Берроуз в академическом рассмотрении

Совершенно непонятно, как писатель, чьи раненные галактики стучатся в окно каждому читателю, умудрился не остаться на обочине литературного процесса, а стал американским классиком. Не иначе тут замешано старое доброе колдовство, а то и несанкционированная подмена пленки в Серой комнате! Так или иначе, благодаря своему литературному успеху творчество Берроуза стало объектом академических исследований. И исследователи в свою очередь уже почти догадались, с кем, собственно, имеют дело.

«»Гностический» взгляд Берроуза на вселенную уже упоминался в литературоведении, но трактовался как некая случайность. Однако ярлык «гностика» можно применить к Берроузу и осознанно. Сам себя он прямо определял как «манихея» и «гностика». Он был тотально погружен в эзотеризм начиная с юности. Его мать верила в духов и экстрасенсорные явления. Первой вещью, которую он опубликовал в пятнадцать, была статья в школьную газету под названием «Личный магнетизм»: это был обзор уроков контроля над разумом.

…

В большинстве своих текстов Берроуз сосредоточен на теме духовной смерти, пожирании душ мертвецов богами. Время от времени он приводит инструкции побега из тюрьмы воплощенной реальности или эмоционально призывает к её разрушению. Например в «Майянском дельце»: «Разрежь слово — Разрежь звук — Разрежь образ — Разбей машину контроля — Сожги книги — Убей жрецов — Убей! Убей! Убей!». Это — команда к самоосвобождению, но также и призыв к насилию. Для Берроуза это частое дело, причем именно в контексте бестелесных сфер. Возможно, самым лучшим термином, характеризующим большинство его сочинений, является западное понятие «книга мертвых». Сочинение, готовящее читателя к бурной загробной жизни».

Эта двойная цитата — из главной работы основного догадывающегося, магистра религиоведения Амстердамского университета Томми П. Кована, «Мы бы назвали это злом: архонтическая духовность Уильяма С. Берроуза». В ней Берроуз рассматривается как гностик-архонтик, приспособившийся к западной культуре и использующий её для собственных весьма экстравагантно мотивированных целей — и та культура сама активно и очень качественно его маскирует, поет дифирамбы «модернисту» и смеется над предположениями, что тот хотя бы просто всерьёз верит в магию.

Более конкретно карта поля битвы с Уродливым Духом рисуется в другой работе Кована, «Архонтические состояния сознания в нейромантии ХХ века», где также освещаются его конкретные медиа-нарко-магические эксперименты и рассуждения о целях медийных вирусов, рассматривавшихся Берроузом как оружие против архонтов.

Ну а самая пронзительная и интересная академическая работа о Берроузе (в паре с Гайсином) — это, конечно, «Чернильные демоны: Уильям Берроуз, Брайон Гайсин и геометрия как метод контакта с сущностями-посредниками», исследование, одним краем доставшее до китайских и мусульманских магических квадратов, практик контакта с джиннами и проклятий, другим — до зубодробительного анатомического рассмотрения того как мозг анализирует и визуализирует воспринимаемую информацию, третьим до искусства и литературы, а четвертым — упаси Б-ка, но немножечко и до промышленного дизайна. Магия, расширение сознания, геометрия, мистика — внезапно перетекают в демонологию, нейрофизиологию, оккультизм и какой-то нейробесокапитализм.

В целом же это только наиболее рациональное рассмотрение работы Деда — но действительно многое расставляющее по полочкам относительно того, как он сам понимал, чем занимается, и чего при этом добился.