«Книга Лжей» Ричарда Метцгера, глава 21: Розалин Нортон — Дочь Пана

Невилл Друри

 

Розалин Нортон (1917-1979) называют самой известной австралийской ведьмой, хотя её слава давно стала всемирной. Американский режиссёр-авангардист Кеннет Энгер, всю жизнь интересовавшийся оккультной мифологией и посещавший Аббатство Алистера Кроули в Чефалу, предлагал снять о ней фильм. Она послужила вдохновением для нескольких романов и пьесы. Розалин, бесспорно, относится к числу самых выдающихся современных художников, творивших на тему сверхъественного.

Всю жизнь вплоть до смерти в 1979 году Розалин жила в Сиднее, в мрачной квартире на цокольном этаже дряхлой многоэтажки недалеко от фонтана Эль-Аламейна в районе Кингс-Кросс. В одной из комнат она воздвигла священный алтарь в честь рогатого бога Пана, древнегреческого покровителя деревенской жизни и Бога Природы. При этом она ни с кем не делилась своими идеями и убеждениями, и жила отшельницей посреди окружавшей ее бурной ночной жизни.

Когда-то муралы и росписи Розалин Нортон украшали стены нескольких популярных кафе в Кингс-Кросс, но те времена давно прошли. Самое знаменитое из них снесли, проложив объездную дорогу на восточный пригород. Зенит ее славы пришёлся на 1940-е и 1950-е, когда её знали как эксцентричную богемную ведьму: она носила эпатажные блузки и яркие банданы, затягивалась сигаретами через гравированный мундштук и выщипывала брови зловещей аркой. Хрупкого телосложения, с длинными кудрявыми волосами, она всегда излучала какое-то магнетическое притяжение, выделяющее её из толпы.

Наполовину человеческие, наполовину звериные, её живописные персонажи были ещё более скандальны, чем провокационные обнажённые формы в работах Нормана Линдсея. Она изображала обнажённых женщин, борющихся с рептилиями-элементалями или летящих верхом на крылатых грифонах, и богов-гермафродитов с когтистыми перепончатыми крыльями. Сейчас, когда фэнтези во всём своём сверхъестественном и сюрреалистичном многообразии украшает многочисленные футболки, постеры и обложки дисков, работы Розалин не слишком выделяются. Но в сороковые и пятидесятые, сразу после Второй мировой, они казались оскорблением человеческого достоинства и попранием религиозных устоев.

Розалин Нортон родилась в 1917 году в Данидине во время жуткого шторма. Позже она назвала его причиной своей любви к ночной стороне жизни. Уже в возрасте трёх лет ей нравилось рисовать «пустых зверей»: призраков со звериными головами и руками-щупальцами. В пять лет ей явилось видение светящегося дракона, стоящего у её кровати. Это убедило её в существовании мира духов, и вскоре она обнаружила, что эти верования противоречат ортодоксальным взглядам родителей. Отец Розалин, двоюродный брат композитора Воана Уильямса, служил капитаном в торговом флоте, а её мать была «конвенциональной, очень эмоциональной женщиной, которую поглотил семейный быт».

В 1925 году Нортоны покинули Новую Зеландию и обосновались в Линфилде, пригороде Сиднея. Там юная Розалин провела вместе с родителями последующие десять лет. И с каждым годом ей становилось всё сложнее находить общий язык с матерью, так что она предпочитала компанию старшей сестры и любимой тёти. К четырнадцати она определилась с тем, как будет жить дальше, готовясь испытать всё, что только сможет, «хорошее, плохое и посредственное», переплетая жизнь и искусство наиболее естественным образом. Ранее она встретила нумеролога, который поработал над её картой и пришёл к выводу, что жизнь и работа Розалин будут лежать далеко за пределами проторенных маршрутов. И это предсказание действительно сбылось!

Вскоре Розалин исключили из школы. В письме её матери директриса писала, что Нортон обладает «развращённой природой, которая испортит невинность других девочек». Потом два года она проучилась в Техническом колледже Восточного Сиднея у скульптора Райнера Хоффа. Именно в этот период она заинтересовалась ведьмовством и магией. Вскоре она уже неплохо разбиралась в оккультных трудах Дион Форчун, Алистера Кроули и Элифаса Леви, несмотря на то, что в то время в Сиднее достать их книги было затруднительно.

После колледжа она стала одной из первых уличных художниц Австралии, выставляя свои работы на Роу Стрит неподалёку от Главного почтового отделения Сиднея. Она работала то тут, то там, побывав разносчиком газет, дизайнером фабричных игрушек, ассистенткой в богемном ночном клубе, официанткой и натурщицей. Но интерес к оккультизму постепенно затмевал поиски себя в работе, и в 1940 году она начала экспериментировать с самогипнозом, чтобы погрузиться в автоматическое рисование.

Розалин уже была знакома с методами вхождения в транс, которыми пользовались сюрреалисты. Особенно восхищалась она работами Ива Танги и Сальвадора Дали, которые, подобно многим другим сюрреалистам, исследовали стимуляцию бессознательного к раскрытию его визуального содержимого. Одни прибегали к настолько быстрым наброскам, что формы проскальзывали мимо бдительно анализирующего их ума. Другие экспериментировали с веществами или подробно документировали свои сны, чтобы лучше понять «альтернативную реальность» подсознания.

Нортон же обнаружила, что может отключать обычное сознание с помощью самогипноза и перемещать внимание на другой уровень осознанности. В своем дневнике она пишет: «Эти эксперименты породили ряд интересных и неожиданных результатов… и вылились в период повышенного восприятия, наряду с длительной серией символических видений». После этого она несколько лет изучала различные системы оккультной мысли, в том числе буддизм и другую восточную литературу, а также стандартные работы по западной магии и мистицизму.

В этот период она уделяла особое внимание работе с магическими силами, связанными с Великим Богом Паном: ей казалось, что вся планета наполнена его духом. Исследования в этой области подсказали ей, что древние греки считали Пана покровителем всего на свете, общностью всех элементов и всех форм проявленного. Следовательно, именно он был настоящим Богом этого мира. Пан поддерживал баланс Природы, у него в подчинении находилась невидимая глазу орда низших духов, которые помогали ему в управлении планетой.

Розалин изобразила Пана как сама его видела: с рогами, заострёнными ушами, раздвоенными копытами, дудками, и поместила эту работу на стену своей квартиры. Она проводила в его честь магические церемонии, облачаясь в тигровые шкуры, и в трансе зачастую ощущала его присутствие рядом с собой.

Её картины становились отражением сущностей из её видений. Это и разнообразные дьявольские существа, и языческие боги в облике полулюдей-полузверей, и неясные сверхъестественные персонажи. Её стиль завораживал психиатров, а в начале 1950-х одну из работ купил епископ из Аделаиды, заинтересовавшись источником её вдохновения. Когда в 1970 году в Австралию прибыл английский арт-критик Джон Сэквилл-Уэст, он заявил, что слишком многие художники-абстракционисты считают себя художниками, хотя на самом деле они являются дизайнерами; при этом он выделил Нормана Линдсея и Розалин Нортон как двух лучших австралийских художников, поднаторевших в изображении подробностей человеческой анатомии.

Розалин была в восторге от этих слов, особенно от сравнения с Норманом Линдсэем, которого она высоко ценила, и с сэром Уильямом Добелл, как с «единственными талантливыми художниками Австралии». Она также признавала, что на неё повлияли Обри Бердсли, Леонардо, Ван Гог и гравёр Гюстав Доре.

Боги сами по себе

Объясняя свои отношения с архетипическими силами разума, многие оккультисты опираются на концепцию «коллективного бессознательного» швейцарского психоаналитика Карла Юнга. Одной из ранней последовательниц юнгианской мысли была Дион Форчун. Юнг верил, что на глубоком, коллективном уровне психики расположен богатый источник священных архетипических образов, и что именно эти божественные формы лежат в основе религиозного и мистического опыта, вне зависимости от культурного контекста. Другими словами, боги и священные мистические образы на самом деле являются универсальным человеческим опытом.

Другие же оккультисты отвергли эти взгляды, заявив, что боги живут за пределами человеческого разума, и не являются «мыслеформами». Розалин Нортон поддерживала эту точку зрения. В интервью за год до смерти в 1979 году она сказала мне, что со стороны человечества весьма эгоистично и эгоцентрично отводить себе особое место в спектре творения.

Она считала, что боги существую сами по себе. Она знала, что Геката, Люцифер и Пан — не проявления её собственного сознания, а самостоятельные сущности, которые могут удостоить её своим присутствуем, если им так будет угодно, и они не подчиняются её воле. Она верила, что определённые черты её характера схожи с характером этих богов, и поэтому она обладает врождённым даром. Без этой внутренней связи инвокации не давались бы ей так легко, а результаты не были бы столь эффективны. Розалин утверждала, что она посещала царство богов в астральных планах (подобно внутреннему миру духов, который посещают в трансе) и что время от времени боги открывают ей различные изменения, обладающие собственной магической силой.

Розалин Нортон считала Люцифера не столько олицетворением «зла», сколько естественным противником человечества. Он сковывал и ограничивал человека если тот слишком много о себе возомнил. Он обманывал человека не из коварства, а чтобы показать ему ограниченность эго и открыть глаза на то, насколько фальшива человеческая гордость. Для Розалин Пан являлся очень важным богом настоящего времени, вселенской силой, которая защищала и сохраняла природную красоту и ресурсы окружающей среды. Она считала, что Пан живёт и процветает в группах против загрязнения окружающей среды и среди «Друзей Земли».

А вот Геката представлялась ей более возвышенной и зачастую пугающей, окутанной тенями богиней, окружённой гулями и созданиями ночи, приносящей смерть и распространяющей проклятья. Но и тут присутствовала магическая связь. Розалин черпала вдохновение в магии и ведьмовстве, и считала их защитой от враждебного и жадного окружающего мира. Но её собственное ведьмовство едва ли принесло ей изобилие. Она жила скромно, владела немногим, её жизнь вряд ли можно назвать «состоятельной». И если она проклинала кого-то с помощью «ведьмовского потока», то делала это для восстановления баланса сил, оправданно.

В картинах Розалин прослеживается определённое сходство со стилем Нормана Линдсея. Но для него мир сверхъестественного служил лишь источником декадентских и экзотических тем, а для Розалин он был обыденностью — и это нашло отражение в её работах. Там можно найти и омытых светом огненных элементалей, и демонов с двумя парами глаз, чтобы воспринимать два разных плана бытия, и кошек, чующих магию, и рогатых существ с чувственными лицами и играющим на них странным светом.

Её искусство было результатом непосредственного магического контакта. Она говорила, что энергии сочатся сквозь неё, будто сквозь воронку, а она транслирует этот поток из гипнотического транса. [1] Если боги жили в ней, то её художественные таланты в определённой степени позволяли им проявляться на её холстах.

Розалин всегда отрицала, что изображает божество во всей его полноте. Она могла отразить лишь те качества, которые оноизволило проявить. Боги существовали сами по себе на плане, сильно удалённом от повседневного человеческого разума.

На некоторых картинах и набросках Розалин присутствуют полулюди-полузвери — из всех её работ именно эти магические образы самые впечатляющие. Репродукции нескольких таких иллюстраций были напечатаны в артбуке The Art of Rosaleen Norton, выпущенном в 1952 году ограниченным тиражом в тысячу экземпляров. Эти чёрно-белые работы сопровождались серией стихов Гэвина Гринлиса, любовника Розалин. [2]

Почивший в 1983 году Гэвин был тихим и скромным человеком. Магический взгляд на мир для него был одновременно визионерским и поэтическим выражением. В издании 1952 года, магические образы Розалин Нортон идеально сочетались с мистической поэзией Гэвина, складываясь в некий оммаж главным сверхъестественным силам в её пантеоне.

Во введении к этой книге издатель Уолтер Гловер отметил параллели между искусством Розалин Нортон и определёнными сюрреалистами, а также подчеркнул, что в её работах присутствует то, что он называет «видением ночи». Розалин Нортон всегда считала своё искусство способом прикоснуться к чудесной «альтернативной реальности». В одном из своих ранних дневников она писала:

Все эти чувства, художественные формы, активности и состояния сознания, у которых нет никаких аналогов среди человеческих переживаний… захлёствающий поток Знаний о Себе и о Вселенной (часто в аллегорической форме) от любого воспринимаемого аспекта — метафизического, математического, научного, символического. И все они связаны воедино таинственным, но крепким образом. Похоже на пьесу, в которой одновременно являешься и зрителем, и актёром, и в которой все формы искусства: музыка, драма, церемониальный ритуал, форма, звук и узор смешались воедино…

Художественные работы Розалин были довольно разнообразны, и лимитированный артбук 1952 года лишь подчёркивает её стилистическую широту. Её картины варьировались от сатирических, но при этом замысловатых пародий на церковные образы до практически абстрактных, вортицистских водоворотов энергии и фигуративных изображений великих богов. На её портрете Марса, божества войны, мы видим мощный мужской торс, а его голову венчают крылья ястреба. При этом у бога есть скорпионий хвост и когтистые лапы, и вся его фигура выражает почти ощутимую мощь и агрессию. В правой руке он держит сферу, маленький земной шар, утверждающий его власть.

На портрете Юпитера мы видим гордого монарха. Из его лба исходит сияющий луч света, а длинная чёрная борода спускается ниже груди. У него львиные ноги и хвост, а в правой руке он держит жезл, символизирующий духовную власть.

В обоих случаях Розалин изображает божеств как полулюдей-полузверей. Она считала, что животные несут в себе утраченные человечеством аспекты божественного. Её особенно нравились кошки, за их «особые психические черты», а лев для неё был подходящим символом великодушного властителя. Розалин казалось, что животные, в целом, смогли сохранить свою добропорядочность и чистоту намного лучше, чем большинство людей. К концу своей жизни она всё сильнее ощущала симпатию к царству животный, находя удовольствие в общении со своими питомцами, и постепенно обрывала связи с людьми. Она верила в реинкарнацию и вспоминала «прошлые воплощения», которые объясняли столь тесную связь с животными.

В одной из тех жизней она жила в ветхом деревянном доме, окружённом полем пожелтевшей травы недалеко от Бичи-Хед в Сассексе. На ферме были различные животные, коровы, лошади и так далее; а она была полтергейстом. Она вспоминала технику, при помощи которой полтергейсты перемещали предметы. Когда к её дому приближались «настоящие» люди, её присутствие пугало или оскорбляло их. Переполненная презрением к этим людям, она нападала на них. Но животные не доставляли ей неудобств. Они считали её соседом по общей вселенной, частью «естественного порядка вещей».

Любовь Розалин к животным и её антипатия к тому, что собой представляет большая часть человечества, сильно повлияли на её магические идеи. При этом она признавала, что в царстве животных тоже бывают войны, ведь космосу присущи полярные проявления. Но она погружалась в мир животных не для того, чтобы полностью отречься от мира людей. Напротив, она верила, что в царстве животных существуют возможности, активности и повадки, которые могут многое дать человечеству.

Признание этих противоположностей полностью раскрылось в одной из самых впечатляющих её работ, Esoteric Study. Здесь разъярённый демон просачивается из царства хаоса, а с другой стороны, сдерживая его, сияет белым светом фигура в форме бриллианта. Из космического яйца, универсального символа жизни и возрождения, возникает пара чешуек. Лицо автора, наложенное на эти чешуйки, позволяет предположить, что она — лишь инструмент, пропускающий сквозь себя эти потоки магической энергии. Гэвин Гринлис сопровождает эту картину следующими строками:

Из себя, Земля, стражами сотворенная
Ими властью облеченная, из себя
Служителей себе творила: песни и зверей
Существ забытых, женщин и мужчин… Из себя
Величие творила, вере в помощь крепкой или ветхой.
(Out of herself, the Earth created by her own Guardian faces
And using the rule they gave her, out of herself
She made creatures to serve her-animals, poems,
Forgotten beings, men, women… Out of herself
She made the grandeur aid its faith, healthy or faded…) [3]

Ещё одна важнейшая работа Розалин Нортон — Individuation. Это отсылка к юнгианской идее духовной и психической целостности. На ней изображена андрогинная фигура, совмещающая в себе животные, человеческие и божественные черты, стоящая в Зодиакальном круге и возвышающаяся над ним. Кажется, будто нагромождение проявленных форм узами тянет её вниз, но при этом она способна подняться над ними. Образ сопровождается этими строками:

Я говорю на языке рождения,
Я говорю на языке начала присутствия,
Я — инаугурация, я — дружеское приветствие… [4]

Работа Individuation так важна, поскольку на ней изображены различные элементы магического поиска. В то время, как прочие рисунки и живопись Розалин зачастую отражает «ночную» сторону сознания, подобные работы показывают, что она хорошо понимала, что магическое исследование означает встречи как с тёмными, так и со светлыми силами. Одно без другого может привести к состоянию психического и духовного дисбаланса.

Можно с уверенностью сказать, что при жизни Розалин Нортон не понимали. Многие помнят её как экзотическую личность, «ведьму с Кингс-Кросс», но не как художницу-мага и бунтаря. Но она не была обычной ведьмой. Она жила в мире, населённом магическим существами и астральными сущностями, чьё присутствие отразилось в живописи и рисунках; сами древние боги жили в её мире, и не ее вина, если их нет в нашем. Розалин Нортон была визионером, опередившим своё время, важным предшественником современного оккультного возрождения.

Примечания

[1] Полное описание исследований трансовых состояний Розалин Нортон см. у Невилла Друри, The Witch of Kings Cross, Kingsclear Books, Sydneу, Australia 2002

[2] Факсимиле этого издания The Art of Rosaleen Norton было издано тем же Уолтером Гловером в Сиднее в 1982 году.

[3] См. The Art of Rosaleen Norton

[4] На мой взгляд, работа сильно напоминает аркан Таро Умеренность, который также отражает состояние духовного единства или баланса. Розалин Нортон отрицала влияние Таро на свою работу, считая их скорее интуитивным источником вдохновения, чем источником конкретных образов.