Три ранние короткометражки Дэвида Линча

Путь Дэвида Линча был долгим и неровным: весь свой третий десяток он потратил всего-то навсего на первую его ступеньку. Известный нам режиссер, пусть даже со своими взлетами и падениями, похожий и не похожий на себя, обычно начинается в 1976 году с «Головы-ластика», фильма, о котором Кубрик пожалел, что снял его не он. Но что было до того?

До того было три короткометражки, настолько же относительно зрелого Линча сырые и неоформленные, насколько и многообещающие. В зачаточной форме в них можно найти приемы, которые потом Дэвид использовал вплоть до самого конца. И это не говоря уже о формировании общей «линчевской атмосферы», которая потом будет с режиссером и в фильмах, и в картинах.

Первая из них, «Шесть блюющих мужчин», была вдохновлена экспериментами с живописью и скульптурой, а по сути являлась первым упражнением в абстрактных нарративах. Сияние синего бархата, ядовито-красное мерцание циклопических пространств Черного Вигвама за кулисами повседневности – все это берет начало именно там.

Благодаря первой картине, Линч получил небольшую сумму на еще одну короткометражку. В этот раз он решил совместить актерскую игру, живопись и анимацию со… сновидением. Его супруга, Пегги Линч, столкнулась с чем-то жутким — ее племянница пережила какой-то очень неприятный ночной кошмар, повторяя при этом сквозь сон одно слово: «алфавит». Вдохновившись этим случаем, Линч снял Пегги в одноименной короткометражке, в которой крайне мрачные живописные превращения сочетаются с мечущейся в ужасе перед алфавитом Пегги, пропеванием алфавита детьми и профессиональным певцом, абстрактными образами кошмара, совмещенными с образами сексуальности и много чем еще. Вплоть до того, что нашлось в этих четырех (всего-то!) минутах даже место первому сновиденному предупреждению, которому место бы скорее в шифровках майора Бриггса: официозному PLEASE, REMEMBER: YOU ARE DEALING WITH THE HUMAN FORM («ПОЖАЛУЙСТА, ПОМНИТЕ: ВЫ ИМЕЕТЕ ДЕЛО С ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ФОРМОЙ»).

Вообще, можно было бы сказать, что «Алфавит» – о конфликте между языковой реальностью и жизнью во всем ее невыразимом многообразии. Конфликте, способном превратить попытки осознания себя в подлинное мучение, как это происходит с героиней, которая монотонно зачитывает на экране алфавит, и неспособна остановить кровотечение – символ бьющей из нее ключом жизни, с которой языковое мышление не в состоянии совладать. Однако уже тут виден «экспрессионистский» подход к любому сюжету, так что подбором точно сформулированных интерпретаций можно заниматься бесконечно.

Еще через пару лет Линч выпускает пиковый фильм своего первого творческого десятка: зловещую и прекрасную получасовую «Бабушку». Совершенно иррациональная история в стилистике Фрэнсиса Бэкона, которого Линч называет одним из главных художников в своей жизни наряду с Э. Хоппером, это простой сюжет о жизни мальчика-мага, утонченного, бледного и хрупкого, в семье людей-животных. Вечно одевающийся в черный костюмчик, мальчик взрослеет, ограждаясь от реальных родителей и порождая себе гомункула, бабушку — из поющего семени, наваленного на чистую кровать чернозема, заботы и любви.

«Стилистика» его колдовства станет стилистикой сновидений главного героя «Головы-ластика», а потом явно будет угадываться в чертах «мальчика, обучающегося магии» из фильма «Огонь, иди со мной». Рождение первого кочующего из фильма в фильм героя — возможно, с автобиографическими или, скорее, авто-экспрессионистскими чертами; точнее, сам Линч, конечно, и будет этим мальчиком, обучающимся магии — всю жизнь.

Эти короткометражки объединены ужасным мраком, который тоже будет с Линчем до самого третьего эпизода «Твин Пикса». В конце концов героиня «Алфавита» обливается кровью изо рта, а герой «Бабушки» возвращается из мира мертвых, в котором он оставил свое драгоценное создание и с пустым лицом заваливается на кровать. Проснуться ему предстоит уже в «самом духовном фильме» Дэвида Линча и, пожалуй, самом мрачном и жутком — «Голове-ластике».