«Книга Лжей» Ричарда Метцгера, глава 26: Антон Лавей

От Редакции. Самое время опубликовать наиболее международно-движенчески сатанинскую главу антологии оккультных размышлений современных медиамагов Ричарда Метцгера «Книга Лжей» — одну из версий интервью, взятого у Антона Шандора Лавея Майклом Мойнихэном в 1994 году, изначально для журнала Seconds.

Лавей (чем эта глава пересекается со следующей, 27-й) кроет на чем свет стоит хиппарей, достается от него и хаос-магам, ну и вообще ворчит немало. Зато и радуется немало — что за четверть века человечество как следует сексуально раскрепостилось, а также рассказывает, как оживить секс-куклу, как полезна сексуальная магия и верит ли он в магию — и вообще как ко всяким колдовству и чертовщине относится.

А еще делает несколько весьма полезных любому хаос-магу замечаний о дисциплине, сумбуре и порядке, личных границах и юморе, настоящем гуманизме и его симуляции. В общем, сатанюга без души — очень живым он оставался даже к своим почти семидесяти годам.

fr.Chmn

Неформальная беседа с Чёрным Папой

Идёт 1966 год. Одурманенные хиппи идут вразнос. Психоделия слепит и помрачает умы масс, а молодежная сцена скатывается до одного большого накаченного веществами Love-in’а. Что же делать люциферианскому отщепенцу, пока остальное человечество стремительно погружается в охлократическую бездну?

Антон Шандор Лавей решает, что единственное разумное решение — объявить Начало времён и основать первую в мире Церковь Сатаны. Конечно, он прекрасно отдаёт себе отчёт, какую это поднимает шумиху. К тому времени вокруг харизматичного Лавея уже сформировался круг иллюминатов-отщепенцев — плодородная почва для, как он любил повторять, «единственной альтернативы стадному менталитету и институционализированному мышлению».

Сатана в его философии — не плод фантазии католического экзорцизма, а идеальное выражение сил Природы. Сил, управляемых lex talionis, законом возмездия, а не абракадаброй из трухлявых гримуаров. Зная, что любому движению нужна своя Mein Kampf или Das Kapital, Лавей пишет «Сатанинскую библию», излагающую наработки для сильных: будущих богов среди людей. Том отборнейшей ереси в лучших традициях — остроумный и лаконичный вводный курс в природные и сверхъественные законы.

Затем издаются «Сатанинские ритуалы», а Церковь оказывается в центре внимания международных СМИ и привлекает таких скандальных прихожан, как секс-символ Джейн Мэнсфилд. Её интрижка с Лавеем стала легендой — к сожалению, фатальной. Но в хитросплетениях путешествия Лавея по миру смертных пусть разбираются биографы — им полезно будет узнать, кто есть кто в андеграундной Америке XX века и за её пределами. А там все сплошь соратники, товарищи и любовные победы Шандора.

За годы публичности Чёрного папу и восхваляли, и осуждали, его называли и самым опасным дьяволопоклонником в мире, и обычным шарлатаном. Обвиняли и в фашистских устремлениях, и в либертарианских наклонностях. Первоначально Лавей считался гуманистом-отступником, но ему набили оскомину взаимодействия с обычными людьми. В последние годы жизни он даже стал сторонником личных стимулирующих и эстетических искусственных компаньонов!

Многие уверились, что Церковь Сатаны — просто бизнес. Но сам Лавей всегда выступал за строгое налогообложение всех церквей и утверждал, что большинство из них не смогли бы выжить без финансовых льгот.

В середине 70-х, устав от прессы и толпы, Лавей намеренно перестал появляться на публике. Он стал тенью, нависшей над и без того мрачной верой, и хитроумно управлял чудовищем, которое создал более четверти века назад. Он принимал лишь близких соратников, и больше не давал интервью корпоративным журналам и телевизионным ток-шоу, считая их вражескими ракетами в «Невидимой Войне» за разум и душу.

Вместо того, чтобы заигрывать с публикой, в последние дни своей жизни он предпочитал проводить своё драгоценное время за синтезатором, вызывая глубокие эмоции давно забытой музыкой, которая, по его мнению, воплощала сатанинский дух. Вместе с биографом и доверенным лицом Бланш Бартон, в окружении диких кошек Замбизи и Кромвеля, а также змея Боаза, он жил уединённой, скрытой жизнью вдали от мирской суеты — и улыбался, видя как его пророчества сбываются одно за другим.

Это добровольное уединение породило множество необоснованных слухов, витавших вокруг его наследия. Наиболее распространённые из них: Церковь больше не существует; её основатель скончался в 70-х, вскоре после того, как впервые заявил о себе. Но, несмотря на несбыточные мечты богобоязненных христиан и стремящихся спасти мир общественных деятелей, эти слухи далеки от истины. Уже в зрелом возрасте 63-х лет, в 1993 году Лавей продемонстрировал мужскую силу, зачав здорового сына Ксеркса — вне всякого сомнения, магическое дитя.

Посещение его логова, скандально известного Чёрного дома на холмах Сан-Франциско, стало незабываемым опытом, напоминанием, что на планете ещё осталось несколько исключительно чувствующих и достойных восхищения людей. Именно во время такого визита в 1994 году состоялся этот разговор. Представленная здесь версия взята из более обширной статьи 1994 года, опубликованной в ныне несуществующем журнале о музыке и культуре Seconds, под редакцией Стивена Блаша и Джорджа Петроса.

Антон Шандор Лавей покинул этот мир 29 октября 1997 года. Он прожил 67 лет, и жизнь его была наполнена энтузиазмом, исследованиями, путешествиями, мистериями, приключениями, артистизмом и (помимо всего прочего) острым осознанием пределов человеческих сил, небесных и животных. Его достижениями вдохновляется новое поколение современных сатанистов. Следующим главой Церкви стала Верховная жрица Бланш Бартон. В начале нового тысячелетия она передала активное управление новому Верховному жрецу — Питеру Гилмору. Наряду с непоколебимой верность видению Лавея, Гилмор известен как писатель и композитор. Кроме того, он долгое время является редактором «официального форума» Церкви The Black Flame.

Прекрасно понимаю, почему многие активные, независимые и рационально мыслящие люди посмеиваются над идеями сатанизма; я и сам был в их числе. Неудивительно, что не признающие христианство не испытывают тягу и к сатанизму — наиболее заметными его приверженцами являются подростки-изгои и дерзкие рокеры. Но если бы такому скептику довелось сесть рядом с Лавеем в каком-нибудь пабе (не узнав его, не отличив от любого другого незнакомца) и завязать с ним разговор, то, возможно, о сатанизме не зашло бы и речи.

Речь могла бы зайти о чём угодно — от автомобилей, еды, занятных обычаев и привычек до любви к животным, музыки или забытых преданиях давно ушедших лет; может, и о сверхъественном. Скорее всего, в памяти скептика он остался бы приятным и скромным человеком с тёмным блеском в глазах и капелькой чёрного юмора. Ему бы казалось, что незнакомец — один их тех немногих людей, кто точно знает, что к чему: осознает и даже восхищается высочайшими и божественными устремлениями исключительных личностей, но при этом сознает размер тех зловонных ям, в которых большая часть человечества будет вечно валяться ментально или физически.

Он бы показал себя не как мечтатель, глазеющий на звёзды, а скорее как человек, знающий, что на протяжении всей истории лишь немногие избранные действительно обладали способностью достичь их. Скептик получил бы огромное удовольствие от беседы с этим старым ворчуном, называвшим себя «Док», и надеялся бы, что их пути с этим проницательным незнакомцем ещё раз пересекутся, ведь по-настоящему мудрых людей на этой земле очень мало. Размышляя об их встрече, он, возможно, никогда бы и не подумал о «сатанизме». Вот что самое зловещее.

Подобно Ницше, который в XIX веке ясно подсветил пропасть между «человеческим, слишком человеческим» и сверхчеловеческим, Лавей был одним из самых ярких и безжалостных реалистов XX века. Реальность — горькая пилюля, и как верящие в небылицы христиане, так и уткнувшиеся носом в пыльные гримуары оккультисты получат незабываемые гастроэнтерологические ощущения, когда она пройдёт через организм. Лавей хлёстко сравнивал всех, кто отказывался смотреть в глаза реальности и замечать свои бесконечные слабости и неудачи с прыгнувшим с двадцатого этажа. Который, пролетая мимо окон третьего, кричит туда: «Пока всё хорошо!»

Лавея обвиняли в пропаганде гнусного дьяволопоклонничества, но на самом деле он просто раздавал мощные детекторы херни. А те, кто не понимал ни его самого, ни его предложений, рано или поздно сконфуженно обнаруживали себя на подушке-пердушке.

Mайкл Mойнихан: Менялась ли повестка Церкви Сатаны за время её существования?

Антон Шандор Лавей: Нет, менялась лишь тактика: подстраивалась под дух времени и текущие нужды. То, что казалось по-сатанински продвинутым двадцать пять лет назад, сегодня выглядит бледно. Например, в начале пути нам было важно признание. А потом случилась психоделическая эпоха, разгар 60-х, каждый получил свои 15 минут славы, решив, что богом можно стать просто как следует упоровшись. Результат получился соответствующий. Церковь Сатаны тоже утверждала, что богом является каждый. Что в психоделической культуре, что в сатанистской контркультуре, даже последняя заурядность не могла бы в себе разочароваться.

 

MM: Но при этом «встретиться с богом» под ЛСД это не то, о чем рассказывается в сатанизме.

АШЛ: Да, есть принципиальное отличие. Например, если человек прочтёт Сатанинскую библию и обнаружит, что является богом или богиней, стать посмешищем ему намного проще, чем человеку под веществами. Последнему всё равно, признают ли его божественность другие. Но при этом если сатанист услышит критику в свой адрес, он может принять её серьёзно и задуматься, что он, возможно, ещё не настолько божественен, насколько возомнил. И, возможно, ещё он осознает, что отличается от зомби, которых всегда большинство.

MM: И что тогда?

АШЛ: Церковь Сатаны учит, что мы все сверхлюди. Именно поэтому перед тем как кого-то оценить, стоит проверить, на что он способен. Открыв рот, что ты скажешь? Взяв ручку, напишешь что-то интересное или тривиальное? Есть сверхлюди и сверхлюди — кто-то всегда более «сверх». Сатанизм не эгалитарен и не может быть таковым. Вот что беспокоит людей, которые к нему приходят. Если я назначаю кого-то жрецом, то лишь потому, что впечатлился его личностью и умениями. И дело не в том, что он изучал, а в том, чего достиг в реальном мире.

Поэтому типичные руководители очень разочаровываются, когда приходят сюда и не становятся сразу большими шишками. Новички, которые с порога спрашивают: «И это всё, что мне положено — какая-то красная карточка?» Но ты можешь оставаться посредственностью даже если у тебя вся грудь в медалях. А бесконечные оккультные степени — лишь суррогат достижений в реальном мире. Всё равно, что взять исполнителя, глупого и ничего не умеющего, который будет нахваливать другого такого же. Заговор некомпетентности.

Бартон: Мы живём на куске камня, который летит сквозь космос. Вся наша сатанистская этика — всё равно что игра на скрипке на фоне горящего Рима. Благородство заключается в борьбе, кроме которой у нас ничего нет. Каждый из нас сам строит свой мир — так стоит выложиться на полную. Человек может оправдать и наполнить смыслом своё существование, становясь лучшей версией себя. Мы чрезвычайно идеалистичны, сатанистам без этого никак. А христианство вводит нас в заблуждение, в смятение, и если хочешь ответить ударом на удар — станешь сатанистом. Я ощущаю силу и страстную любовь к жизни. Лучшие люди — те замечательные, великолепные личности, способные создать невероятные произведения искусства, музыку, что-то изобрести. Я по-настоящему чувствую страсть человеческого духа.

Я не то что не люблю христианство, иудаизм или буддизм — но они-то хотят тотального самоуспокоения, так и продолжали бы крутить по телеку вдохновляющие сюжеты про «мир — это глобальная деревня». Они же попытались выставить сатанизм врагом общества — и ничего не вышло.

MM: Церковь Сатаны появилась в 60-е, практически одновременно с «поколением любви». Наверное, по сравнению с хиппи вы казались чересчур серьёзными и даже зловещими.

АШЛ: В 60-х мы были единственной реальной контркультурой со внутренней дисциплиной. Если, конечно, не брать в расчёт Клан или Партию национального возрождения Джеймса Мадоле.  Левое крыло развернулось по полной, и если бы люди Чарльза Мэнсона не вломились в дом Тейт, оно продолжало бы развиваться с той же скоростью. Эти убийства не смогли полностью свести на нет движение, но им удалось посеять страх среди тех, кто настолько переел кислоты, что возомнил себя лучше других.

 

MM: Но, к сожалению, Мэнсон был вынужден взять на себя ответственность за действия своих сообщников.

АШЛ: Что нового я могу сказать о Чарльзе Мэнсоне? Я лишь считаю, что они выставили его тем, кем он не был — маленьким человеком с ножницами, который отрезает детишкам пальчики. СМИ продолжают тыкать палкой в Мэнсона, чтобы получить порцию его цитат, ведь это безопасно! Он же за решёткой. Если, конечно, он не посеял семена протеста в чьи-то головы. Раз за разом его использовали как удобного козла отпущения. Слишком часто. В мире существует множество настоящих убийц, которым есть, что сказать — например, Джеймс Хаберти и Джан Луиджи Ферри. Но от них мы уже ничего не услышим.

 

MM: Вернёмся к сатанизму. Как вы реагируете на слухи и обвинения в адрес вашей деятельности? Многие христиане сильно разочаровались бы, узнав, что никто тут не предложил мне чашу младенческой крови или осквернённую облатку.

АШЛ: Всё о нас уже давно лежит в свободном доступе. Если они хотят продолжать тешить себя собственными байками, то, возможно, оно и к лучшему. Видимо, они просто очень сильно не хотят знать правду. В будущем тоже стоит ждать такого же стадного мышления и нападок на сатанизм. Но я и пальцем не шевельну, чтобы просветить их.

К нам всё ещё приходят люди, которые не могут сами найти Сатанинскую библию. Они хотят, чтобы мы рассказали им, что там написано. Из какой пещеры они вылезли? Это всё равно, что расспрашивать о пасхальном кролике! Зачастую эти люди — просто психические вампиры, которые хотят получить что-то напрямую от вас, зная, что это пустая трата вашего времени. Если я и отвечаю этим людям, то только веселья ради, чтоб запутать их посильнее — как в главе «Разрешите вас потешить» моей книги «Записная книжка Дьявола».

MM: Один из первых подробных портретов Церкви появился в биографии, написанной Бертоном Вульфом в 1974 году, «Мстящий за дьявола». Что он на самом деле думал об увиденном?

АШЛ: Он был своего рода благонамеренным писателем-либералом старой закалки из 60-х — несколько узколобым, но увлечённым тем, что пишет. Частично написанное было проекцией его собственных взглядов на меня, да и издателю можно было сказать, что с биографа за описанное взятки гладки. По правде говоря, после «Мстящего за дьявола» он стал ближе к нему, чем когда-либо. Позже он озлобился, впал в мизантропию. Он был хорошим парнем, соратником с прекрасным чувством юмора. Он написал книгу о хиппи, которую те жёстко раскритиковали — а сколько таких книг было написано в то время? И он написал действительно познавательную книгу о Гитлере и нацистах для молодежи. Он никогда, ни в коем случае, не был враждебен ко мне, несмотря на то, что написано в конце «Мстящего за дьявола».

MM: В ранние годы вашу философию назвали «гуманизмом с большой буквы», но при этом вас можно назвать мизантропом и антилибералом, что, на мой взгляд, совсем не вяжется с гуманизмом.

АШЛ: Я бываю жёстким, но не без причины. По сути, я — очень счастливый человек в несчастном мире, и это меня огорчает. И я очень часто вижу, как провокаторы создают проблемы буквально на ровном месте. Они мои заклятые враги. Обычно это довольно глупые люди, которые не могут наслаждаться жизнью, если в ней нет раздора и дисгармонии. Они даже пытались приписать эту черту сатанизму! Я же предпочитаю думать, что он основан на поисках и прометеевском духе, а не на дисгармонии.

Люди жалуются, что я мизантроп, но им стоит радоваться, что я не участвую в их деятельности, а просто слушаю старую музыку и смотрю старые фильмы. Чего им от меня надо? Чтобы я подыграл им? Они предполагают, что, поскольку я вежлив, галантен и веду себя как джентльмен, то просто не умею иначе. Они судят книжку по обложке, и они это зря.

В чужой монастырь я со своим уставом не хожу, но и в свой не приглашаю. А если явились — извольте узнать мой устав. А лучше просто не лезть. Я знаю, что на рынке меня слишком многое будет раздражать, поэтому я там не появляюсь. Раньше я приветствовал этих равнодушных квази-сатанистов, извинялся за них, брал на себя ответственность и вёл себя как джентльмен. Но прошло время — и в их книгах и литературе уже нет никакого сатанизма. Им самим ещё далеко до того, чтобы де-факто стать сатанистами.

Когда я был моложе, то говорил о гуманизме и в основном хорошее. А что обо мне говорят гуманисты?

Вот Россия — страна атеистическая, так меня там в музее выставляют, и так же ко мне относились в СССР. А здесь мне спустя четверть века усилий что, колесом ходить, чтобы добиться понимания? Почему Сатанинская Библия не входит в списки влиятельных книг? Вот что меня бесит. Так какой смысл мне расшаркиваться перед гуманизмом и гуманистами, тем более из академических кругов?

MM: Ещё одно обвинение в адрес Церкви — будто вы продвигаете макиавеллианский материализм, просто под другим соусом.

АШЛ: Я действительно верю в магию. Но не хочу, чтобы меня приняли за Кроули или Блаватскую, да и не хочу с головой уходить в оккультные штуки. Соблюдать баланс намного сложнее — важно действовать в своих интересах, но при этом признавать существование тёмных сил. Пусть остальные теряются в догадках. Пусть остаются в смятении и невежестве до скончания времён.

 

MM: Похоже, критики сами не знают, как к вам относиться — сначала заявляют, что вы не более, чем второстепенный артист захудалого цирка, а потом берут свои слова назад!

АШЛ: Когда обо мне впервые заговорили, то сразу заклеймили за то, что я работал в цирке разнорабочим. А спустя пару лет стало модно хвастаться, если в цирке работал! И тогда меня стали презирать за то, что я на самом деле вовсе там не работал. Не позволяйте им увидеть преимущество в чем-либо, потому что они попытаются это у вас отнять! Ублюдки!

Они настолько безынтересны, что готовы каждого видеть таким же. Как будто я всю жизнь лизал марки или разносил газеты! Я год работал в цирке. Помогал со львами в течение сезона. Встретил людей, которые позже стали знаменитыми. Просто оказался в нужном месте в нужное время.

MM: Насколько изменился сексуальный климат в промежуток между изданием «Сатанистской библии» и «Совершенной ведьмы»?

АШЛ: Не перестаю удивляться тому, что сейчас читаю о сексе. Насколько это открыто и честно обсуждается! Например, такие темы как фетишизм, определённый стиль одежды. В 60-е о таком не говорили, а сейчас — пожалуйста.

 

MM: Насколько важен секс в сатанизме?

АШЛ: Секс — это движущая сила, танец жизни, хотя в ней и помимо секса есть много интересного. Но сатанинское поведение начинается с сексуального раскрепощения. Потом можно двигаться дальше — к сатанинской идеологии. Жизнь не состоит из бесконечного поиска сексуальной разрядки и сексуальной одержимости. Мне нравится секс, и подвигов на этом поприще у меня было достаточно, но я могу на кого угодно смотреть без задних мыслей. Я могу перестроиться на другую волну.

Секс — великолепная движущая сила, поэтому он может сублимироваться в религиозность или патриотизм, например, как в песне «I Love a Parade», где голос мужчины звучит так, будто он переживает оргазм. А эти священники в нефах? Они же испытывают множественные оргазмы, то и дело орошая себя! Только не надо говорить, что их просто наполняет Святой дух — все это про сексуальность. И так было всегда, веками.

MM: Как сатанизм понимает сексуальную магию?

АШЛ: Если кто-то хочет достичь желаемого, ему стоит попробовать сексуальную магию. Существуют определенные правила и процедуры, но при этом необходимо нарушать устоявшиеся нормы и быть кощунственным, не бояться переходить границы. Нужно проникнуть в тайные пороки людей и пробудить их с помощью образов. Если это будет мощно и шокирующе, вы до них достучитесь. Как Пигмалион, когда он вырезал женщину, и она ожила, потому что он вложил в неё столько энергии.

Как и с моими искусственными людьми. Я работал не покладая рук, вдыхал пыль и дым и вкладывал сексуальную энергию. Они не оживают в буквальном смысле, но кто-то скажет, что краем глаза видел, как они двигаются. А еще в жизни может случайно возникнуть кто-то, кто выглядит точно так же, как они. Попробуйте это объяснить!

Если вы вложите достаточно энергии в свой фетиш, вы увидите, как меняются другие. Люди больше не будут увлекаться плетями и кожаными корсетами. Я видел, как то же случилось и с моими собственными фетишами. Если у вас есть сила, магическая энергия и сосредоточенность, в конечном итоге это произойдет. Хью Хефнер, возможно, великий маг секса, взял один тип — кролика Playboy — и сделал его стандартом. Целеустремленность и воля одного человека изменили мир! Что хорошо для General Motors, хорошо для всей страны! И окружающие просто соглашаются с этим, сами не зная почему. Просто расслабьтесь и всё будет хорошо.

MM: Значит, вы не потеряли интерес к идее искусственных человеческих компаньонов?

АШЛ: Таким образом мы возвращаемся к рабству. Нельзя полностью истребить рабство. Каждый хочет властвовать над другим — а теперь можно просто взять раба в рассрочку. Эти люди сходят с ума от персонажей по телевизору, но при этом твердят, что искусственный компаньон «не настоящий». Чушь собачья!

 

MM: А можно ли развить фетиш на что-либо?

АШЛ: Лично знаю людей, которые возбуждаются на фото поездов и гоночных машин. А заброшенные здания! Определённые места просто заряжены на секс. Для каждого найдётся что-то своё. Некоторые возбуждаются прямо сейчас, сидя за компьютером.

 

MM: Обратная ситуация возникает, когда вещи, которые рекламируются как сексуальные, часто оказываются совершенно неинтересными, как в случае с большей частью так называемой «порнографии».

АШЛ: Издатели журналов для взрослых просто дают людям то, что они хотят, но лично я не видел там ни одной девушки, которая возбудила бы во мне интерес. Они похожи на Барби в натуральную величину, чертовски чистые и стерильные, продезинфицированные и однообразные. Как будто из пластика. И такие худые — похожи на узников Дахау! На самом деле это просто чудеса пластического акушерства и гинекологии.

MM: Чего же им не хватает?

АШЛ: Прелестности. Ни у кого из них её нет. Такое потерянное для языка слова. В этом виновато Женское движение — не говоря уже в том, что повсюду теперь царит скучная, мрачная атмосфера. Только попробуй шутку рассказать — и они ещё глубже вгонят в тебя каблук. Чувство юмора у этих феминисток совсем отсутствует.

 

MM: Что вы думаете о воспитании детей?

АШЛ: Я интересуюсь евгеникой и генетикой. Изучаю информацию о зачатии, об условиях при рождении, о том, как много внимания уделяется ребёнку, какую музыку он слушает. Забавно, что многие сатанисты в хороших отношениях с родителями, а многие либералы постоянно с ними конфликтуют.

Родители никогда не подталкивали меня в сторону какой-либо религии. Когда я написал Сатанинскую библию, их это не смутило — не потому, что они либералы, а потому, что у них просто не было мнения на этот счёт. Отец не был музыкантом, и он не может отличить одну ноту от другой. Но я слушал классические мелодии и они вдохновляли меня, и я начал читать, потому что жаждал знаний. Это связано с хромосомами.

Родители могут поспособствовать или создать условия, но невозможно искусственно сформировать предрасположенность к чему-либо. У совершенно нормальных родителей может вырасти исключительно одарённый ребёнок. Я часто такое видел. Гениальные дети могут быть даже у родителей-алкоголиков.

Телевидение — вот что сильнее всего отупляет ребенка и является самым угнетающим фактором в его жизни. Об этом говорилось уже много раз — это самый главный виновник. И всё ещё находятся люди, которые говорят: «Но ведь есть разные виды телевидения». То, что вы видите, просто адаптировано для разных уровней и разных демографических групп, но пропаганда остаётся той же. СМИ всегда являются посланием. Телевидение — это средство, которое проникает в каждый дом, как некое оруэллианское око. Оно держит людей в узде — и это хорошо. Для людей с ограниченным воображением, телевидение — их спаситель, их жизнь.

MM: Должно быть, вы всегда чувствовали себя чужим, даже в детстве.

АШЛ: Когда я был ребёнком, в подвале у меня была комната пыток! Я построил там замысловатые пыточные инструменты, в том числе дыбу, прямо из средневековья. Мы находили подходящих жертв, но потом у нас возникли проблемы, пошли слухи, и нам пришлось прекратить. Это было незадолго до войны, мне тогда было около одиннадцати.

 

MM: С точки зрения евгеники, для развития продвинутой личности необходимо иметь хороший исходный материал. Большинство людей, похоже, не имеют никаких шансов на развитие, особенно после того как уже повзрослели.

АШЛ: Я не настолько наивен, чтобы поверить, что кто-то внезапно может обрести культуру или поумнеть, как это, возможно, воображают себе люди, которым под 40, а их бы лучше в школу вернуть. А сколько я таких видел, надеющихся на кресло гендира — Боже-Сатана, дай мне сил! От идеи, будто они могут раскрыть своё сознание, они не стали ни умнее, ни мотивированнее. Зато чувствуют, как сбросили сковывающие их цепи! Тупицы остаются тупицами.

Сегодня физическая форма значит всё меньше, а умственные способности всё больше. При этом компьютерные технологии предоставили людям средство, которое заставляет их думать, что они могут думать. Всевозможные «умные таблетки», аудиокниги, информация в Интернете, методы быстрого обучения… Раньше тупицы занимались бегом, а теперь у них есть IQ быстрого приготовления.

MM: Вы упоминали о возможном существовании «сатанисткого этноса», определённой генетической особенности.

АШЛ: Можно годами сидеть в одиночестве, подобно «человеку из подполья» Достоевского, и пытаться овладеть теоретическими знаниями о практических вещах. Но рано или поздно вы начнёте разговаривать — и получите совершенно новых слушателей и новый отклик. Слова не останутся неуслышанными. «Людей из подполья» довольно мало, и они — самый настоящий новый вид. Потерянное племя. Хромосомная этническая группа, развившаяся из всех этих непопулярных, отвергнутых систем верований прошлого.

Они похожи на охотника на охотников, человека со Среднего Запада, который выслеживал и убивал охотников из любви к животным. Его не поддержали ни либералы, ни сторонники запрета на оружие, потому что он, очевидно, был отличным стрелком. Его освистали и экологи. Вот такой новый вид.

И меня очень пугает, что мы постоянно получаем заявки на вступление от этих людей. Владельцы оружия, энтузиасты, любители животных — и говорят они одно и то же. Опаснее всего играть в человека… Я не вегетарианец и если бы мне пришлось убить, полагаю, я бы это сделал. Нужда становится наивысшим законом.

Но я спасу паука от утопления в раковине; я предприму усилие, чтобы сохранить жизнь жуку. Если я увижу улитку, ползущую через парковку, я ей помогу. Сделает ли это меня психом? Откуда у них такие особые привилегии?

 

MM:  Является ли сатанизм революционным или экстремистским мировоззрением?

АШЛ: Революционным — да. «Экстремистским» он был бы, если бы брал за основу нечто уже устоявшееся и усиливал это до предела. Это совершенно иная этика и этническая принадлежность. Это не принятие принципов чего-то существующего. В сатанизме есть ревизионистский элемент, но говорить, что он сводится только к этому, или только к гуманизму, слишком консервативно.

MM: Вы бы рассмотрели возможность объединения Церкви Сатаны с какими-либо существующими радикальными или экстремистскими группами?

АШЛ:  Это зависит от того, насколько они всеобъемлющи. С какими-то точно да. Но многие аспекты сатанизма не представляют для них интереса, например, наши музыка, искусство и эстетика. В таком случае, я бы сказал, что у нас есть только один общий знаменатель.

Мы можем иметь общую почву в каком-то вопросе, но других точек соприкосновения для диалога не будет. Вот почему я считаю их ограниченными. Если бы по своей природе они интересовались в основном тем же, что и мы, они были бы сатанистами. Просто сами были бы сатанистами.

Бартон: Они были бы эклектичными, прагматичными, иконоборческими, анахроничными — вот что такое сатанизм. Многие люди не присоединяются к этим экстремистским группам, потому что в них есть какой-то элемент, который они не могут принять. Но в сатанизме такого нет, поскольку он ничем не ограничен.

MM: Похоже, что ещё с 60-х многие люди моментально проникаются страхом к дисциплине, и особенно это верно в отношении оккультистов.

АШЛ:  Люди путают анархию и хаос. Они думают, что мир начинается с хаоса — и я с этим согласен. Но вот в хаосе и смятении случайно рождается что-то стоящее. И что же? Клетка делится, множится — и образует упорядоченные формы.

Нынешний хаос не является тем самым хаосом, в который хотят верить хаос-маги. Не является и тем, что Тимоти Лири назвал «волшебной смесью всего и вся». Звучит утопично, но в реальности всё иначе.

Возможно, нечто действительно может явиться из хаоса. Но для этого там должен присутствовать и некий порядок. Должно быть направление — из чистого хаоса, из ничего, из разрозненных вещей, собранных вместе новым и пугающим образом, ничего не получится. Те, у кого есть направление, план, цель, самодисциплина — те приходят к умозаключениям. А свободный разум ценен лишь настолько, насколько он сможет быть полезен. Блуждающий же ум бесполезен.

Вот почему миллионы людей, собирающиеся в Берлинском дворце спорта или Колизее смогут гнуть реальность, как захотят. Но кто просто ходит под ручку — не имеют нужной страсти. Я не вижу раскатов грома или молний в солнечном свете в парке. Эти мучные черви, собирающиеся вместе в ослепительном блеске, только производят ещё больше блеска. Вильгельм Райх был прав — они просто высасывают энергию из атмосферы.

Люди так деморализованы, огрубели и онемели, что триумф воли невозможен, потому что воли нет. Какая у них может быть воля, если они питаются через трубочку? Десяток таких людей, совершающих ритуалы в лесу, равны одной сидящей на ветке сове. Невозможно собрать десять-двадцать человек, у них слишком разные планы. Но когда есть одна воля, одна идея — чего-то добиться можно.