«Книга Лжей» Ричарда Метцгера, главы 31 и 32: секрет ассасинов; колдовство Хаким Бея

Секрет ассасинов

Питер Ламборн Уилсон

 

После смерти пророка Мухаммеда молодым исламским сообществом правили ожин за другим четыре его близких сподвижника, праведные халифы. Последним из них был Али ибн Абу Талиб, зять Пророка.

У Али были собственные ярые последователи, которых впоследствии стали называть шиитами. Они верили, что Али по праву наследует Мухаммеду, и что после его смерти должны править его сыновья (и внуки Пророка), Хасан и Хусейн. А после них — их сыновья, и так далее.

Фактически, никто из них, кроме Али, так и не правил исламским миром. Они образовали линию претендентов, и встали во главе ветви ислама, шиизма. Эти последователи Пророка стали известны как имамы, противоположная позиция ортодоксальным халифам (суннитам) в Багдаде.

Для шиита имам стоит в религиозной и политической иерархии намного выше халифа. Али стал правителем благодаря своему духовному величию, которое признал Пророк, назначивший его своим преемником. Суфии почитают его как «основателя» и прототип мусульманского святого. Шииты отличаются от ортодоксальных мусульман, или суннитов, верой в наследное духовное главенство потомков Али через Фатиму, дочь Пророка.

У шестого шиитского имама Джафара ас-Садика было два сына. Старший, Исмаил, был выбран преемником, но умер раньше отца. Поэтому Джафар назначил преемником младшего сына, Мусу. При этом у Исмаила был свой сын, Мухаммед ибн Исмаил, которого Исмаил до своей смерти успел провозгласить следующим имамом. На почве этого среди шиитов случился раскол, и некоторые отвернулись от Джафара и последовали за сыном Исмаила, а не за Мусой. Они основали исмаилитскую ветвь шиитов.

Наследники Мусы правили «ортодоксальной» ветвью шиизма, но несколько поколений спустя двенадцатый имам бесследно исчез из этого мира. Он всё ещё живёт на духовном плане, откуда вернётся в конце времён, и стал известен как «Скрытый имам», Махди, чьё появление предсказал Пророк. Сегодня двунадесятнический шиизм широко распространено в Иране.

Исмаилитские имамы жили в скрытности, возглавляя подпольное движение, которое привлекало радикально настроенных мистиков и революционеров шиизма. В определённый момент они набрали достаточно сил, чтобы собрать армию, завоевать Египет и основать династию Фатимидов, так называемый каирский халифат. В первое время их правления царил дух просвещения, а Каир стал самым культурным и открытым исламским городом. Однако, им так и не удалось охватить остальной исламский мир. На самом деле, большинство египтян тоже не приняли ислам. Их высоко развитый мистицизм многих притягивал, но многих и отталкивал.

В 1074 году один обращённый перс прибыл в Каир, чтобы получить посвящение (и более высокий политический ранг) в исмаилизме. Вскоре Хасан ибн Саббах обнаружил, что его втянули в борьбу за власть. Халиф Мустансир назначил преемником своего старшего сына Низара. Но младший сын, аль-Мустали, устроил заговор с целью смещения своего брата. И когда Мустансир умер, его настоящий наследник Низар был заключён в тюрьму и убит.

Хасан ибн Саббах поддерживал Низара, и ему пришлось бежать из Египта. Спустя некоторое время он объявился в Персии, где возглавил революционное движение низаритов. Он хитростью завладел и стал правителем неприступной горной крепости Аламут («Орлиное гнездо») недалеко от Казвина на северо-западе Ирана. Его смелое, безжалостное и романтическое визионерство стало легендой исламского мира. Вместе со своими последователями он решил воссоздать величие Каира на этой всеми забытой бесплодной горной земле.

Чтобы защитить Аламут и его крошечную, но яркую цивилизацию, Хасан ибн Саббах не гнушался убийства. Над любым правителем, политиком или религиозным лидером, осмелившимся угрожать низаритам, нависала тень кинжала фанатика. Первой крупной широко известной акцией ассасинов было убийство персидского визиря — возможно, самого влиятельного человека той эпохи (и, по слухам, друга детства ибн Саббаха).

 

Как только за низаритами закрепилась репутация убийц, одной лишь угрозы попадания в список эзотеррористов было достаточно, чтобы отвадить большинство людей от покушения на жизнь ненавистных еретиков. Был случай, когда одному теологу сначала угрожали, подложив нож ему на подушку, пока тот спал, а затем подкупили золотом. Когда его ученики спросили, почему он сменил риторику, он ответил, что аргументы низаритов были «острыми и весомыми».

Поскольку великия аламутская библиотека однажды сгорела, сейчас почти неизвестно, чему на самом деле учил Хасан ибн Саббах. Но скорее всего он создал инициатическую иерархию из семи кругов на основе каирской, с ассасинами в самом низу и просвещёнными мистиками наверху. Исмаилитский мистицизм основывается на идее та’виля, или «духовной герменевтике». Само слово «та’виль» означает «возвращение к истоку, к истинной сути». Шииты всегда придерживались подобного подхода к толкованию Корана, считая некоторые аяты скрытыми или символическими отсылками на Али и других имамов. Исмаилиты же воспринимали та’виль более радикально. Вся структура ислама казалась им внешней оболочкой; чтобы добраться до ядра, необходимо разбить её с помощью та’виля.

Структура ислама основана на дихотомии эзотерического и экзотерического. С одной стороны, существует Божественный закон (шариат), с другой стороны — Духовный путь (тарикат). Как правило, путь считается внутренним, эзотерическим ядром, а Закон — внешней, экзотерической оболочкой. Но для исмаилитов эти два компонента являются одним целым, символом, который нужно пронзить с помощью та’виля. За Законом и Путём находится абсолютная Реальность (хакикат), сам Бог в теологическом смысле или же Абсолютное бытие в метафизическом смысле.

Эта Реальность не находится за пределами человеческого восприятия; сам факт её существования показывает, что она должна манифестировать себя на уровне, доступном для сознания. То есть появиться в виде мужчины, идеального человека — Имама. Знания Имама — это прямое восприятие самой Реальности. Шииты воспринимают потомков Али как проявление божественного разума.

Когда придёт последний Имам, оболочки Закона и Пути спадут сами, подобно шелухе. Знание сокрытого смысла освобождает человека от приверженности внешней форме: полная победа эзотерического над экзотерическим.

При этом «упразднение Закона» считалось в Исламе неприкрытой ересью. Шииты могли практиковать такию, «дозволенное послабление», «скрывание», и скрывать свою веру, чтобы представляться ортодоксами и тем самым избежать смерти или наказания. Исмаилиты могли представляться шиитами или суннитами, в зависимости от ситуации.

С точки зрения низаритов, практиковать Скрывание означало придерживаться Закона; если низарит представляется ортодоксом, он подчиняется исламскому Закону. Хасан ибн-Саббах принудительно ввёл практику Скрывания в Аламуте для всех, кроме самых высоких чинов, потому что в отсутствие Имама иллюзорная вуаль должна естественным образом скрывать эзотерическую истину о полной свободе.

Но кем на самом деле был этот Имам? Обратимся к истории. Низар и его сын были брошены в тюрьму и умерли, не оставив завещания. То есть, Хасан ибн-Саббах поддерживал несуществующего претендента! Ни он сам, ни его преемник титула старца горы, ни преемник преемника никогда не объявляли себя Имамом. Но при этом все они действовали «от имени Низара». Возможно, ответ на эту загадку раскрывается на седьмом круге инициации.

Далее, у третьего старца горы был сын по имени Хасан — образованный, щедрый, красноречивый и всеми любимый молодой человек. Более того, будучи мистиком, он с энтузиазмом осваивал самые сокровенные учения исмаилизма и суфизма. Ещё при жизни его отца некоторые жители Аламута поговаривали, что юный Хасан — настоящий Имам; отец знал о слухах, но всё отрицал. «Я не Имам, — говорил он, — так как же мой сын может быть Имамом?»

В 1162 году отец умер, и Хасан (для удобства будем называть его Хасан II, чтобы не путать с Хасаном ибн-Саббахом) стал правителем Аламута. Два года спустя на семнадцатый день Рамазана (8 августа) в 1164 году он объявил наступление Киямата, Великого Воскресения. В середине месяца, предназначенного для поста, Аламут навсегда прекратил свой пост и объявил вечный праздник.

Воскрешение мёртвых в их телах и «конец времён» — одна из самых сложных для толкования доктрин ислама (как и христианства). Конечно, нельзя воспринимать её буквально. Но и для символического понимания нужны некоторые познания в мистицизме. Человек «умирает перед смертью», когда он осознает подавленные и отчуждённые аспекты своего «я» и видит эго как запрограммированную иллюзию. Он «воскресает» в уме, перерождаясь в собственном теле, как «душа, обретшая покой».

Когда Хасан II провозгласил День Воскресения, то есть конец времён, он поднял завесу сокрытия и нарушил религиозный Закон. Он приглашал к личному и общему участию в великом мистическом путешествии — обретении полной свободы.

Он действовал от имени Имама, но при этом не объявлял себя Имамом (фактически, он взял титул Халифа, или же «представителя»). Но если потомки Али тождественны божественному сознанию, тогда божественное сознание тождественно потомкам Али. Просвещённый мистик «становится» потомком Али (подобно тому, как перс Салман символически стал родственником Али, когда тот накрыл его своим плащом, и который очень почитается суфиями, шиитами и исмаилитами).

В Реальности, в хадикате, Хасан II и был Имамом, потому что, по словам исмаилитов, он осознал «Имам-своего-бытия». Таким образом, киямат стал приглашением для его последователей сделать то же самое, или как минимум разделить с ним удовольствие от рая на земле.

Возможно, легенда о райских кущах в Аламуте, с гуриями, виночерпиями, вином и гашишем, в которых отдыхали ассасины при жизни, проистекает из народных пересказов о киямате. А возможно, так всё и было на самом деле. Поскольку что есть мир для просветлённого сознания, как не рай, где всё является блаженством, и все удовольствия доступны? В Коране рай описывается как сад. Возможно, богатый Аламут внешне стал отражением духовного состояния киямата.

В 1166 году, спустя всего четыре года правления, Хасан II был убит. Возможно, его враги были в сговоре с более консервативными жителями Аламута, отрицавшими киямат и устранение старой тайной иерархии (и, как следствие, лишение силы тех, кто стоял в ней высоко), а также с теми, кто боялся открыто жить еретиком. Но сын Хасана II преуспел в деле отца, и закрепил киямат в низаринской доктрине.

При этом, если бы киямат был принят во всей его полноте, это означало бы конец низаринского исмаилизма как отдельной секты. Хасан II как Ка’им или «Владыка эпохи» освободил жителей Аламута от всей борьбы и ощущения необходимости власти и законов. В конце концов, чистый эзотеризм нельзя облечь ни в какую форму.

Сын Хасана II пошёл на компромисс. Он решил «открыть» миру, что его отец на самом деле являлся прямым потомком Низара по крови. История гласит, что после того, как Хасан ибн-Саббах основал Аламут, к нему прибыл таинственный гонец с младенцем, внуком Имама Низара. Это дитя втайне воспитали в Аламуте, мальчик вырос, обзавёлся сыном, умер. У его сына тоже был сын. Этот ребёнок родился в один день со старцем горы, внешним правителем. Младенцев втайне подменили в колыбели, о чем старец ничего не знал. По другой версии, Скрытый Имам вступил в связь с женой Старца, и в результате этой любви родился младенец Хасан II.

Исмаилиты приняли это заявление на веру. Династия выжила даже после падения Аламута во времена монгольского нашествия, а нынешний лидер секты, Ага Хан, известен как 49-й потомок Али (и претендент на трон Египта!). Акцент на наследие Али позволяет секте оставаться сектой. Правда эта история или вымысел — для понимания киямата не имеет значения.

С объявлением Воскресения все учения исмаилизма преодолели барьеры исторических событий. Киямат остался как состояние сознания, к которому может прийти любой желающий: сад без стен, прихожане без церкви, утерянное движение исламской истории, которое отказывается умереть и забыться. Находясь вне времени, оно бросает вызов всем законолюбцам и моралистам, всей жестокости экзотерического мира.

И зовет в рай.

Колдовство

Хаким Бей

«Хаос никогда не умирал. На самом деле случилось вот что: вам солгали, продали представления о добре и зле, одарили недоверием к собственному телу и стыдом за пророчество Хаоса, изобрели слова отвращения для описания вашей молекулярной любви, заворожили невнимательностью, утомили цивилизацией со всеми её ростовщическими эмоциями». Так сказал Хаким Бей, философ Временной Автономной Зоны (T.A.Z.), Онтологического Анархизма и Иммедитатизма (что одновременно означает «отсутствие медитации» и «в моменте»). «Радиопроповеди» Бея на WBAI (New York) призывали к «Поэтическому Терроризму», «Конгрессу Странных Религий» и «Чёрной Магии как Революционной Деятельности». Мало что известно о Хаким Бее, и ещё меньше тех, кто его видел. Ходят слухи, что он живёт в опиумном притоне в Китайском квартале Нью-Йорка, а ещё — что он обитает в серебристом трейлере где-то в Пайн-Барренс, Нью-Джерси. Но то лишь слухи. — RM

 

Вселенная хочет играть. Те, кто исключительно из духовной жадности отказываются от игры и выбирают лишь созерцание, утрачивают свою человечность. Те, кто отказывается, пребывая в унынии и страданиях, и те, кто застрял в сомнениях, теряют возможность прикоснуться к божественному. Те, кто творят для себя слепые маски Идей и бродят по миру в надежде обрести некие доказательства собственной солидности, окончат дни свои, глядя в глаза мертвеца.

Колдовство: систематические культивирование расширенного или неординарного сознания, и применение его в мире деяний и предметов для получения желаемых результатов.

Последовательное расширение горизонтов восприятия постепенно изгоняет фальшивые «я», наших шумных призраков. «Чёрная магия» зависти и мести оборачивается против нас, потому что Желание нельзя исполнить насильно. Колдовство возникает там, где наше чувство прекрасного находится в гармонии с ludus naturae.

Но никакого сгибания ложечек и гороскопов, никакой Золотой Зари или притворного шаманизма, астральных проекций и Сатанинских месс. Если хотите настоящей тарабарщины, займитесь реальными делами вроде банковского обслуживания, политики или социальных наук, а не никчемной чепухой от Блаватской.

Колдовство работает, создавая вокруг себя психическое/физическое пространство или двери в пространство неограниченных возможностей, преобразуя обыденную реальность в ангельскую сферу. Это подразумевает работу с символами (которые также являются вещами) и людьми (которые также являются символами) — архетипы дают необходимый словарь для этого процесса, и поэтому воспринимаются так, будто они одновременно реальны и нереальны — как и слова. Воображаемая йога.

Колдун — Обычный Реалист: мир реален, а потому реально и сознание, ведь его воздействие весьма ощутимо. Недотёпам даже вино кажется безвкусным, а колдуна может опьянить лишь один взгляд на воду. Определение слова «опьянение» зависит от уровня восприятия, но для того чтобы поддерживать его и распространить так, чтобы подхватили другие, нужно сотворить определённое действо — колдовство. Колдовство не нарушает законы природы, потому что никакого Закона Природы не существует, лишь спонтанность natura naturans или Дао. Колдовство нарушает законы, которые хотят обуздать этот поток. Священники, короли, иерофанты, мистики, учёные и торговцы — все они клеймят колдуна врагом за то, что он угрожает их маскараду, проверяет предельную прочность их иллюзорной паутины.

Стих может работать как заклинание и наоборот — но колдовство отказывает быть метафорой обычной литературы. Оно настаивает, что символы должны становиться причиной событий и личных прозрений. Колдовство является не критикой, но перепрочтением. Оно отказывается от всей эсхатологии и метафизики удаления, от мрачной ностальгии и резкого футуризма в пользу внезапности или хватания момента.

Благовония и кристалл, меч и клинок, жезл, рясы, ром, сигары, свечи, травы подобны угасшим мечтам. Невинный мальчик пристально смотрит в пузырёк с чернилами. Вино и ганджа, мясо, янтры и жесты. Ритуалы удовольствий, сад с гуриями — колдун преодолевает это игровое поле и выходит туда, где всё имеет свой собственный цвет. Горы — это горы, деревья — это деревья. Где тело становится всем временем, и любовь заполняет пространство.

Тактика онтологического анархизма берёт начало в этом тайном Искусстве — а цели онтологического анархизма становятся ясны с его изучением. Хаос проклинает своих врагов и вознаграждает приверженцев… этот странный памфлет на старой бумаге, пыльный от времени и подписанный вымышленным именем, откроет всё… на секунду, что тянется вечность.