение одного от другого; 2) то, с помощью чего происходит познание; и 3) знание внутри человека.  Напоминающее ДНК, самоотносимое строение сознания отражается в его описании, данном Матураной:

…если организм способен порождать описание его взаимодействия с другими, которое возможно передать, а также способен взаимодействовать с таким описанием, процесс теоретически возможно продолжать до бесконечности, замкнув его – организм становится наблюдателем.

Самоотносимости ДНК, сознания и аутопойетических систем сходятся в общности (кибернетической, второго порядка) этого процесса.

развивая идею насчёт того, что строение и ЕСТЬ разум, т.е. идею о разумности ДНК – не просто внутри одной клетки (что уже достаточно удивительно) или одного тела – богомола или человека – но в каждом теле, в каждой клетке скрученные нити напрерывно действуют, создавая всё разнообразие собственно тел, а кроме того, их переплетённые сложным образом пары обмениваются информацией с любой другой ДНК в биосфере, от ДНК мельчайших бактерий до широко раскинувшихся сетей мицелия, благодаря невероятной схожести большей части их текста (отчёт о сеансе 6 декабря 2005 года, MDMA)

ДНК – кристаллическая структура в два нанометра толщиной.  Закодированные в ДНК гены непериодичны; последовательности между ними периодичны.  Джереми Нарби, в своих предположениях отталкивающийся от исследований биофизиков Фрица-Альберта Поппа и Мэй Вань Хо (Ho 1998), утверждает, что предоставлять возможность обмена сигналами между молекулами ДНК могут механизмы высвобождения биофотонов из ДНК и её кристаллическое строение. (Nar­by 1999)

Духи, видимые в галлюцинациях – трёхмерные изображения, издающие звуки.  Другими словами, они состоят из собственного языка, как и ДНК. (Nar­by 1999)

это ДНК, заставляющее себя само эволюционировать как единое целое как же иначе как единое целое капризы экологии слишком изобретательны как это единое целое слаженно работает в процессе игры допридумываемой на ходу это называется адаптация сочинение новых правил возникающие структуры или виды поведения совместно эволюционируют (отчёт о сеансе 6 декабря 2005 года, MDMA)

Нарби находит сравнения между глубокими познаниями айяхуаскеро в том, что касается растений, изображениями переплетающихся змей, и формами ДНК – убеждаясь, что ДНК по сути своей обладает разумом, вступает в обмен информацией на внутриклеточном, межклеточном уровнях, в обмен информацией с другими организмами и видами.  Он обнаружил в мифах и другие возможные отсылки к ДНК – в мифе индейцев племени десана о свившейся в щели между полушариями мозга паре змей, гигантской анаконде и радужном удаве; в мифах австралийских аборигенов о Создателе-Радужном Змее; в мифе ацтеков о Кецалькоатле (имя которого можно перевести как «пернатый змей» или «блистательный близнец»), символизирующем собой «священную энергию жизни», и в свою очередь являющимся вместе со своим близнецом Тескатлипокой порождением космической змеи Коатликуэ. (Nar­by 1999)

разум который требуется для того чтобы перейти от уровня механической сборки аминокислот и размечающих их кодов к сотворению глаза на хвосте павлина в ходе реагирования на определённый сложный контекст именуемый «окружающей средой» что также включает в себя прочие взаимодействующие виды в одном пространстве съедающие и съедаемые как перейти от языка такого уровня к системам протеинов и.т.д. исключительно творческий разум – всё в целом вместе взятое биосфера Гея но это радужный змей познания язык света в биофотонных пульсарах тела светящиеся собственным светом расширенное восприятие различных уровней одновременно позволяет увидеть этот язык света (отчёт о сеансе 6 декабря 2005 года, MDMA)

Панспермия

Упоминания панспермии или гипотезы «экзогенезиса» – предположения, что жизнь зародилась в какой-то другой части Вселенной и была высажена подобно семени на планете Земля – встречаются в отчётах о психоделических опытах достаточно регулярно.  Гипотеза панспермии – это непопулярное представление о «происхождении жизни»; в ней постулируется то, что наша ДНК явилась откуда-то из-за пределов нашей планеты, при этом не делается попыток объяснить происхождение самой ДНК.  Это представление в разных формах разделяли астроном Фред Хойл и биолог-исследователь ДНК Фрэнсис Крик, а также в 2009 году его поддержал Стивен Хокинг.

В этом сеансе ДНК представляется транслируемой рукописью с картинками:

задача есть передача обратите внимание на шрифт передачи транс миссии и увидите рисунки в рукописи иллюстрации о я люстра ци я ест я перья дача Чужая постройка письмо мы есть эта передача задача письма дать ощутить ощутить ощутить твоё присутствие размеры веры в письме в передаче доверяй теперь как ты умеешь ты раз умеешь чужие размеры веры – где всё вложено в письмо в передачу так многое так многое зависит от того найдётся ли письмо для передачи (отчёт о сеансе 19 марта 2005 года, 5 граммов засушенных Strophar­ia cuben­sis)

Раннюю версию этой психоделической идеи панспермии можно найти в очерке братьев Маккенна «Гриб говорит».

Я стар, я старше, чем считает ваш вид – а это уже срок в пятьдесят раз дольше, чем его история.  Хотя я пребываю на Земле с незапамятных времён, я явился со звёзд.  Мой дом – не какая-то одна планета, ибо во многих мирах из тех, что разбросаны по сверкающему диску галактики, условия таковы, что позволяют моим спорам выживать.  Гриб, что вы видите – это часть моего тела, питающая слабость к радостям секса и купанию в солнечных лучах; моё настоящее тело – сеть тонких волокон, прорастающих сквозь почву.  Такие сети могут простираться на десятки метров и в них может содержаться больше связей, чем в мозгу человека. …При помощи того, что невозможно объяснить из-за определённых неверных трактовок в вашей модели реальности, все сети моего мицелия в галактике связываются между собой сквозь пространство и время быстрее скорости света. …Немногие из подобных видов обладают разумом: только я и мои недавно эволюционировавшие близкие родичи развились до такой степени, что стали обладать такими режимом гиперкоммуникации и объёмом памяти, благодаря которым находимся сейчас на ведущих ролях среди разумных видов галактики.

(Oss 1986)

Теренс Маккенна за время своей деятельности сформировал множенство гипотез касательно гриба, Другого и возможности контакта с обитателями иных планет или иных измерений.  Гриб как межгалактический посол – это была ранняя формулировка.  Идея о симбиозе с генетическим материалом гриба прослеживается в записях Денниса Маккенны о ходе эксперимента в Ла-Чоррера.  Этот симбиоз, вокруг которого крутился весь эксперимент, увязывался с намерением создать «ляпис», философский камень алхимиков.  Алхимия была одной из символических систем, с которыми был проассоциирован эксперимент.

В «Космическом змее» Джереми Нарби впервые касается панспермии, цитируя нижеизложенное описание практиковавшим шаманство антропологом Майклом Харнером его первого опыта приёма айяхуаски:

И тут он понял, что его видения исходили от «исполинских рептилий», покоящихся в самых дальних глубинах его мозга. Эти существа начали показывать различные сцены перед его глазами, сообщив ему, что данная информация предназначалась для умирающих и умерших: «Сначала они показали мне планету Земля, такой, как она была миллиарды лет назад, до того, как на ней появилась жизнь.  Я видел океан, пустынную землю и яркое синее небо.  Затем с неба начали падать сотни чёрных точек, приземлявшихся передо мной на пустынный ландшафт.  Я мог разглядеть, что на самом деле «точки» – большие, блестящие чёрные существа с тугими крыльями, как у птеродактилей, и здоровыми телами вроде китовых. …Заговорив в моём уме, с помощью чего-то вроде телепатии они объяснили, что спасаются от чего-то из космоса.  Они прилетели на планету Земля, убегая от своего врага.  Эти существа затем показали мне, как создали на планете жизнь, чтобы прятаться внутри множества её форм и так держать в тайне своё существование. Передо мной разворачивалось величественное зрелище зарождения и видообразования животной и растительной жизни – процессов, длившихся сотни миллионов лет – в невероятном масштабе и с неописуемой яркостью.  Я узнал, что, таким образом, драконоподобные существа находились внутри всех форм жизни, включая людей».

В этом месте Харнер оставляет примечание:  «Читающий это сейчас может сказать, что они были почти как ДНК, хотя тогда, в 1961 году, я о ДНК не знал ничего». (Nar­by 1999)

Нечто настолько же важное я ощущала, ведя записи во время контакта, сеанса 19 марта 2005 года, приведённые выше, когда в них рефреном на протяжении восьмичасового сеанса повторялась строка из стихотворения Уильяма Карлоса Уильямса:

«так многое зависит от»

Жизнь с точки зрения Нарби – огромная, сложная, пронизанная взаимосвязями сигнальная система, где ДНК выступает в роли приёмопередающего устройства, а высвобождающиеся из ДНК биофотоны – в роли сигналов, также являющихся источниками по меньшей мере некоторых особенностей видений, бывающих у людей в психоделических состояниях сознания.  Но что насчёт рассказа – о существах, удирающих от врага в межзвёздных пространствах, приземляющихся здесь, создающих разные формы жизни, чтобы прятаться внутри них и «держать в тайне своё существование»? У меня было похожее видение в похожем изложении во время трипа от большой дозы псилоцибина: какие выводы мне нужно сделать из этого? Каким образом настолько похожие повествования, одинаково впечатляющие и изобилующие подробностями, формируются независимо друг от друга в крайне изменённых состояниях сознания?  Что это нам говорит о том, как возникают мифы? И если уж я повторяю эту историю сейчас, прибавив к ней собственную, как Нарби повторяет историю Харнера (и многие прочие похожие мифы в культурах индейцев десана и ацтеков), найдутся ли среди читателей те, кто вспомнит какую-нибудь похожую историю с сеанса приёма психоделиков?  Как нам истолковывать эти события? Если молекула ДНК не только содержит в себе массу структурированной подобно языку информации, но обладает разумом – в том смысле, как это понимает Варела – и присоединяется к по большей части подобным ей внутри состоящих в сложном родстве разнообразнейших, многоуровневых организмов различнейшего масштаба, то мы имеем нечто вроде гипотезы о галактике как суперорганизме или идеи ноосферы.

Это осознание взаимосвязанности происходит на уровне того, что Вернадский назвал «ноосферой» – на уровне обладающего сознанием слоя экосистемы Земли, и возможно, проникает в наши экосистемы по мере того, как мы осознаём степень нашей взаимосвязанности с ними. (Doyle 2011)

Так что вот – в видениях являются истории, истории требуют систематического истолкования.  Но именно сеть переплетённых историй (научных, психоделических), описывающих сеть взаимно связанных форм жизни, позволяет нам посмотреть на эту планету как на чудо, которое нам по большей части кажется обыденностью, чудо, воскресающее в психоделических состояниях сознания.

Радужный Змей

Радужный Змей – это название для определённого переживания, многослойная метафора, тема комплекса мифов различных культур, и то, что помогает понять LiveG­lide, систему символов Глайд из отчётов о сеансах в трёхмерном виде. Радужный Змей – «универсальный символ» в терминологии Лафлина; он преобладает во множестве психонавтических сеансов.  Джереми Нарби называет этого змея космическим змеем и увязывает этот символ с ДНК.  Начиная с моего первого сеанса, он присутствовал в потоках энергии внутри моего тела, порождая змеевидные жесты рук.  Он присутствовал в различных формах и сочетаниях форм – визуальной, звуковой, энергетической, жестовой и осознаваемой умом – в случае со всеми психоделическими веществами, которые я употребляла в период исследований: MDMA, ЛСД, 2C‑B, Strophar­ia cuben­sis, Salvia divi­no­rum и ДМТ. В подкреплённых психоделиками тренировочных сеансах с LiveG­lide он проявлялся в змеящихся движениях, ощущаемых телом и передающихся при участии руки и глаза через MIDI-контроллер в программу с последующей световой проекцией.  Радужный Змей в энергетическом плане связан с ещё одним космическим змеем, Кундалини, свернувшимся у основания позвоночника.  Упомянутые спонтанные змеевидные жесты можно интерпретировать как нарастание этой энергии в человеческом теле.

Глайд – моделируя поездку верхом на Радужном Змее (отчёт о сеансе 17 марта 2003 года, MDMA)

верхом на Радужном Змее – живом языке из света – устройство – пульсируют вспышки света как от витража – золотые контуры… сияющее дитя верхом на радужном змее, Глайде (отчёт о сеансе 10 апреля 2003 года, MDMA)

Строение реальности, ощущаемой тобой – и метафора – ведь радужный змей это ещё один способ сказать что поток порождает форму – благодаря волнам создаются чувственные данные – а в них содержится знание – его исток паутина и возвращается оно туда же – темнота ума-кувшинки (отчёт о сеансе 2 февраля 2003 года, MDMA)

снаружи и издали сосредоточена на радужном змее – как эпистеме – как интерфейсе – как связывающем языки пути – как LiveG­lide – свойства:

скрученная в кольца в спирали первобытная энергия и поток переносит в себе первичный волнообразный знак (синусоиду) первобытную мудрость двойную спираль созидание/разрушение миллионы текучих радуг в пишущем воздухе полном радужных лент – LiveG­lide – буква s – змеящаяся буква змеящийся звук – змеи изображённые шифрующими в шипе скользящие знаки Глайда шипят шамански свистят – [составляют язык] мудры (жесты пришедшие в изменённых состояниях сознания) струят нити с кончиков пальцев – не тело запертое в пустом пространстве – но тело из энергии – точка упорядочивания – но существующая в море энергии, обладающей формой, сворачивающейся кольцами – движущей тело вслед этим кольцам – радужный змей – может быть очень пугающе – ведь энергии настолько больше, она настолько сильнее, чем то, что воспринимается как допустимое на усечённом (редукционным клапаном) уровне (отчёт о сеансе 26 мая 2003 года, MDMA)

Оборотническая вездесущность Змея из видений подчёркивается в рассказе Саймона Пауэлла:

На самом деле, подобные подчёркивающие смешение человеческой архитектуры с чем-то биологическим мотивы в видениях повторялись некоторое количество раз.  Мне часто виделись величественные здания и дворцы (или, скорее, я плавно скользил внутри таких похожих на дворцы построек) и я постоянно обнаруживал, что деревянные части конструкции – перила лестниц, стеновые панели, сами лестницы – были из тела живого существа.  Говоря точнее, я воспринимал это так, будто эти здания были сплетены из украшенного самоцветами тела Змея.  Всё было живым, всё было частью одной живой, созидающей сущности.  И если мне в каких-либо из этих сцен и виделись человеческие фигуры, то и в них Змей преобразовывал собственное тело.  В этих сценах всё несло на себе печать Змеиной шкуры, поскольку по всем предметам распостранялась своего рода сеть пульсирующих светящихся линий и самоцветных чешуек.

(Pow­ell 2008)

Многозначный Радужный Змей пронизывает весь грибной опыт Пауэлла и становится воплощением Геи.  Как и в описанных прежде случаях, Радужный Змей соотносится с ДНК.

Как создатель жизни, космический змей – мастер метаморфоз.  В мифах народов мира, где он играет главную роль, он созидает, изменяя свою форму; он меняется, оставаясь прежним.  Так что нет ничего удивительного в том, что он одновременно предстаёт в разных обличьях.  Я начал искать связь между космическим змеем – который в совершенстве владеет искусством превращения, живёт в воде и может иметь как длинное, так и короткое, как одинарное, так и сдвоенное тело – и ДНК.  Я обнаружил, что это описание абсолютно точно соответствует описанию ДНК.

(Nar­by 1999)

Эта первородная сила хорошо известна как кундалини в индуистских и буддийских практиках и как «ци» в боевых искусствах.  То действие, которое она производит в теле-уме, западная наука оставляет практически без внимания.  Радужный Змей, как бы его ни называли, под разными масками появляется в ходе психоделических сеансов, указуя на этот древний источник познания и творческих способностей, увязывая себя с языковым объектом, который определяет, какой будет наша форма – с нашей ДНК.

Гильдия ксенолингвистов

Джейсон Такер – Подлинный Контакт

Частью творческого развития Джейсона Такера стало проводившееся на протяжении долгого времени сочетание его творческих и психонавтических практик, которое он назвал Подлинным Контактом.  У Такера постепенно развилось ощущение того, что Другой участвует в процессе рисования самым непосредственным образом: линии, казалось, одновременно рисуют два существа с обоих сторон бумаги.  Рисунки казались ему «новым, экспериментальным языком», развитие которого делало возможным общение между человеком и проявляющимся нечеловеком-Другим.  В описании Такером этого опыта – участия Другого, рисующего вместе с ним, в акте созидания – он предстаёт высшей формой общности.

Говоря его собственными словами:

Эти рисунки создавались в ряде состояний повышенной восприимчивости, вызванных продолжительным систематическим приёмом ЛСД, псилоцибиновых грибов, ДМТ, и участием в ритуальном употреблении айяхуаски в Перу – что происходило с 1990 года до середины 2004 года.  На протяжении этого срока я ощущал, как радикально изменялись мои мировоззрения, как я порывал с прошлым, одновременно с трепетом наблюдая за тем, как во мне вырастают новые мысли и новые метафоры, и как возникают новые рисунки.  В абстрактных сочетаниях линий и треугольников, которые я рисовал на протяжении десяти с лишним лет, на переднем плане внезапно начало появляться всё больше и больше призрачных ячеистых сущностей, и весь опыт в целом сошёлся для меня в некое странное и важное открытие.

Акт рисования стал не только актом созидания, но и актом соучастия. Я смотрел на чистый лист бумаги и думал, и думал, пока не перестану о чём-либо думать, и тогда начинал рисовать, концентрируя внимание лишь на красоте линии, сосредотачиваясь лишь на том, как она движется, вибрирует, симметрична ли она.  Я часто чувствовал с другой стороны линии такую же сосредоточенность и самоотдачу, как будто кто-то другой по ту сторону одновременно со мной рисовал то же изображение. Фантастическая проекция из бессознательного, но ещё и магический призыв чего-то по природе нематериального. В примитивном понимании, каждый рисунок – попытка общения с миром духов, находящимся сразу за стенами пещеры.

Я был зачарован повествованием, разворачивавшимся в моих рисунках с каждым следующим днём.  Для меня они совершенно точно читались как новый, неизведанный язык, но послание на нём было не очень понятным.  Для меня эти образы были сбивающими с толку, немного знакомыми, но не имеющими объяснения.  Я видел в них нечто совершенно неземное, или «нас самих» из будущего, или дух, или предков – вплоть до человеко-клеток, растущих из первичной протоплазмы.  И по мере того, как с каждым рисунком усиливалось моё осознание, увеличивалась и яркость моей жизни.  В моём понимании, я безрассудно ступил на чудной путь, который привёл к тому, что я представляю себе как подлинный контакт с «другим» с помощью рисунка.  То, как рисунки стали оживать, по-настоящему перевернуло мою реальность. Мои ранние абстрактные рисунки породили целый цирк «клеточных» существ.  Теперь я понимаю, что это было совершенно как религиозное переживание «посвящения» – анимистическое рисование, вводящее в экстаз.  Я, как живое существо, находящееся в процессе постоянного изменения, полностью прочувствовал жизненную силу, проявляющуюся в рисовании.

Я никогда не планировал заранее, что буду рисовать.  Роль случайности обусловлена сосредоточением исключительно на линии, тем, что я не знаю, какие изображения буду рисовать.  Это опыт тотального контроля без какого-либо контроля.  Изображения, которые вы видите здесь – всего лишь малая часть общего результата работы.  Каждый рисунок – часть большего целого.  Я прибегал к помощи собственной интуиции, прислушивался к зову собственного сердца, принимал психоделики и быстро избавлялся от оков полученных в прошлом импринтов, и акт созидания – изобретения образов – стал для меня переживанием общности.

На приведённых ниже рисунках можно увидеть постепенное развитие в рисунках Такера по мере того, как в ходе его творческих и психонавтических практик эволюционировало переживание «подлинного контакта».

Джек Кросс: жаргон спорыньи

То, как Джек Кросс прочитывает английский – многоуровневая деятельность, задействующая различные органы чувств.  Значения слов переходят в фейерверк визуальных и слуховых каламбуров, игры слов, сакральной геометрии и откровений Логоса.  Его не публиковавшийся ранее очерк «Жаргон спорыньи» полностью приводится ниже.  Он обрисовывает собственный ксенолингвистический процесс. Повсеместно поднимается тема тайного языка.  Нижеследующее – это его собственные слова.

Жаргон спорыньи

Жаргон – это «специализированный перечень идиоматических слов, характерный для определённой группы людей, действующей не в рамках закона, разработанный для приватного обмена информацией и определения принадлежности говорящего к такой группе». В переводе – жаргон это тайный язык преступников.   Спорынья – название гриба Clav­i­ceps pur­purea, произрастающего на некоторых злаках, в основном – на ржи, и содержащего алкалоиды, из которых получают лизергиновую кислоту, то есть «Жаргон спорыньи» это «Тайный язык ЛСД».

Перенесёмся в лос-анджелесский Центр Дзэн, в 1991 или 1992 год.  Элвис как раз покидал здание, когда я мимоходом услышал, как дзэнский священник рассказывает небольшой группе учеников о своём «первом духовном опыте», о том, как «первый раз заглянул в цирковой шатёр», как он это назвал – во время Лета Любви он впервые попробовал ЛСД и поэтому-то, как он объяснил дальше, он и решил изучать дзэн.  И в контексте той эпохи это было абсолютно верным и прекрасным решением, люди же росли в пятидесятые, времена поэтов-битников и буддизма, именно тогда, когда наша современная материалистическая западная культура массово соприкоснулась с сутью шаманства.  Но пока я не спеша шёл мимо говорящего, я не выстроил для себя картину его духовной эволюции вместе с её культурным и личным контекстом, и не учёл того, что вещество, благодаря которому он получил свой первый духовный опыт, было запрещённым. Я просто прошёл мимо, подумав про себя: «А что ж ты не решил изучать ЛСД?» И где-то с неделю я продолжал жить, как обычно.

Несколько дней спустя, находясь в библиотеке Музея американских индейцев в лос-анджелесском районе Маунт-Вашингтон и просматривая каталог их книг на букву «С», я наткнулся на непонятное название: «Священный гриб и крест» (“The Sacred Mush­room and The Cross”) Джона М. Аллегро.   Заглавие книги уже было довольно странным, а дополнено оно было следующим образом: «Исследование природы и истоков христианства в контексте культов плодородия древнего Ближнего Востока».  Из вязанья моей реальности свисала убегающая нить.  Я вытащил карточку и отнёс её работнику библиотеки.

В библиотеке Музея американских индейцев книги предусмотрен был только читальный зал, так что я узнал, что не смогу взять книгу на дом, что я принял близко к сердцу – и вежливо попросил, можно ли мне полистать книгу; присел и прочитал то, что было написано на задней и внутренней сторонах обложки, предисловие, первую главу, вторую, третью, чувствовал я при этом нечто среднее между необычайным восхищением и ужасом. Я, конечно же, не мог разобраться в филологических заметках Аллегро, но главная идея книги пошатнула мой мирок, в котором христианство было чем-то уровня наклеек на капоте.  «Волшебный гриб и крест» был моим «Волшебником страны Оз» из фильма «Зардоз», моим числом 23.

На следующий день я отправился в книжный магазин в моём районе и узнал, что весь тираж книги разошёлся, закончился, а ещё продавец сообщил, что книгу вроде бы «запретили».  Мало того! Я попросил телефонный справочник, нашёл магазин в Уэствуде под названием «Книжный розыск Нидэма» и г‑н Нидэм, как я полагаю, сказал, что поищет эту книгу и отзвонится мне.  Несколько дней спустя он мне позвонил. “Восемьдесят баксов, в превосходном состоянии”. В десять раз больше, чем книга стоила первоначально.  Вот это выгода!  Я теперь жалею, что не имел привычки сохранять чеки.

Я проглотил книгу целиком.  Цирковой шатёр, зонтище Парадиза, начинал разворачиваться вкруг меня.  К несчастью для тридцатитрёхлетнего меня, я не был знаком ни с кем, кто выращивал бы грибы; вообще говоря, я не был даже знаком ни с кем, кто курил бы сигареты, так что я просто рассказывал об этом всем, кто готов был слушать, и кое-кому, кто был не готов, чтобы узнать, не слышал ли кто-нибудь уже о той идее, что Святые Дары когда-то были чем-то таким, может, грибом, или растением, веществом, наркотиком из числа галлюциногенов, который изменял сознание и позволял приобщиться к Богу, ЭТО ДЕЛАЛО ВАС ИИСУСОМ, не иносказательно выражаясь, а прямо настоящим Христом.  Теперь я осознаю, насколько милым, верным и самостоятельным был мой поступок: оставить невинность, оставить неведение, рискнув при этом даже тем, что мы называем эвфемизмом «свобода», ради блистательной жизни преступника духа.

Прошло девять месяцев, и я провёл этот предродовой период, раздруживаясь со всеми подряд знакомыми – им не по душе приходился мой энтузиазм в отношении психоделиков и этноботаники. Но за эти девять месяцев я так и не пообщался ни с кем, кто слышал бы о грибе Amani­ta mus­caria, не говоря уже о книге «Священный гриб и крест»; и тут объявился один музыкант, знающий нужного человека. ВЫИГРЫШ!

В один субботний вечер, в просторной квартире художника в даунтауне Лос-Анджелеса, я прожевал горькие шляпки и ножки – пять граммов Strophar­ia cuben­sis – и терпеливо сидел, ожидая того, что явится ко мне, эльфа или пришельца, но это не был ни тот, ни другой, это была БАБОЧКА-СВЕРХНОВАЯ, состоявшая из Жидкого Языка и Света, и я знал этот язык лучше, чем английский, лучше, чем то, что я считал жизнью. Я был ВСЕМ и НИЧЕМ, мандельбротовским Буддой, смеющимся в небе шафранного, хлебнодеревного цвета, Воскресшим Шпрехшталмейстером в пыщущем краснотой жакете, бешено куражащимся верховнейшим жрецом.  МОИМ цирковым шатром было Прошветление, выразившееся через Геометрию, Архетип и Алфавит, СИМВОЛИЧЕСКУЮ Смерть, А ТАКЖЕ Воскресение, как и обещалось, с присвиСТом от изумленья!

Прошустрите на перемотке в неисчислимых Жутешествиях к завершающей сцене «Газонокосильщика» и расслушайте должным образом сию фонему.  Первым Законом Человечьим был запрет на поглощение растения, растения, изменяющего сознание, будучи съеденным, растения, делающего вас КАК ЕСТЬ БОЖЕСТВОМ.  В отличие от того, что утверждает распостранённая космогония, запрет на употребление изменяющего сознание растения знаменует собой Начало линейного времени, а его поглощение позволяет выйти за пределы такого времени.  Сей совместно установленный запрет и был нашим Первородным Грехом, нашим разлучением с Божественным Женственным.

Будучи Спорыньическим Метафизиком, будучи урожаем и пожаром Морфемы ЖА, будучи Стихотворцем-Целителем и Геометром, я застенчиво приглашаю ваше внимание остановиться на точечках на кончике моего языка, расплетающихся и сплачивающихся, стягивающих ваше внимание, пока им не завладеет исключительно лишь ПункТ (ПонТ), начинающийся с «П» и заканчивающийся на «Т».  Наша П‑а-Т-[е]ология – ме-Т-а-П-исична и этимологична, и может быть исцелена лишь ПракТикующим Сокрытие и Откровение и Умерщвление.  Сие есть Божия Геометрия, ТоТ Логос, от чьего лица вещать можно лишь вооружившись ПриваТным и ин-Т-ИМ-ным Знанием о «П» и «Т» ПоэТа, ПровозвесТника и ПочТи-ТельносТи.

Кишмя кишат преступники, Спасители, яко тати в нощи, на страже их притчи да арго… оно же жаргон, начинается с буквы «Ж», как столь же известное слово, Жутешествие.

Теория без достаточных доказательств есть предполо-ж-ение, и можно ли предоставить более ненадёжные доказательства, чем тео- в слове теория, от словообразующего компонента, означающего «бог»? Разум есть кон-СТ-рукция из суб- и об-жект-ивности, а сбежать можно лишь изо всех сил вообра-ж-а‑Я себе исхо-ж-ДЕНЬЕ во все концы «Т» самого ‑жекта (от латинского жазере, то бишь швырять). «Ж» есть П‑олюс А‑Си, эС-Тра-пули-ровный чтобы СучиТь ножками внутри К‑ОНО-са «А»-нкха Сознания, в шишковиде, а ‑зере в (д)ЖА-зере и зере-дечности означает чистый, и никто нейдёт к П‑А-Т-еру кроме как через две первых мерящих буквы, или, по меньшей мере, через единственную.

«Т» в ‑ж-ек-тэ и пожароопаснос-тэ есть све‑т изЛУЧ-а-т-еля из вашей шишковидной железы, пока «вы», «глЯз» в букве «А» фразы ЯЗЬ ЯСАМ, щ‑юри-тэ себя, при-Т-янувшись в‑ни-манием, выстгаивая П‑гост-ГА-нственные взаимосвязи с фигурой креста, оП-Т-ической иллюзией, П‑осреди которой вы СИМВОЛЧЕСКИ вы-сите, РАЗ-ПЯТЫЙ, П‑реображённый, от Т‑усклой закрепощённой плоти, нашустрившей запрещённую суб-СТ-анцию, к Светоностному Бы-тью, находящемуся за пределами пла[ж]иаторской ж‑юрисдикции вымышленного  существа, которое, согласно Поправке к его Конь-СТ-итуции никак не может судить, что есть Религия и не имеет Авторского права на вмешательство в отправление её обрядов.

Закон есть экзоскелетальные пережитки Логоса: Ж‑юстиция, Ж‑юри, Ж‑юрисдикция, Ж‑удия, приссу-Ж-дение, на всём сём лежит знак Полюса Оси «Ж» ‑жектов и аргонавтской буквы «Жота» и Жестницы Жакоба.  Отделение Церкви от Государства – неуместное при-т-ворство; ОБА есть вымышленные сущности, тени от разбитого сердца и заблудившегося ума, спро-жект-ицированные на изогнувшуюся стену человеческой Истории.  Закон настаивает на своём неколебимом верховенстве над Правом и вер-шит одинаково несправедливый суд, основываясь на прецедентах, на том, что уже было раньше, отчего становится важным первейшее Судебное Решение, записанное писцом и стенографом как Изгнание двух юных особ за пересечение дороги в неполоЖАнном месте при нахождении в саду, где прокуроры и турникеты в первый раз извратили невинность и разум до греха и безумия – и постановили, что этимологически слово «правонарушитель» восходит к Прародитель.

Глубоко под Полом Храма, в центре постереального переднего мозга, прячется небольшая полость – Пышковидная железа, кри-ПТ‑а с запутанными и П‑у-ГАющими Кодексами.  Здесь обрящете Путеводную Звезду Чабана, То «Же», что и в нашем дЖАнкхе-ДНК, и ПлоТницкий Угольник «Г» и Плотницкий Циркуль, ОКО и «А» Божье, А‑пре-деляю-шее взаимосо-о-Т-ношение всего суще-ГА, выраженное Геометрически как П‑лоские декартовские координаты, подписанные “X” и “У”, инь и ян, ду-ГА и ду-ГА, составляющие Круг, внутренность и наружность, «З» и «О», а 30 в тридцЯтичной системе это Полный Цикл, на соцзополитическом уровне выражающийся в качестве переворота, а на личном – в качестве ГА-Т-кро-Ве-нея.

«Г» ГА-с-Т-ения, Плотницкий Угольник, произведён от ГАлАвины креста, ГлинейнА выраженного Колеса без спиц, или т‑очки, оГ-он-ка, при при-тюривании склады-ваю-ще-у-ося в фигуру креста. Буква «А», Угольник, в пикто-грамматике есть ПышкоГиднАя ГжелезА, а Крест и Суд – сис-т-емы из квадран-т-ов, где нас тре-сут как Тре-тью Ординату и ж‑акрепощают буквой «Ж» Ж‑акона, а ГЛ-авней-Т-ший Преступник есть Архетипический Бунтовщик, спокойствия возьму-тит-ЭЛЬ, БОЖЕ-вик, ЖА-МАН, П‑роповедник и Т‑ренеручитель, о‑сред-ник между ес-Т-ественным и сверхеПтественным мирами, ле-ЖА-т-чий между ординатами и Экстраординатором.

«Смотровая щель» в стене святилища есть небольшое О‑т-ВЕРСТ-ие, сквозь которое на-блюдатель под на-клоном видит ал-Т-АГь, по тюти – архитектурный жаргон.  Смотровая щель также зовётся Агиоскопом, пищущимся через «Г», но читающимся через «Ж», точно так же, как читаются ложика и мажика.  «Агио» – это словообразующий компонент из греческого языка, там он значит «святое», «священное», «сакральное», а «-скоп» – словообразующий компонент, значащий «глядеть на что-либо». Яга, на которую мы с притюром смотрим в Швятой Шдвоенный «глаωок» в ω‑тене, она ω‑е ω‑енщина, есть Андрогинное Бозество «З», З‑ымей, ходя[ж]ий волнами на Ал-Т-АГе Обо- и Же-к-Т-ификации Сознания.  В буквенной Т‑о-П-ографии, наклон значит наклон в правую сторону (а моноклон – прямоугольная динометрическая про-ж-ек-Т-ция) – возведённый в такую степень, что ЧЕТЫРЕ превращается в КРЕСТ, а ПЯТЬ в Sмея-серПЕНТА.  Для ри-т-ор-ического арг-Ю-мен-т‑а, для жаргона наклон – нечто о‑кол-и-т-чное.

Нет актуса реуса, противоправного действия, и нет менса реа, преступного намерения, следовательно, ни в  одной из широко распостранённых жюридических систем невозможно уголовное преследование. В Сакраментальном Обряде, превращающем нечто в нечто Священное, воплощается Право вольных людей на индивидуальную ко-ГН-интивную свободу и Религиозную практику, ОН И ЕСТЬ Движение к Счастью, к тому, чтобы достичь связи с Божеством в Общности с ним внутри сознания самого человека при помощи употребления растения-энтеогена или при помощи любого другого способа или вещества.  И наоборот – это наш совокупный недостаток коГНитивной свободы, совокупная недостаточность у нас Божественного Сознания, ГН-озиса, отражается, воплощается, упрочивается, претворяется в жизнь в виде раздувшейся туши Государства, которое по определению существует там, где нет места Священному, существует в оппозиции к нему.

То, от чего не имеющий себе равных сеятель насилия защищает своих подданных (суб-жектов) под вывеской Верховенства зАГона – АвТОрство Слова, Сознания Христова, повсеместный во-звра‑Т Просветлённого Разума; а на безжалостной войне, развязанной фармакратами, в первых рядах тех, у кого нет вопросов, против тех, у кого вопросы есть, сражается контора DEA, и те, кто знает английский, обычно знают и то, какое известное слово начинается на эти три буквы.

Религиозная, Духовная Практика искореняет любые тревоги, даже если эта практика не предполагает участия в ж‑ульничес-т-ком увековечивании неведения, в поездках на надоевшей ГА-рус-ЭЛИ корпорации «Вера», или в покупке у мошенников пустышки вместо Причастия, или в поддержке злоумышлений и заблуждений торгашей, выменивающих в Храме Краеугольные Камни на сребреники и оС-вобождение от C‑боров.

Сей глас, сей трепет, сей смеющийся Будда, сей Разум, сие пляшущее Божество, сии ангелы, сей кончик стержня, сии слёзы вожделения Змеева, сие чернильное семя, сии переливы красного, сия Азбука, сие вразумей, посреди него вертясь.  Чаша, котёл, отёл, сие беспощадное вино, ГА-с-Т-и-Т-ельная Алхимия, плоть для огня что дрова, что за двое: не знают спешки, не знают покоя?  Окрещён, перекрещён – трижды Два есть Число Человека, Шесть, и Четыре – последняя Гексаграмма, До Завершения, три монеты и фраза, шесть в пятый раз, и с этой обнадёживающей перспективой, всегда предосторожности, Книга Перемен, растение-прорицатель, Жаргон Спорыньи подошёл к концу, возвышенные памятные записки во вселенной, где утрачен Путь и произнесение Истины чревато неприятными последствиями, а дальше ничего.

Я вечером пишу у себя в жилище. …Знаете что, я возьму и нарушу все предписания.  А вслед за мной мои писания перекорёжит переводчик.  Раз уж вам действительно вздумалось узнать что-то важное, вы выцарапаете это и из очуметь каких причудливых историй.  Сие есть мой глас, так я говорю, когда путешествую, ради этого я сиганул за край множество раз, сказал как смог, и это моё подношение, а иначе в чём бы был П‑он‑Т?

Саймон Дж. Пауэлл: «Фантастическая гипотеза»

Саймон Пауэлл – музыкант, композитор, видеограф, человек, пишущий различнейшими способами и увлечённый грибами.  В его книге «Пси­лоци­бино­вое ре­шение: роль священных грибов в поиске смысла» описываются положительная роль псилоцибинового опыта для высокоскоростных «загрузок»; передача информации как процесс общения с Другим; и в особенности то, как информация поступает в виде визуального языка огромной плотности.

Говоря его собственными словами:

Тут мы начинаем понимать, на что похож виденческий опыт шаманов, понимать, что он по сути является передачей от Другого на языке более высшего уровня – языке символов, воплощающемся в движущихся образах.

Человек сталкивается с сообщением в виде мощного, организованного потока информации, состоящего из символов, который заставляет его предположить, что источником этой информации является некое разумное существо, «Другой».  Хотя уже после подобного глубокого переживания человек может усомниться в обоснованности такого предположения, во время самого виденческого транса ощущение получения целенаправленно отправленного сообщения может охватывать его целиком и полностью, устраняя любые возможные сомнения.

Пауэлл начинает обсуждать вопрос Другого – опыта ощущения присутствия Другого в психоделических (в особенности вызванных псилоцибином) состояниях сознания – прибегая к терминам, связанным с информацией и её трансформациями.  Теренс Маккенна снова и снова возвращается к размышлению над этими опытами ощущения Другого, особенно под грибами.  Он выдвинул множество гипотез относительно их природы: от той, что это был голос гриба, говорящий от имени пришельца из космоса, до той, что это был голос самого Логоса, наделяющий знанием, воспользовавшись состоянием обсаженности грибами.  Несомненно, ответ на вопрос о природе Других и источнике знаний, которыми они наделяют (часть ли это «моей собственной» психики, ранее бывшая скрытой, или же источник за пределами «моего я»?) – это одна из остающихся нераскрытыми загадок психоделического опыта.  Рика Штрассмана, исследовавшего воздействие ДМТ, отчёты о Других-пришельцах смутили.  Культурные парадигмы шаманизма с одной стороны и науки с другой предлагают совершенно разные истолкования этого предмета.

Пауэлл заключает:

«Другое», таким образом, становится названием или ярлыком для процесса обработки информации, стоящего за виденческим состоянием.  Состояние предполагаемой общности с Другим показывает неотъемлемое свойство передающейся с помощью нейронов информации – то, что она целенаправленно упорядочивает сама себя, превращаясь в потоки идей, наделённые глубоким смыслом.  Если представить себе сознание как некий информационный процесс, точно так же можно представить себе и Другого как информационный процесс.  Какие бы нейронные механизмы на самом деле ни были задействованы, похоже, что самоорганизация или нарочитая согласованность огромных объёмов информации вызывает ощущение присутствия Другого.

Рассуждения о разумном замысле восходят по меньшей мере к доказательству Фомой Аквинским существования Бога через целевую причину, подразумевающему существование разумного замысла.  Разумный замысел в основном отождествляют с фундаменталистским насаждением креационизма, в котором Бог монотеистов объявляется главным разумом-автором замысла.  Такая доктрина противоречит дарвиновской теории эволюции и практически любому утверждению учёных касательно эволюционных процессов в природе.  В исследованиях, касающихся психоделиков, разумный замысел рассматривается по-другому, с учётом знаний, полученных в изменённых состояниях сознания, при которых и сама природа, и её тесно переплетённые друг с другом составляющие части воспринимаются как обладающие ярко выраженной разумностью.  Разумности даётся новое определение: это свойство не только людей, но и всех форм жизни.  Джереми Нарби высказывается на эту тему в своей книге «Разум в природе» («Intel­li­gence in Nature»).  Учёные, исследовавшие айяхуаску, шаманы, и этноботаники, занимавшиеся серьёзным исследованием южноамериканских лекарств на основе растений – все они говорят о прямом общении с духами растений, о растениях как учителях, обладающих собственным разумом.  Для Пауэлла такое представление о разуме в природе также является основополагающим.  И для Пауэлла природа – не только наша биосфера, в конечном итоге в неё он включает и живую, и неживую природу:  “жизнь, вселенную и всё сущее”.

Сознание, значит, есть нечто информационное.   Это, возможно, не такое уж и спорное заявление, но в конечном итоге я надеюсь показать, что материя (нечто телесное) по природе так же информационна. Это будет означать, что всё – будь то атомы, молекулы, организмы или мысли – можно описать в терминах, относящихся к информации.

Наша задача сейчас – узнать больше о природе и намерениях разума, который, по-видимому, обусловливает процесс реальности.  Этот разум, чем бы он в точности ни был, если рассматривать причинно-следственные связи, по-видимому, воплощается в специфических законе, порядке и самоорганизации, свойственных Природе.  Поскольку мы наблюдаем неминуемо возникающие одно за другим явления, такие как звёзды, молекулярные соединения, организмы и сознание (посредством которых Природа может познавать себя), будет крайне уместно предположить, что с этими законами связан некий разум, перед которым стоят определённые цели.  В любом случае, поведение информационных структур, вызванных к существованию Природой, по-видимому, основано на различных системах логики, которые мы можем приблизительно обозначить как физика, химия, генетика, биология, психология и так далее.

Упомянутые выше виды логических схем подобны языку, подобны вычислительным операциям и вложены друг в друга, составляя своего рода иерархию.  Языковая логика физики становится субстратом, из которого произрастает языковая логика химии.  В свою очередь языковая логика химии порождает языковую логику молекулярной биологии.  И так далее.  В конечном итоге, продвинутая био-логика порождает мозги, в которых воплощаются информационные структуры, которые мы называем сознаниями.  Сознания, в свою очередь, способны помышлять о разуме, который, по-видимому, управляет этой удивительно изобретательной последовательностью процессов.

(Pow­ell 2011)

Книга заканчивается «фантастической гипотезой» Пауэлла, в которой воедино сходятся его предположения относительно грибных видений, информации, разума природы, языка и вселенной-вычислительном процессе.

Процесс реальности вокруг нас похожим образом можно рассматривать как перевод Другого с одного языка-формы на другой, длящийся четырнадцать миллиардов лет…

«Фантастическая гипотеза» рассматривает реальность, или Природу, как действующую целенаправленно и разумно систему.  Согласно ей, мы вплетены в поток самоорганизующейся информации, пронизанной взаимосвязями, и впереди нас ждёт поразительная конечная цель этого потока.  Ибо если Вселенная по природе склоняется к тому, чтобы поощрять объединение и увеличение связности всё большего и большего количества информации, то, как в случае с гравитацией, благодаря которой в материальном мире притягиваются друг к другу атомы и элементы, итогом этого процесса интеграции в области человеческого сознания может быть вытягивание из небытия некоего «истинного решения», как бы самой последней части картины, укладывающейся на нужное место.

(Pow­ell 2011)

«Псилоцибиновое решение», принадлежащее двадцать первому веку, – предложение в противовес «окончательным» решениям века двадцатого, свет, возникающий в ответ глубокой тьме человеческого духа; в этом заглавии отразилась этическая сторона послания Пауэлла.