Coil: спираль тёмной любви

От редакции. Оригинальный текст был опубликован в октябре 2009 года в журнале “Квир”, в рамках онтологической партизанщины и семантического терроризма. Нынешний вариант мне хотелось бы посвятить памяти Питера, ушедшего от нас в ноябре 2010 года.

Джон Бэланс и Питер Кристоферсон… Очень странно сейчас снова, как старый патефон (или, скорее, как милую сердцу кассету со школьного выпускного), заводить разговор о группе Coil. Словно действительно переносишься в прошлое и шкурой чувствуешь заново взлеты, падения и перипетии души, так хирургически точно запечатленные неземной, нездешней музыкой.

А ведь говорить о них нужно. Хотя Википедия аттестует Coil как «один из самых известных и влиятельных индустриальных коллективов в истории музыки», эти простые британские парни заслуживают скорее звание «самых необычных и двойственных». О Койлах, например, могут не подозревать прыщавые продавцы-консультанты в пафосном магазине габаритами с самолетный ангар.

И наоборот — встреченный в три часа промозглой московской ночи стареющий алкаш поведет вас к себе домой и, поправляя очки и жмурясь от предвкушения, осторожно извлечет с антресолей реликт: потертый, еще оригинальный конверт с винилом Love’s Secret Domain. Прикасаясь к нему, читаешь пальцами безвозвратно затонувшую эру — когда мальчики метали молнии в вечность на рейвах, когда исполинская красная гадина СССР готовилась последний раз щелкнуть в воздухе челюстью и замереть навсегда, когда Люцифер парил в небе над Лондоном, а у богобоязненных граждан мира екало сердце все чаще и громче— напрасно, как выяснилось.

В России есть феномен, который можно условно-шутливо назвать «народной музыкой». Разумеется, помня, об исконном различии «народа» и электората. Родные, народные русскому человеку по разным причинам были и есть Depeche Mode (кто застал «прическу под Гэхэна»?), Deep Pur­ple, Queen и даже Ramm­stein. Tar­get audi­ence «Койлов» как двадцать лет назад, так и сейчас — вполне четкая прослойка рассерженных молодых людей, чьи бритые головы и татуированные черные солнца мелькали в дыму на концертах. Люди, готовые разбить голову не за 14/88 — но о сияющий камень Абсолюта, чья эфемерность рождает «тонкую, едва уловимую красоту человеческого горя, которую не скоро еще научатся понимать и описывать и которую умеет передавать, кажется, одна только музыка», как в замыленной чеховской фразе.

За что Coil любили и любят в березоводочном заповедном краю? За алкоголизм, наркоманию и поэтический эскапизм вокалиста Джона Бэланса, такой близкий сердцу поколения, недалеко, по сути, ушедшего от Высоцкого и Джо Дэссена (вообще наверное тут резонней вспомнить Башлачева, который задолго до Бэланса научился летать вниз – А.Т.). За старательный безумный hand-made с пятнами крови и странными знаками.

За азарт в поиске бесчисленных полумифических синглов и сувениров, на почве охоты за которыми схлестнулось, срослось столько судеб. За таинственную атмосферную «английскость» и кроулианскую магию, за внутричерепной экстремизм. За близкую детям совка всестороннюю непрактичную образованность — с посвящениями песен Сан Ра и Пазолини и цитатами из манускриптов. За теплые, понятные расхлябанность и спонтанность, за пересоздание Мифа. В эпоху масс-медиа и пронизывающей вседоступности, галеон электронных богов Бэланса-Кристоферсона выглядел осколком иных, фиктивных времен, вмороженном в безвременье темной фанатской любви.

Coil понимали и ценили любовь, платя той же монетой. К дате своего первого российского выступления в ДК имени Горбунова, прошедшего четыре дня спустя 9/11, они выпустили два эксклюзивных сборника «Пособие для начинающих: Глас Серебра» и «Пособие для кончающих: Волос Злата».

С чувством юмора у них тоже все всегда было в порядке, в лучших традициях поп-оккультизма («we’re all sick­sick­sick from sixsixsix» — пел хороший друг «Койлов» Дэвид Тибет из Cur­rent 93) билет на выступление стоил 666 рублей. Ровно через год, когда они вернулись, чтобы попасть в «Точку» нужно было раскошелиться уже на 777  (привет, Хоронзон – А.Т.) рублей, а в качестве (рекурсивного) бонуса прилагалась кассета с записью концерта № 1.

Третьего акта не было и не будет уже никогда. Бэланс и Кристоферсон не афишировали, и не скрывали свою гомосексуальность, а, как и подобает людям нового свободного века, воспринимали ее как нечто абсолютно нормальное. Они просто работали — открывая своим братьям, все ширящемуся кругу духовной семьи тайны и музыку космоса, Луны, Солнца и внутренних звезд, вершки и корешки, советовали есть брокколи, всегда говорить «спасибо», и следить, чтобы количество крови в алкоголе не превышало допустимую норму.

«Ключ к радости — неподчинение; нет вине, нет стыду» — таков пароль для входа в их мир.

Остальное — уже стремительно бронзовеющая история. Как в 1983 году Coil выпустили альбом How To Destroy Angels с подзаголовком «Ритуальная музыка для аккумуляции мужской сексуальной энергии». Пластинка была посвящена богу войны Марсу, во славу которого гремели мечи и ритуальные гонги, просчитанные с математической точностью.

Как гремели в британском — и почти сразу же мировом андеграунде завораживающий алхимический диск Scat­ol­ogy (изначально Funer­al Music For Princess Diana)в 1984, в 1986— разъедающий душу Horse Rotor­va­tor, все десять песен которого — гимны смерти, и, конечно же, Love’s Secret Domain в 1991, изменивший представление о том, какой вообще может быть — и должна быть музыка.

Как веселенький диско-хит Taint­ed Love они превратили в мрачную гей-балладу, посвященную смерти от СПИДа. Вся выручка от продаж сингла была переведена в благотворительный фонд. Вкрадчивое, безнадежное видео на эту песню, снятое Питером Кристоферсоном вошло в нью-йоркский Музей современного искусства как экспонат (впервые в истории) и по сей день заставляет затаить дыхание на эти несколько минут, пока сладкий яд ars morien­di, искусства правильного умирания просачивается через глаз внутрь.

Начав как движение, как вторая волна молодежной энергии, как британские мушкетеры шестидесятых, 20 лет спустя, Coil к концу своей биографии оказались почти в полном одиночестве, когда старые львы Берроуз и Дерек Джармен оставили мир, а новых вдруг не оказалось. Пробовали наладить контакт с молодыми да выдающимися — Nine Inch Nails — но что-то пошло не так.

Astral Dis­as­ter как и все последние «лунные» альбомы группы — сама спокойная темная жизнь, всплывающая из глубина спокоен и нетороплив, учит видеть архипелаги в грязи сточной лужи и танец снов в заснеженном парке, красота, мощь и спокойствие, догоревший костер, в последний миг вспыхнувший парой вещей, изданных уже после трагедии.

Приходивший на концерт «Койлов» участвовал в мессе, в шаманском путешествии вне связи времен, на скором поезде в глубь себя, в то самое хорошо, где нас нет, разрешал парадоксы полярностей. Парил в растворяющей матрице музыки, как уменьшающаяся клетка под микроскопом.

Coil начали давать концерты лишь в новом тысячелетии, и билеты шли нарасхват. Люди подсаживались на их музыкальную магию, желая больше, глубже. Последний форпост, где поддерживается контакт с заоконьем, с таинственным миром свободной любви и магии, болтающаяся в темноте ниточка личного спасения, счастье для всех и каждого.

Ниточка оборвалась 13 ноября 2004, когда на сайте группы появилось краткое сообщение, что погиб Джон Бэланс. Он просто выпал из окна своего дома. Так нелепо и необратимо.

Ему было 42 года, зазеркальный кислотный привет Элвису Пресли.

Последний диск Coil, название которого утвердил Бэланс был

…And the Ambu­lance Died In His Arms.

Адам Тарот