Пророчество ARH+: светоч биологического разума в урбанистических сумерках

 

«Гигер нарезает человеческую – мою! – плоть на тончайшие ломти и выставляет на всеобщее обозрение. Гигер делает срезы моего мозга и живыми, пульсирующими переносит их в свои картины. Гигер и есть тот «Чужой», что притаился в моем теле, отложив в нем личинки своего неутолимого любопытства».

Тимоти Лири, предисловие к ARH+

 

Идеологический десант Брата Чужого

«Мои произведения не должны пугать… Они заставляют задуматься о своей сути, о том, откуда и куда идет человечество».

Г.Р. Гигер

 

«Порнография», «мрак», «зло», «оккультизм» – все эти ярлычки уже давно и прочно закрепились за творчеством Ганса Руди Гигера и за ним самим, и не собираются открепляться несмотря ни на смысл, который художник вкладывал в свое творчество, ни на блестящее и лаконичное разъяснение, данное Тимоти Лири в предисловии к автобиографии ARH+.

Честности ради стоит заметить, что все выше перечисленное действительно у Гигера присутствует в изобилии – но никогда не ради самого себя, и уж конечно, высказывание художника этими малозначительными деталями далеко не ограничивается.

В отличие от большинства своих собратьев по кисти того времени, Ганс Руди Гигер не превращал всю свою жизнь в священное искусство, как это делали его знакомые Сальвадор Дали и Алехандро Ходоровски, не открывал врата могучим силам бессознательного. Он не был в этом смысле воином Духа – скорее уж мрачным рыцарем Неотвратимого, слугой приближающейся судьбы человечества, страшного и притягательного мира Биомеханического Пейзажа.

С юности Гигер искал возможности создать среду, в которой ему будет комфортно – и через которую он смог бы погрузить других в свой мир. Первым экспериментом в этом русле стала «Черная комната» – попытка создать местечковый «Черный вигвам», по которому нужно было передвигаться в тележке по рельсам. Благодаря помощи товарищей и воровству велосипедных лампочек, у Гигера получилось, по его собственному свидетельству, создать как минимум место, подходящее чтобы «играть джаз и соблазнять девушек» – для которых, кстати, поездка по «Комнате» была бесплатна, хотя мальчикам приходилось платить.

Однако, судя по фотографиям, это была лишь предтеча собственного биомеханического замка в местечке Грюер, возникшего через несколько десятилетий бара, будто принадлежавшего цивилизации технологически совершенных некромантов, и музея, наполненного артефактами, которые могли бы принадлежать очень отличающейся от людской цивилизации.

В общем, Гигер не нес человечеству искру собственного таланта. Он сеял в коллективном бессознательном семена нового будущего, руководствуясь своими и чужими кошмарами и снами наяву. Как писал Тимоти Лири, «иногда мне кажется, что он – представитель другой, сверхразвитой цивилизации».

 

Сплетая половой пейзаж: мужчины-дети и женщины-некрономы

«Это послание на генетическом уровне — выбирайтесь из темных нор! Подставляйте свои бледные, перепончатые тела солнцу и ветру! Расправляйте прекрасные, нежные крылья! Носитесь над землей, взмывайте в Космос!»

Тимоти Лири, предисловие к ARH+

 

Пророческий голос прорезался у художника достаточно рано, хотя и сильно менялся в первые годы творчества. Один из самых ранних его проектов, выполненный тушью и опубликованный в 1959 году в андеграундных журналах «Clou» и «Hotcha» (а также и в школьном журнале родного Гигеру кантона Чур) цикл «Atom­kinder» – «Атомные дети» – это рисунки разнообразных уродцев-мутантов, которые, если верить сочиненному Гигером стиху, в свое время станут большинством и превратят в ад жизнь тех, кого можно было бы еще назвать «здоровым»:

Хвала тому, чьим порожденьем
Мы стали. Мы – атомные дети, дети-привиденья.
Всем тем, кто выполнил закон послушно,
В земную пыль, лицом уткнувшись, рухнул
И отсчитал 15 раз секунд-столетий…
Иначе нас бы не было на свете.

Мы, атомные дети, здесь не для суда, не для упреков.
Шокировать вас не хотим, тем более, винить кого-то
В том, в чем нельзя винить…
Но просим вас привыкнуть к нам,
принять нас, как своих сестер и братьев,
и просто полюбить.

Но не просите дать взамен гарантий,
Пройдут года, нас станет большинство.
И кто тогда считаться будет аномальным,
Страданья переметнутся на кого?

Не столько исковерканные и изуродованные, сколько сюрреалистические, Атомные Дети сильно отличаются от того, во что им предстоит превратиться в творчестве художника позже. Мотив ребенка-урода у Гигера весьма заметен, по количеству персонажи-дети-уроды уступают разве что разнообразным дивам-ведьмам и Некрономам. Отличающиеся черным юмором Атомные Дети – это пока что сардоническая шутка, пересмешка, не притворяющаяся ни предположением, ни пророчеством – но уже играющая этой формой.

Хотя разные «атомные дети» появляются то тут, то там до 1963 года, в 1965 году Гигер меняет замысел и манеру рисования и создает картины «Живородящая Машина» и «Супермаркет», на которых уже будут представлены гораздо более реалистичные существа-дети (видимо, дети). Заряженные в машину обоймой, вооруженные инструментами или огнестрельным оружием карлики (позже воплощенные в «Музее Гигера» в виде статуи) и дегенеративные уродцы, которых обсуждают и выбирают насмешливые великаны – это уже не вполне шутка, хотя черный юмор в таких произведениях и читается. Это уже попытка изобразить возможный путь дальнейшего человеческого развития – бесчеловечного, механического, превращающего живое в обслуживающую машину.

«Механическое», металлическое в этих карликах еще читается: на них надеты рабочие очки, они держат отвертки, инструменты или оружие, а вот сюрреалистическая изломанность из них уже пропала. К расцвету творчества Гигер создаст совсем других «детей»: в начале-середине семидесятых будет множество «Пейзажей» с лысыми существами, неясно, карликами-дегенератами или новорожденными, которые станут уже не создаваться машинами, а, видимо, созревать целыми полями, окончательно сменив металл на плоть. Некоторые из них будут голыми и изуродованными не хуже «атомных», другие – одеты и иногда даже вооружены, причем именно последние обычно напоминают особо усталых от жизни взрослых-дегенератов.

В любом случае, все то, что изначально было уделом «настоящих мужчин» – война, строительство, все требующие механической силы процессы – в магической вселенной Гигера становится уделом унылых и достойных жалости курящих детей с изможденными лицами, выращиваемых на полях или в детородных машинах. Можно предположить, что таков в гигерианском варианте будущего удел мужчин – найти сильную мужскую, а не женскую или бесполую фигуру ни на одной картине Гигера практически невозможно.

Прямой противоположностью детей являются Некрономы, которые занимают в творчестве маэстро центральное место. Еще рядом с «Атомными детьми» было изображено сильно выделяющееся на фоне уродцев женское лицо, тоже сюрреалистически измененное, но не уродливое и карикатурное, а скорее хищное – и кошмарно-красивое в своем хищничестве.

Некроном – это сочетание эроса и танатоса, либидо и мортидо, любви и смерти, а по необходимости и мужского и женского. В ранних чернильных рисунках протонекроном – это копающая могилу обнаженная женщина в чулках на подтяжках (подтяжки были фетишем Гигера), но с головкой бычьего цепня вместо головы, это скелеты-вешалки, обличенные в женскую плоть как в одежду, но обладающие изломанной и странной анатомией насекомых или чудовищ, а не людей.

В «Шахтах», предшествовавших «Некрономикону» и «Биомеханическим пейзажам», именно протонекрономы становятся первыми ласточками фирменного гигеровского слияния пейзажа, персонажей и биомашинерии – в гигантских пустынных пространствах некоего циклопического «подвала» или «шахты» недостижимо-прелестные девушки движутся сквозь пространство, будучи частями гигантских биологических машин.

Своей финальной формы Некрономы достигли в «Некрономиконе», где неоднократно возникают безликие женщины с головкой члена вместо верхней части головы и чудовищные звери или демоны с аналогичной деформацией, где пируют ведьмы-вампирши, а «дети» развешаны пустотелыми светящимися гнилушками по стенам.

Некроном – это образ человека будущего, гермафродита, сочетающего мужское и женское не в духовном прорыве, но в биологической эволюции к супер-приспособленной биомашине, совершенному двуполому зверю, сексуальному и смертоносному. И нужно заметить, что «духа» этот зверь отнюдь не лишен – однако это скорее дух Великого Зверя, чем человека, демона.

Всем известный Alien из одноименного фильма – конечно же, и есть некроном. Обоеполый, размножающийся паразитизмом, идеальное оружие, приспосабливающееся под ту форму жизни, сквозь которую приходится размножаться – и оказывающийся смертоносным приветом от существ, более всего напоминающих богов или сверхлюдей будущего. Некроном стал первым крупным успехом Гигера, принес ему Оскар и признание, а также ужасный напор прессы, от которого художник всегда сильно страдал.

Откуда приходят сны, откуда приходят кошмары

«В наше время, когда пророчество сюрреалистов о «неожиданной встрече швейной машинки и зонтика на столе патологоанатома» благодаря атомной бомбе вполне может сбыться, интерес к биомеханоидам кажется закономерным».

Х.Р. Гигер, «Биомеханоиды»

 

Всю свою жизнь Ганс Руди Гигер страдал от ночных кошмаров, с переменным успехом пытаясь избавиться от них именно с помощью искусства. Наилучшим образом это получилось, пожалуй, на материале уже упоминавшихся «Шахт» – цикла картин середины и второй половины шестидесятых. Во сне Гигер заглядывал в «потайное окно» своего дома в Чуре – и видел не дворик соседней гостиницы, а «огромные бездонные шахты, залитые бледным желтым светом». Арт-терапия избавила его от этой напасти – и от следующей, открывшейся в подвале того же дома, и от следующей за ней… Так продолжалось всю жизнь художника.

Именно из «шахт» пришли многие отличительные черты творчества Гигера. Обширные нечеловеческие ландшафты «планет биомеханических цивилизаций» – это фантастический извод иррационального образа «ничьих шахт», явно рукотворных и наполненных странными женоподобными существами – но принципиально необъяснимых, рвущихся в сознание художника… и отступающих, лишь получив воплощение.

Иногда творчество и ухудшало его состояние. Очень была им недовольна знаменитая Play­mate – Ли Тоблер, во многом ставшая прототипом множества женских образов Гигера и отмеченная в нескольких портретах. Первый же свой портрет она порвала, сообщив, что Гигер сделал ее уродиной, а уже через год Ли, едва выйдя из летаргического сна, покончила с собой – что, конечно, очень омрачило и жизнь, и творчество и без того невеселого художника, которого многие заподозрили в скрытом или явном доведении до самоубийства.

Мощным внешним источником вдохновения для Гигера был Лавкрафт, для которого тот рисовал иллюстрации и в честь Некрономикона которого назвал принесший ему известность альбом постеров; есть у него картины, посвященные «Мастеру и Маргарите» Булгакова, одиозной фигуре Алистера Кроули, а также целая серия картин на мотив «Острова Мертвых» Бёклина («Слава Бёклину»).

Высоко оценивал творчество художника Тимоти Лири, который видел в нем зеркало человеческой эволюции, а Гигер даже выступил за предоставление Лири убежища в Цюрихе на период гонений.

Отдельно следует упомянуть, конечно же, Сальвадора Дали, с которым вместе с Галой Гигер познакомился на съемках «Дюны». За знакомство Руди даже оставил Сальвадору в качестве модели свою подругу, которую тот попытался заставить ритуально совокупляться с молоденьким хиппи, что немало позабавило Гигера.

Само собой, сыграл свою роль и Ходоровски, чьим проектом «Дюна» на тот момент была – в основном, сподвигнув Гигера на создание и дизайн планеты Харконненов, а также замка Лорда Харконнена. Циклопическая конструкция, самоходная крепость, наполненная смертоносными ловушками, черными магами и извращенцами, она полностью вписывалась в биомеханические пейзажи Гигера – но, увы, так и не была воплощена в кинематографе.

Все иррациональное, мистическое, зачастую мрачное, но, главное, не лишенное присутствия мощного яркого духа, становилось для Гигера объектом вдохновения, опытом, который тот впитывал мгновенно – но который всегда проходил сквозь причудливую реторту бессознательных движений и образов, прежде чем воплотиться на страницах «Некрономикона» или в залах музея.

Однако настоящий источник художественного гения Гигера остается необъяснимой загадкой. Гигер видел происходящее на Земле в таком разрезе, в котором его не видел никто – и мог вдохновиться гильотиной, силометром или механизмом немецкого мусоровоза на десятки картин, в которых сквозь механику и плоть прорастают неведомые миры и потусторонние ландшафты.

Гигер позволяет нам заглянуть за горизонт событий, увидеть правдивое отражение непредставимого источника нашей жизни – и ее цель, божественную, демоническую и животную одновременно. Он дает нам возможность услышать зов демонического духа нашей будущей плоти, закованной в биодоспехи, с кислотой, текущей по жилам – зов духа, превращающего планету за планетой в собственное живое тело, рассчитанное на бесконечные странные эоны.