«Книга Лжей» Ричарда Метцгера, глава 8: отрывок из книги «Breaking open the head»

От Редакции. А вот давно у нас что-то не было апокалиптических путешествий в демонические реальности с до дрожи пробивающим осознанием хрупкого наличия индивидуальной души перед ужасающей возможностью ее потерять? Да еще с карманными измерениями, в которых гипер-скользкие лаунж-ящерицы с белыми ирокезами, одетые в синтетические ткани цедят из высоких стаканов коктейли в барах без окон и дверей? И неописуемыми пропитанными тщеславием вампирическими царствами, ежемоментно морфирующими, великолепно дрожащими ртутной красотой? Сегодня их есть у нас.

Представляем конфидентам следующую главу нашего перевода «Книги лжей», составленной Ричардом Метцгером антологии оккультных размышлений современных медиамагов. Предыдущая глава, напомним, была докладом Терренса Маккены в институте Эсален, а нынешняя — выдержкой из книги «Breaking open the head» Дэниэла Пинчбека, посвященной психоделикам и шаманизму. Метцгер написал к ней редакторскую записку, в которой вплел ее появление в узор исторического процесса духовно-психоделического пробуждения, к которому вели усилия битников, оккультистов, хаос-магов, психоделических революционеров — ну и всех авторов издания, и самого Ричарда, конечно. Герой этого переходного времени — не оккультист на тропе инициации, но и не джанки, борющийся с контролем, а первооткрыватель потустороннего и запредельного, исследователь с непреходящим выражением ужаса и восхищения на лице.

Впрочем, быть может, он и не главный герой, а всего лишь подставная фигура; а главным героем конкретно этой вырезки может быть вещество. Дипропилтриптамин, фата моргана рассказчика, доходчиво демонстрирует, что если DMT — это молекула духа, то DPT — это молекула ада. Синтетический доппельгангер диметилтриптамина, под которым открываются бесконечно глубокие, сложные и древние миры, мрачные и возвышенные — и злые. Причем «злы» они не в смысле авраамической или иной морали; просто человечество для их древнего ока не лучше корчащегося в агонии таракана, прихлопнуть — одолжение сделать. При этом «наше» существование пропитано «их» присутствием, но само «их» существование вовсе не безальтернативно — и вскоре героя посещает гораздо менее (уж как заведено) конкретный и гораздо более оптимистичный проблеск высшего сознания.

Читается «Вскрытая голова» легко, как эдакая психоделическая пиратская робинзонада. Только вместо необитаемых островов — пространства демонических трипов, в которых так и можно оставить душу навсегда. А вместо эпизодов пиратского быта — коллаборации с «ведьмами» с Burning Man’а и обсуждение Штирнера, Кастанеды и Гурджиева с давними знакомыми, которые почему-то подозрительно хорошо стали сечь в оккультизме, пока ты вымучивал себе где-то пресловутый DPT.

fr.Chmn

От составителя. В 12 лет, когда я учился в 7 классе, мне в руки попался подержанный экземпляр классической психоделической работы Олдоса Хаксли «Двери восприятия» (The Doors of Perception) в мягкой обложке. Теперь я понимаю, что купил его лишь из-за связи с The Doors. Я знал, что Джим Моррисон позаимствовал название группы из небольшого сборника Хаксли, а мне он обошелся всего в 50 центов. Не то чтобы я был фанатом The Doors, если честно, они мне вообще не очень нравились. Но в том возрасте я очень (очень!) интересовался веществами. Что-то в этой загадочной книге побудило меня взять её в придачу к горе комиксов. 

Однажды утром, сидя в церкви с родителями, бабушкой и дедушкой, я прочел эту книгу от корки до корки. Естественно, они понятия не имели, что именно я читаю. В церковь я обычно брал книги, которые позволяли молча бунтовать против отвратительного еженедельного ритуала, совершенно мне ненавистного. Хаксли был идеальным «воскресным» чтивом: мало страниц, подходящая тема.

Помню, как сильно меня поразило прочитанное. Я задался целью заполучить немного ЛСД – на что ушло около двух лет, но оно того стоило. С тех пор в кризисные времена я снова и снова возвращался к источнику «благодати» Хаксли. Внутренние путешествия и ясность, даруемая ЛСД, «волшебными грибами», а позже и «научно-фантастические» измерения DMT-трипов принесли мне огромную пользу. Я взял за правило принимать большую дозу грибов минимум раз в год хотя бы для того, чтобы выбить дурь из башки…

Выход книги Дэниэла Пинчбека «Breaking open the head» (Broadway Books) стал для меня настоящим событием. Пинчбек, соучредитель и соредактор (вместе с писателем Томасом Беллером) интеллектуального литературного журнала «Open city», придумал то, что я уже и не ждал  увидеть после безвременной кончины Теренса Маккенны, классика литературы о веществах. И как раз вовремя: нынешнее поколение остро нуждается в собственных пророках. В некотором смысле «Breaking open the head» — это две книги в одной. С одной стороны, исторический обзор того как психоделики (или «энтеогены» на политкорректном психонавтском жаргоне) попали в рацион американских студентов среднего класса, положив начало «Эре Водолея», «хиппи» и противостоянию бессмысленной и жестокой войне. А с другой — путевой журнал и удивительно откровенный рассказ о шаманских путешествиях Пинчбека, стремящегося «вскрыть» собственную голову.

Особенно подкупает то, что Пинчбек — замечательный проводник. Чувствуя отчужденность и подавленность после смерти отца (художника-абстракциониста Питера Пинчбека; его матерью была писательница Джойс Джонсон, автор книги «Minor Characters» и одно время подруга Джека Керуака), Пинчбек отчаялся  выбраться из сартрской тошноты и разобщенности, в которую он погружался в погоне за литературной карьерой на родном Манхэттене. В книге рассказывается о пути Пинчбека от нью-йоркского журналиста-атеиста до, как он сам выразился, «посвященного шамана и благодарного гражданина космоса». 

Время от времени я невольно представлял на месте Дэниэла Джорджа Плимптона, одного из первых «гражданских журналистов», что подчёркивает сильную сторону книги: во многих отношениях Пинчбек не очень подходит на роль духовно просветлённого. В начале он описывает себя как писателя «старой школы», любителя выпить и немного бабника — скорее Хемингуэй, чем Хаксли. Происходящие чудесные (и часто юмористические) встречи с амазонскими колдунами, шаманами и блаженными участниками фестиваля Burning Man подталкивают Пинчбека ко все более глубокому пониманию не только его самого, но и того странного исторического момента, к которому мы неумолимо приближаемся: за 10 минут до полуночи согласно Часам Судного Дня.

Примерно в середине повествования я посетовал, что Пинчбек, похоже, упускает из виду оккультные аспекты психоделического опыта, не забывая о духовных. И в этот момент начинает проявляться поразительно магический контекст. Автор задает себе (и читателю) несколько очень важных вопросов. Если в эти измерения можно попасть с помощью сознательного и контролируемого употребления растений и химических веществ, и, если причудливые инопланетные сущности, с которыми мы там сталкиваемся, реальны и независимы, а не просто плод нашего одурманенного наркотиками воображения… Так это ведь буквально сенсация?

Невероятные новости, народ, ну просто невероятные… но что это в конце концов означает? Почему наши лучшие умы не работают над тем, чтобы докопаться до сути этой загадки, наряду с другими стоящими перед нами как человеческим видом? Почему мы отворачиваемся от мудрости и предпочитаем самоуничтожение, войны и планетарное самоубийство? Это же полная бессмыслица! 

Как однажды сказал Эйнштейн: «Бог не играет в кости со Вселенной». Могло ли широкое распространение психоделиков в западной культуре быть случайностью? 50 лет назад за пределами ботанических кругов и сообществ битников о психоделиках практически не слышали. Сегодня же, благодаря новаторским усилиям Аллена Гинзберга, Уильяма Берроуза, Тимоти Лири, Теренса Маккенны и других миллионы людей испытали просветление психоделического опыта. Нет, это не было случайностью — все это часть странного и удивительного процесса, который разворачивается в нашей жизни, и «Breaking open the head» — его часть. Просветление и гнозис, возникающие в результате использования духовидческих растений и нейрохимикатов, могут быть единственной надеждой человечества на выживание. 

В интересном интервью, опубликованном в Arthur Newspaper, Пинчбек утверждает, что такова задача контркультуры в наше время: «Эту цель поставила перед нами контркультура, но на самом деле она на сотни, если не на много тысяч лет старше. Это миссия, которую мы должны каким-то образом выполнить. Думайте об этом как о тайной операции, которую нужно провести в тылу врага: шансы на успех невероятно малы, но провалиться нельзя. Битники и хиппи видели насквозь грубое безумие, разъедающее душу Америки — это разжигающее войну, помешанное на деньгах, разрушающее климат чудовище, которое сейчас отбрасывает ужасную тень на нашу планету. Там, где битники действовали интуитивно, от сердца, мы можем положиться на знания, чтобы создать новую парадигму, которая одновременно будет политической, экологической, духовной и гораздо более точной, чем устаревшая ньютоново-дарвиновская модель, поддерживающая статус-кво. 

«Breaking open the head» — серьёзная, вдумчивая, провокационная и смелая книга, которую следует изучить каждому, кто считает, что вскрыть собственную голову, возможно, самое разумное действие в современном мире. Я настоятельно призываю всех вас её прочесть.

Ричард Метцгер

Не употреблять внутрь

Я познакомился с Дейвом в Паленке. Он основал компанию по продаже экспериментальных химических веществ. На всех красовалась надпись «Не употреблять внутрь», хотя большинство можно было найти на последних страницах книг Саши Шульгина. Однажды, сидя у бассейна, я услышал, как Дэйв рассказывал о своей учебе на священника, которую он бросил, чтобы стать профессиональным массажистом. Каким-то окольным путем (типичная запутанная американская одиссея) он проделал свой путь от яхтенной сцены Майами-Бич к психоделикам и передовым технологиям расширения сознания.

В Паленке Дейв пригласил меня присоединиться к его частной исследовательской группе. Он где бесплатно, а где очень дешево познакомил меня с некоторыми новыми химическими веществами, а также с каталогом малоизвестных и случайно созданных соединений. На следующий день после террористических атак 11 сентября он, опасаясь усиления правительственного контроля, внезапно закрыл свою компанию, хотя его бизнес не нарушал никаких конкретных законов.

Вернувших в Нью-Йорк, я заказал несколько продуктов из его каталога. Они пришли в простых конвертах с пугающими названиями химических веществ. За 125 долларов я купил один грамм желтоватого порошка под названием DPT, дипропилтриптамин, который имеет химическое сходство с DMT. Насколько я могу судить, DPT, в отличие от DMT, не встречается в природе, то есть его не существовало, пока какой-то современный алхимик не синтезировал его в лаборатории. В то время как DMT, эндогамное химическое вещество внутри организма, распознается ферментами МАО и немедленно нейтрализуется, с DPT, новым соединением, такого не происходит. Следовательно, при вдыхании или проглатывании он проникает через гематоэнцефалический барьер.

Но что самое интересное, эти два химических вещества открывают совершенно разные миры. Почему так? Я не знаю. Я знаю только, что пропил и метил — это простые соединения углерода, два строительных блока органического вещества. Существует, например, метиловый спирт, древесный спирт и пропиловый спирт, спирт для протирания. Молекула триптамина является строительным блоком многих нейромедиаторов и психоактивных соединений. Серотонин — это триптамин.

В книге Шульгина и в интернете я нашел несколько статей о DPT-трипах. Некоторые описывали эффект как ужасающий: «Вселенная разваливается на части, все цвета в электрическом воздушном вихре превращаются в мандалу и бесследно исчезают. Вот и все, миру конец». Другие чувствовали, что после курения наркотика они впервые вошли в «ясный свет» Бога. Был и сюжетный отчёт: «Меня вел мудрый старик, я знал, что это — Бог… Мне вручили Тору, которую я должен был носить с собой как знак, что я принят, прощен и возвращаюсь домой». Шульгин также упоминал церковь в Нью-Йорке, Храм Истинного Внутреннего Света, которая использует DPT в своих таинствах. Видимо, DPT сложно искажает мыслительные процессы. Я положил тонкий конверт с белым порошком в холодильник, где он и пролежал несколько месяцев.

Я часто разрываюсь между желанием новых интенсивных измененных состояний и крайним страхом перед ними. Я боюсь их, потому что каждая новая дверь, через которую я прохожу, меняет меня невыразимым и необратимым образом. Так, наверное, у все, кто хоть что-то переживает под веществами. После первого серьезного употребления ЛСД вы уже никогда не станете прежним — вы обрели другой взгляд на себя и свое эго; навсегда стали относительны. То же самое с ДМТ и аяхуаской. Можно провести остаток жизни, подавляя эти воспоминания, но где-то внутри вас они есть. Как сказал Кастанеде Дон Хуан: «Мы люди, и наш удел — учиться и попасть в непостижимые новые миры».

Психоделики ускоряют эволюцию и трансформацию. Принимающим их следует быть готовыми к самым неожиданным переменам. В этом их красота и сила, вот почему к ним нужно относиться с предельным уважением. Необходимо с дотошностью научного исследователя подойти к тому, какое химическое вещество вы принимаете, чтобы знать (насколько это возможно) что оно с вами сделает и зачем вы в это ввязалась. Поскольку я точно не знал, что такое DPT и чего я от него хочу, я купил его, а затем робко оставил в покое.

Мое осторожное сопротивление зову DPT продолжалось тех пор, пока однажды ночью я не сходил на вечеринку и не напился впервые за последние месяцы. Я был с двумя старыми друзьями, братьями-близнецами, которым внезапно захотелось попробовать DPT из моего холодильника. Мы снюхали по дорожке, и для меня это стало интересной катастрофой. Я был пьян и триповал. С одной стороны, мир превратился в туманный беспорядок. С другой, я видел его с кристальной четкостью и в самых ярких красках. Закрыв глаза, я увидел разноцветные трехмерные треугольники, вращающиеся в черном пространстве. Позже я понял, что по глупости употребил алкоголь, чтобы преодолеть свой страх перед DPT — так же, как раньше пил, чтобы набраться смелости и заговорить с девушкой в баре.

DPT мне не понравился. Что-то в его мире казалось мне ледяным и грозящим полным уничтожением. Я вновь и вновь повторял друзьям: «Это зло. DPT — это плохо. Нам не надо в это лезть. Это плохой путь». Не думаю, что в том трипе я исследовал мир DPT. Скорее, это мир DPT начал исследовать меня.

Это история не только о химических веществах, но и об оккультных связях и экстрасенсорных явлениях. Позже тем вечером мы пошли в бар и разговорились со случайными встречными. Почему-то я поделился тревожными мыслями по поводу 2012 года, пророчеств хопи и майя. И одна из собеседниц рассказала яркий сон, который приснился ей в подростковом возрасте, и который преследовал ее с тех пор: «Я была в каком-то космическом корабле, полном людей. Мы оторвались от земли. Я оглянулась и увидела коричневую корку на том месте, где раньше была земля. Мы взлетели в космос и преодолели большое расстояние. Затем нам явился ангел. Он сказал, что Бог решил восстановить Землю, несмотря на то что мы ее разрушили. Он собирался начать все сначала — создать все с нуля. Нам предстояло ждать в подвешенном состоянии. И он указал на обширное серое пространство, где уже ждало множество людей. Чтобы туда попасть, нам пришлось покинуть космический корабль». Прежде чем я снова попробовал DPT, прошло ещё несколько месяцев.

Тем временем ко мне в Нью-Йорк  приехала ещё одна новая знакомая из Паленке — Чарити, огненная танцовщица. Ей было 24 года, она гадала на таро и занималась церемониальной магией, будучи еще и профессиональной стриптизершей. Она была бесстрашным, похожим на фею воплощением новой культуры родом с Burning Man. В Мексике я пообещал ей найти бесплатное жилье в Нью-Йорке, и она вместе с котом Прометеем проделала весь путь автостопом. В отличие от меня, Чарити не боялась новых психоделиков. Она вела список всех препаратов, которые пробовала — в ее списке было 43 пункта. Я сказал, что у меня есть DPT, и, конечно, она захотела попробовать.

Однажды ночью у меня дома мы его приняли — и снова мне пришлось преодолеть сильное сопротивление. В конце концов, я насыпал немного желтоватого порошка в капсулу и проглотил ее, но эффекта не получил. Она снюхала дорожку и почти мгновенно впала в транс. Когда ее трип закончился, она сказала мне, что я тоже должен попробовать.

Иногда в трипе кажется, что все пережитое за последние часы и дни превращается в единый психический вихрь, подобно частицам металла, захваченным полем магнита — и направляет путешествие в соответствующем направлении. Это воздействие похоже на кармический след, часть какого-то большего узора. Намерение, работающее на многих уровнях. Ранее той ночью Чарити рассказала мне об «энергетических вампирах», которые бродят по улицам Сан-Франциско. Некоторые из них — бездомные хиппи, которые улавливают вибрации незнакомцев, разговаривают с ними и высасывают их энергию. Я посмеялся. Мы также говорили о книгах Захарии Ситчина. Научные исследования привели его к мнению, что раса внеземных гигантов давным-давно создала людей, чтобы они служили им рабами — вариация на тему концепции гностических «архонтов». По словам Ситчина, красота и утонченность создавшей нас инопланетной расы находилась за пределами нашего воображения.

Чарити сделала на столе две большие дорожки DPT, и я снюхал одну. Порошок обжег мне ноздри. Горький осадок стекал по задней стенке моего горла. Я растянулся на диване. Через минуту или две я закрыл глаза и погрузился в царство DPT.

Мы слушали мрачное техно. С каждой сменой ритма, с каждым всплеском электрического шума я видел совершенно новую и чрезвычайно детализированную демоническую вселенную, кружащуюся передо мной в тончайших оттенках кобальтового, алого и фиолетового. В какие-то моменты казалось, что в просторных гостиных огромного и роскошного особняка проходит какая-то невероятно элегантная, но в то же время бурная оргиастическая вечеринка с участием красивых женщин в вечерних платьях и мужчин в сюртуках эпохи короля Эдуарда. Иногда казалось, что существа с крыльями летучих мышей или бабочек (длинные, трепещущие антенны, бархатная шерсть и изумрудные глаза, острые когти…) поднимаются в потусторонние небеса, бродят по футуристическим городам. Казалось, всё было пропитано тщеславием. Мое «я» обратилось в зеркало, в котором существа из DPT-миров любовались собой. Но царство их было неописуемо — ежемоментно морфирующее, великолепное дрожащей ртутной красоте.

Открывшиеся миры были похожи на бесконечные грани вращающегося алмаза. И я почувствовал, что на самом деле могу оказаться запертым внутри любой из этих граней! Все это были вечные тюрьмы для душ. Меня объял ужас. Как ранее с сальвией, мне казалось, что какая-то часть меня всегда была заперта в этой готической тюрьме. А еще я понял: это был не первый и не последний визит.

На мгновение вечности я оказался заперт в постмодернистском баре, окруженный сверкающими зеркалами, с гипер-скользкой лаунж-ящерицей с белым ирокезом, одетой в синтетические ткани. Она сидела в баре и пила коктейль в высоком стакане. В этой комнате не было ни дверей, ни окон, сбежать было невозможно. Видение было невероятно четким и детализированным.

Другие осколки царства DPT подхватывали этот научно-фантастический паттерн. DPT был постмодернистским демоническим MTV-психоделиком. Гладкая, ритмичная сетка музыки, казалось, была вплетена в зловещую ткань темноты, в явление потусторонних сил, оживающее за моими веками.

Как и у DMT, уровень визуальной организации DPT-видений казался намного выше всего, что могла создать синаптическая проводка моего мозга. Он был по-своему павлиньим,  и не просто реальным, как наш мир, но гораздо более реальным, потрескивающим от силы. Я чувствовал своего рода презрение со стороны сущностей, исследующих мой разум; презрение к человеческим существам, запертым в нашем жалком бесхитростном царстве, в нашем мясном мире. Мне казалось, что они ошеломлены и разъярены одновременно.

В шаманских культурах прием энтеогенных веществ всегда сопровождается ритуалом. Создается защитный круг, призываются хранители четырех направлений, к духам взывают ради получения благословения через подношения табака и молитвы. Но… Мы нюхали недавно синтезированный человеком химический порошок. В современной нью-йоркской квартире. Да нам даже в голову не пришли никакие меры предосторожности.

Так что я позавидовал Чарити, потому что ей удалось добраться до кухонной раковины, и ее вырвало четыре или пять раз подряд. Позже она сказала, что видела в раковине насмехающееся над ней существо мужского пола с каким-то устройством или машиной, впитывающей ее жизненную силу. Демон назвал ей свое имя, но она не смогла его вспомнить.

Меня не тошнило. Но чувство было такое, что я наконец-то уничтожил себя и уже не отойду никогда. Пошатываясь, я подошел к проигрывателю и сменил музыку на Баха, и это немного помогло. Когда я открыл глаза, повсюду расползалась энергия, вспыхивающая и гаснущая, как волны разумного электричества. Мои руки выглядели и ощущались как когти, сделанные из проводов. Во время трипа под аяхуаской я также чувствовал и видел энергию, проходящую в виде волны, но почему-то она была более человеческой. Здесь скорость волн была намного быстрее и жестче, чем на яхе. Всё казалось неорганическим, футуристическим, нечеловеческим.

Душа у меня есть — это внезапно стало самоочевидно. И прямо сейчас я рискую навсегда её потерять. Я каким-то образом понял, что DPT-царства эволюционировали невероятно долго — миллионы лет, если их время идет так же, как наше. Я видел оккультные иерархии, тайные заговоры и сокровищницы зла, которые можно изучать тысячелетиями. Было очевидно, что мы, крошечные человеческие существа, абсолютно не представляем, что происходит в космосе. Слово «барокко» даже близко не подходит для описания пресыщенной пустоты и возвышенной красоты той, другой стороны. Она немного похожа на мир в свете мягкого мерцания свечей, который вы видите на гашише и опиуме, но запечатлена в идеальной твердотельной реальности — реальнее, чем на фотографии. Изящество DPT-измерения было невероятно.

Примерно через полчаса трипа, после трёх часов ночи, я позвонил своему другу Тони.

«Это невероятно! Магия, настоящее колдовство. Я наблюдаю за бесконечными вселенными мрачных демонов, отражающими друг друга, — сообщил я ему. — Если бы кто-то мог чувствовать себя здесь как дома, научиться контролировать происходящее здесь, он мог бы получить столько гребаной власти, что мог бы просто проходить сквозь стены Белого дома, делать что угодно, но это не имело бы значения, потому что он уже был бы частью столь древнего заговора». Я начал расхаживать по дому и вскоре обнаружил, что двигаю руками в воздухе, совершаю «пассы», похожие на шаманские жесты, описанные в работе Кастанеды. Эти жесты пришли ко мне интуитивно. Казалось, они помогали контролировать ощущение угрозы.

«Дэниэл, не ведись на это. Это просто сансара», — сказал Тони. Его голос был успокаивающим спасательным кругом. Он посмеялся. Он пытался убедить меня, что трип скоро закончится, что я не свихнулся окончательно. Он сказал, что я должен был знать, что делаю, поскольку я назвал DPT «злом» после первой попытки.

«Что за музыка играет на заднем плане?» — спросил он.

«Бах, — ответил я. — Это единственное, что помогает мне держаться. Возможно, именно поэтому они здесь; демонов привлекает музыка. Они толпятся здесь, чтобы быть поближе к музыке».

«Что ж, это мило», — сказал он.

«Ничего милого! — завизжал я. — Они охреневшие. Им насрать на нас — мы для них просто марионетки».

В этот момент трип начал завершаться. Через несколько минут мы с Чарити снова вернулись в «реальность» — какой бы иллюзорной она ни была. Я почувствовал невероятное облегчение.

«Вау, поверить не могу, — сказал я Тони. — Реальность — это определенно хорошо!»

Однако в следующие несколько дней я узнал, что все-таки не совсем вернулся в реальность. Или, если и вернулся, то в новую, сверх-заряженную. На следующий день я должен был улететь на встречу со своей девушкой в Берлин, мой турагент в последнюю минуту нашел недорогой билет. В самолете я сидел рядом с немкой, элегантно одетой во все черное. Я читал «Невидимый пейзаж» Теренса и Денниса Маккенны и заметил, что она удивилась, прочитав через мое плечо несколько слов с задней обложки. Она прочла слово «шаманизм».

В середине полета она рассказала, что за последние месяцы ей приснилась несколько снов, в которых два американских индейца, супружеская пара, пришли в её дом и сказали, что ей предназначено быть шаманкой, что она не должна выходить замуж. Она должна была полностью посвятить себя шаманизму. Сны её озадачили. Она никогда не думала о шаманизме и понятия не имела, что это такое.

«Ты что-нибудь знаешь об этом?» — спросила она.

Я попытался объяснить ей основы шаманизма и перечислил несколько полезных книг. Также я рассказал ей то, во что верил — то, что узнал от Роберта: «Индейские культуры были почти стерты с лица земли, но шаманизм — важнейшее человеческое явление, связанное с землей. Прямо сейчас шаманы прошлого ищут кандидатов, способных продолжить традиции. Они остановили свой выбор на вас. Вы можете ответить на их зов или проигнорировать его, но я определенно рекомендую вам все как следует разузнать, прежде чем принимать решение».

У женщины на шее был племенной кулон с узором из похожих на молнии зигзагов вокруг центрального круга, и я спросил ее об этом. «Кое-кто подарил мне это на пляже в Мексике, — сказала она. — Сказал, что это защитный символ навахо».

Не думаю, что мир управляется параноидным заговором, созданным для разжигания моих дичайших фантазий. И всё же у меня было интуитивное, сверхъестественное ощущение, что этот символ был послан мне — чтобы показать, что я каким-то образом защищен, что со мной происходит некий процесс. Несмотря на всё своё волнение я мог быть уверен, что процесс идёт успешно. В шаманских культурах синхроничность рассматривается как признак того, что вы на правильном пути.

Я прилетел в Берлин, потому что отец Лоры заболел раком. Вся семья собиралась на выходные. Поскольку Лора была беременна и позже не смогла бы путешествовать, она несколько недель жила у своих родителей. Всякий раз, когда я оставался один, я ловил себя на том, что хожу по дому и совершаю дирижерские жесты. Я боялся, что мной овладевает обсессивно-компульсивное расстройство, но я мог контролировать жесты, когда рядом были другие люди.

Однажды ночью я не мог уснуть. С закрытыми глазами я наблюдал, как яркие образы разворачиваются в коротких кадрах — я увидел огромный столб огня, вырывающийся из Стоунхенджа. Я представил, как вхожу в столб пламени, испепеляюсь в нем и взмываю в космос. Затем я увидел поверхность другой планеты, покрытую кораллами и наростами, похожими на губки. Ухмыляющийся инопланетянин стоял рядом с одной из губок, растекаясь по органическим складкам растения, а затем собирая себя заново. Он и растение слились в магическом симбиозе. Наконец я заснул.

Мне приснился мальчик, который стоял в лесу и кричал во всю глотку снова и снова: «Да здравствует этнофармакология!» Следующей ночью мне приснились два чрезвычайно ярких сна, в которых меня преследовал бородатый мужчина. В одном из снов я устроил вечеринку в квартире, где когда-то жил. Появились агрессивные незнакомцы и украли мои книги с полок. Ко мне подошел бородатый мужчина.

«Я раньше здесь жил», — сказал он.

«Хотите вернуться?» — спросил я его.

«Да», — ответил он.

Вернувшись в Нью-Йорк, я все еще чувствовал себя очень странно — взбудоражено и необычно, в висках гудело. Это была моя вторая ночь дома, я мучился от джетлага. Спустя десять минут после того, как я выключил свет и лег в постель, большое зеркало в соседней комнате упало со стены с грохотом лицевой стороной на пол. Оно не разбилось. Всю ночь мне снилось, что бородатый мужчина бил меня подушкой по голове снова и снова и при этом смеялся. Я пытался ударить его в ответ, но мои удары были слабыми, и я промахивался.

Проснувшись утром, чувствуя себя разбитым, я побрел взять йогурт из холодильника. Я открыл плотно закрытый ящик со столовыми приборами и потянулся за ложкой. Прямо под ней был большой зловещий жук. Он был совсем не похож на привычных местных жуков — он был крылатым, медово-коричневого цвета, с длинным закрученным хвостом, и быстро скрылся из виду. Я закричал и захлопнул ящик.

Блять, подумал я. Трип с DPT призвал в мой дом разъяренного полтергейста. Разве это возможно? Я никогда в такое не верил, полтергейстами никогда не интересовался. Но признаки были налицо. Внезапно я оказался посреди чего-то, что не влезало в мою картину мира, не адаптировалось никакими известными мне способами. Что я натворил? В очередной раз я проклял себя за увлечение этими химикатами.

В панике я бродил по окрестностям. Отправился в Ист-Вилладж, сел в кафе. По дороге зашёл в тибетский буддийский магазин и спросил продавца, есть ли у него какие-нибудь защитные символы. Он продал мне маленький металлический дордже — тибетский символ молнии, используемый в медитации. У меня все еще кружилась голова и покалывало в районе левого виска, а в левой руке слегка гудело. Сжимая дордже в кулаке, я позвонил Чарити и описал ей ситуацию.

«О боже, — сказала она. — Мы должны изгнать эту штуку, прежде чем твоя девушка вернется с ребенком».

 

Оказалось, что Чарити когда-то занималась ведьмовством в Сан-Франциско (реальность современного язычества я тоже всегда отвергал) и знала всё об экзорцизме и сущностях. Она привезла с собой из Мексики целую сумку с магическими инструментами, включая большой зеркальный шар из обсидиана, который кто-то подарил ей в Паленке, и несколько кристаллов кварца. Я знал, что кварц используется для шаманского исцеления, для перестройки энергетических паттернов, но о том, что обсидиан обладает способностью поглощать негативные духовные энергии, слышал впервые. «Шар творит чудеса, он мгновенно высосет отсюда весь негатив», — сказала Чарити. Кроме того, она принесла церемониальные подсвечники (безвкусные маленькие фигурки кота и слона, которые на время церемонии превратились в Баст и Ганешу) и элегантные карты Таро Алистера Кроули. Я встретил ее, и мы вернулись в квартиру.

«Я уже его чувствую», — сказала она, как только мы вошли в вестибюль. И это было правдой — воздух в здании казался наэлектризованным, особенно в лифте, а в квартире этот заряд ощущался почти физически. Чарити положила обсидиановый шар на пол в гостиной. Мы оба с удивлением наблюдали, как долго он дрожал, прежде чем застыть в центре. Она провела быстрый магический ритуал, несколько раз сверившись с картами. Я никогда особо не задумывался о Таро, но теперь следил за раскладом так, будто от этого зависела моя жизнь: подсознательно чувствовал, что так оно и было.

Она достала карту, испещрённую молниями, «Стремительность». «Значит, все пройдёт быстро», — сказала она. Достала «Фортуну», предполагая перемены к лучшему. «Тщетность» (у меня упало сердце), но напротив неё «Королева кубков», моя придворная карта. «Поскольку твоя карта — водный знак, нам нужно сделать что-то с водой», — сказала она, быстро проанализировав ситуацию, как техник, столкнувшийся с инженерной проблемой. Она намочила обсидиановый шар в соленой воде, затем подержала его в унитазе и несколько раз спустила воду.

«Убери это дерьмо отсюда», — приказала она.

В конце ритуала атмосфера в квартире, казалось, изменилась и очистилась. Мы думали, что снова в безопасности.

Так и было до тех пор, пока поздней ночью я не вернулся от Тони. Я снова почувствовал, как квартира потрескивает от оккультного напряжения как от статического электричества. В виске и в левой руке началось странное гудение. Я в шутку пожаловался Тони на сверхъестественные силы, принимающие такие очевидные проявления — падающее зеркало, большой жук. Все это было так глупо, карикатурно, даже кокетливо. Казалось, кто-то надо мной насмехается, а я лежал в кровати и страх мой только рос.

Я пошёл в гостиную и сел перед обсидиановым шаром. Взял дордже и почитал мантры — бессмысленные слова, звучащие по-азиатски, словно звуки насекомых, похожие на то, что я вспомнил о языке секоя, пришли мне в голову, и я проговорил их. «Цзинь! Цзинь! Гада-цзинь! Гада-гада-цзинь!» Я постучал дордже по твердой поверхности черного шара, подержал в ладонях перед ним, а затем заглянул в шар.

Через несколько секунд всё мое поле зрения стало серым. Всё, что я видел — несколько прямоугольников преломленного света в центре шара. Густая серость покрывала все остальное.

Я отвернулся от шара и оглядел комнату.

Через пару секунд зрение вернулось в норму. Снова смотрел на шар. И вновь поле зрения стало серым.

Я схватил куртку и выбежал из дома. Уже на улице я позвонил своему другу Майклу. Майкл на двадцать лет старше меня — поэт и писатель, обладающий впечатляющими знаниями об альтернативном лечении и культурах коренных народов, он первым рассказал мне об аяуаске.

Целый час, пока я бродил по центру Нью-Йорка, Майкл пытался меня успокоить. Он объяснил несколько буддийских техник медитации, которые «вернут тебя в твое тело». Сказал, что даже если где-то и есть некий «другой» — а он не был уверен, что таковой существует, — я должен был признать, что всё это — проявление аспектов моего ума. «Для танго нужны двое», — сказал Майкл. Вместо того, чтобы бороться, я мог принять это, интегрировать в себя. Майкл предложил представить парящего надо мной Будду, который излучает чистый белый свет. Он проходит через моё тело, превращая меня в ослепительно белый свет, смывает всё негативное в центральный канал, откуда оно попадает в кишечник и в конечном итоге выходит из меня, будто кал. В конце медитации Майкл сказал мне представить, что этот Будда спускается ко мне, и я сливаюсь с белым светом.

Я последовал инструкциям, и это, вроде бы, помогло. Вскоре я заснул. К следующему утру мир вернулся к некоторому подобию нормального состояния.

Возможно, эта история кажется нелепой. Но это очень яркое проявление психической реальности действия DPT и событий, которые она принесла с собой. Я предлагаю её в качестве поучительной истории. Есть в ней и несколько моментов, о которых по разным причинам я не могу упоминать. Скажу лишь, что после DPT мне кажется, что смерть — не самое плохое, что может случиться с человеком. Бывают судьбы и похуже.

Новые ощущения

Больше года я тщательно изучал свои сны, просыпаясь три-четыре раза за ночь, чтобы записать образы, разговоры, бессвязные истории и полубессознательные видения. Иногда, лежа в постели на пороге сна, я видел себя трупом, пожираемым птицами, или меня пропускали через некую космическую мясорубку. В одном сне меня распяли, и тело несли через африканский город смеющиеся представители племени бвити.

В другом сне мне было дано указание совершить алхимическую «Великую Работу» в вестибюле аэропорта. Моя сновидческая жизнь изменилась и в других отношениях. Я засыпал, думая о какой-нибудь эзотерической концепции, и в течение ночи неоднократно просыпался и обнаруживал, что мое подсознание всё ещё крепко держится за эту идею, поворачивая её под разными углами. Я начал понимать, что сон — это продолжение бодрствования, а не его угасание.

Перемена в моей сновидческой жизни наводила на мысль о каком-то шаманском или эзотерическом посвящении. Казалось, что завораживающие меня идеи медленно просачивались из мыслей в кровоток, проникая в клетки. Несмотря на эти подсказки, несмотря на моё увлечение, я предположил, что шаманизм остается далёким, никак не касающимся меня явлением, которое я изучаю отстраненным и аналитическим способом, всегда выручавшим в интеллектуальных задачах.

Согласно мистику Гурджиеву, интеллектуальное знание (техническое или академическое мастерство в любом предмете) всегда поверхностно и одномерно. «Знание само по себе не даёт понимания… Понимание зависит от отношения знания к бытию». Он считал, что в древних культурах приоритет отдавался состоянию человека, развитому посредством самодисциплины и духовного воспитания. В то время как современная культура ценит только то, что человек знает: «Люди западной культуры придают большое значение уровню знаний человека, но они не ценят уровень человеческого бытия и не стыдятся низкого уровня собственного бытия». Если понимание связано с бытием, то определенные типы явлений могут быть поняты только тогда, когда изменится наблюдатель: «Есть вещи, для понимания которых необходимо другое бытие». Этот трансформационный процесс происходит поэтапно, с течением времени.

Трудно подсчитать точно, но в небольших племенных сообществах, вероятно, один из 25 или 30 человек слышит шаманский зов. Поскольку шаманизм кажется универсальным явлением, эта статистика должна распространяться и на другие культуры, и это значит, что существует по меньшей мере 10 миллионов человек, которые потенциально подходят на роль шамана. Некоторые из этих людей работают целителями, некоторые — художниками или психологами. Многие, несомненно, проходят принудительное лечение в психиатрических лечебницах или являются теми самыми что-то бормочущими себе под нос безумцами, которые отказываются интегрироваться в общество. Осознают они это или нет, но они такие же люди, как и я. Для них контакт с невидимым миром также важен, как обычные знания, материальная выгода или любая другая награда, которую может предложить «реальный мир».

Я совершил союз. Подозреваю, что произошло следующее: озорная сущность из высших слоев реальности просочилась в мое сознание. Несколько недель я ощущал его как новую перспективу в моем сознании: она придавала восприятию остроту, мысли — живость. Какие-то новые аспекты реальности вдруг оказались доступны мне в обход сознательных усилий.

Прогуливаясь по Нью-Йорку я стал лучше осознавать прямое воздействие рекламных символов и логотипов на бессознательные силы. Социальная реальность и манипуляции ею совершались у меня на глазах. Они все питались из оккультного измерения — сферы DPT. Я уже и бескетбольный матч по телевизору посмотреть не мог, слишком очевидно было это влияние. Программа простая и кристально ясная: выпей пиво — и забудься; купи джип — побыстрее разрушь планету и вымри. Да, мне пришлось преодолевать новое, только после DPT появившееся чувство презрения к человечеству, в том числе к самому себе, а также возросшее сочувствие к дьяволу.

Я внимательно изучил трип-репорты с DPT, которые нашел в интернете. Несколько человек, принимавших его, испытали похожий опыт. «Я чувствовал, что DPT — это зловещее существо, которое насмехается надо мной. Люди такие слабые. DPT вас уничтожит», — писал один из них. Чарити и я были не единственными, кто противостоял этому ужасу. Другие также чувствовали проявление, казалось бы, враждебной сущности. Некоторые беспокоились, что разорвали ткань самой реальности: «Совершенно очевидно, что мир людей не устойчивее карточного домика — удивительно, что он не развалился раньше; но отвратительный человеческий ангел ползает по планете не так уж и долго, и теперь кто-то случайно выдернул вилку из розетки». Этот автор также описывал, как проносился через мрачные царства, где другие люди находились словно в параллельном измерении. Многие принимающие DPT испытывают классический подъем энергии кундалини (индуисты называют ее шакти) от основания позвоночника к макушке черепа, иногда приводящий к неконтролируемым конвульсиям. Неудивительно, что DPT часто вызывает крайний страх.

Как я уже говорил, Рик Страссман выдвигает теорию, что DMT, N,N-диметилтриптамин, это «молекула духа», которая высвобождает душу в царство духовного. Если это так, я подозреваю, что DPT может выполнять схожую функцию в другом царстве, сверхъестественном мире магических сущностей, изображенном Обри Бердсли и описанном Алистером Кроули. Возможно, DPT — это «молекула ада». Тем более учитывая, что во многих традициях демоны являются весьма неоднозначными божественными сущностями. В тибетском буддизме все божества имеют как благожелательный, так и гневный аспекты. Гневные буддийские божества изображаются как устрашающие монстры, пьющие кровь из черепов, многорукие, с клыками и когтями. Как обратная сторона Будды (и, в конечном счете, аспекты «я») они напоминают старую пословицу: «Дьявол — это Бог, как Его неправильно понимают нечестивые».

При заключении моего союза (если стоит его так называть) контроля с самого начала процесса не было не только у меня, но и у сущности, которая в меня интегрировалась. «Я» каким-то образом был частью его эволюции, его исследования, так же как он был частью моего. Этим слиянием руководили и другие силы — но не спрашивайте, кто или что они такое. Как заметил Гурджиев, «все явления жизни данного космоса, рассматриваемые из другого космоса, принимают совершенно другой аспект и имеют совершенно другое значение». Он также сказал: «Проявление законов одного космоса в другом космосе представляет собой то, что мы называем чудом».

Идея о том, что демонов или духов «привлекает музыка», вполне логична. Возможно, со временем им надоедает бестелесное великолепие их высокомерного царства. Через общение с человеком дух из сверхчувственных сфер получает возможность пережить все наши обыденные чувства — обонять, пробовать на вкус, любить, трахаться. А мы можем использовать какой-то крошечный аспект его высшего видения и силы — конечно, на данный момент я не знаю точно, для чего, это ещё предстоит понять.

Если вселенная имеет духовный замысел, возможно, душа подобна виджету, движущемуся по конвейерной ленте, к которому добавляются или убираются новые устройства по мере того, как он проходит через различные воплощения на пути собственного обучения. В моем сне демиург-DPT вошел в мой дом и сказал мне: «Раньше я здесь жил». В этом эпизоде было что-то очень знакомое. Возможно, столетия, эоны, или даже миры назад, в каком-то предыдущем воплощении мы заключили такую же сделку. У инкуба просто память получше.

Я почти никогда не покупаю одежду, но в самолёте, летящем в Берлин, я вдруг представил себя в тёмно-красном или фиолетовом бархатном костюме Vivienne Westwood эдвардианского покроя. Я подумал, каким классным и удобным мог бы быть такой костюм, и даже нарисовал себя в нем. Он разительно отличался от моего обычного стиля одежды. На обратном пути в Нью-Йорк мне снова напомнили о костюме. Неделю спустя в Сохо я случайно проходил мимо бутика Vivienne Westwood. Внизу, в подвале, проходила распродажа образцов. Я нашел один экземпляр именно того костюма, о котором думал, тёмно-красного цвета. Примерил. Он мне подошел. А со скидкой 70% я даже смог его купить.

Магическое мышление

Перед употреблением DPT я перечитывал книги Карлоса Кастанеды о его отношениях с колдуном племени яки Доном Хуаном. Я подумывал написать о Кастанеде пренебрежительно, как об антропологе-мошеннике, увековечившем свой обман. Как писала Джей Кортни Файкс в своей книге «Carlos Castaneda, Academic Opportunism and the Psychedelic Sixties», «россказни Кастанеды, будто он был учеником колдуна, и что учения Дона Хуана представляли собой «путь знания яки», не подтверждаются ни фотографиями, ни полевыми заметками, ни магнитофонными записями». Файкс считает, что Кастанеда обнаружил хорошую маркетинговую нишу и нажился на ней.

После употребления DPT магическая реальность, описанная Кастанедой, казалась невероятно правдоподобной. С помощью психоделиков Дон Хуан раскрывает альтернативные миры как обманчивые альтернативные измерения, целые сферы иного в царапинах на зеркалах или тенях, отбрасываемых пламенем свечи. Целые параллельные миры существ, одновременно чрезвычайно грозных и могущественных, и при этом эфемерных и нематериальных. Колдовство Дона Хуана — это опасное стремление к знанию, которое в конечном итоге оказывается бессмысленным. «Видение», как демонстрирует на своём примере Дон Хуан, требует отсутствия привязанности к обычной реальности.

«Человек, который следует магическими путями, сталкивается с неминуемой гибелью за каждым поворотом и остро осознает собственную смертность, — говорит Дон Хуан. — Вместо одержимости идеей о неминуемой смерти приходит безразличие к ней». Мне показалось, что благодаря DPT я увидел невероятно тернистый путь, открывающийся к аморальному знанию и власти. Его соблазнительность пугала.

Я больше не мог спорить с идеей существования неоднозначных духовных миров, которое обладали властью проявляться в нашем мире. По словам Дона Хуана, правила ориентирования в этих сферах могут быть чрезвычайно конкретными и внешне случайными. Там можно обрести серьёзные знания, но без должного руководства можно серьёзно повредить психику.

После DPT я начал изучать оккультную традицию Запада. Впечатлившись, как ловко Чарити обращается с картами Таро, я поймал себя за чтением сбивчивых записей Алистера Кроули. Подобно Кастанеде и оккультизму в целом, я считал Кроули не более чем подростковым увлечением. Увы, теперь я  уже не мог так просто от него отмахнуться. DPT-трип и его последствия превратили работы Кроули и Кастанеды из жутких фантазий в самую настоящую реальность.

Исследовательская деятельность Кроули заключалась в стремлении создать научную систему соответствий между мистическими традициями, связывающей, например, И-Цзин, египетский мистицизм и Таро. «Законы магии тесно связаны с законами других физических наук», — писал он. Кроули описывал модель космоса со многими высшими измерениями и населяющими их бесконечными существами, созданными из более тонкой материи, чем мы. «Магическая гипотеза заключается в том, что все вещи состоят из десяти эманаций, каждая со своей вибрацией и каждая соответствует «планете». Эта теория, основанная на сфирот, десяти эманациях Бога в каббале, изящно и поэтически резонирует с современной «теорией суперструн» в физике, которая постулирует десять (или одиннадцать) измерений пространства-времени.

В 1920-х годах Кроули писал: «Магия имеет дело преимущественно с определёнными физическими силами, все ещё непризнанными обывателями — но эти силы столь же реальны и материальны, если можно так выразиться, поскольку в конечном итоге духовно абсолютно всё — даже такие свойства как радиоактивность, вес и плотность». Кроули считал Таро, основанное на Древе Жизни из каббалы, точной моделью сил и духовных иерархий, действующих во вселенной, — инструментом, данным нам силами высших измерений.

Большинство современных людей отвергает возможность того, что «я» может иметь оккультные и трансцендентные измерения, которые тщательно скрываются обычной жизнью. Сама возможность, что такое знание существует, и что вы можете непосредственно его пережить с помощью психоделиков или других средств, ошарашивает и даже пугает. Подозреваю, именно поэтому власть имущие подавляют распространение психоделиков, а психиатрия отвергает их. Как писал Т. С. Элиот: «человеческий вид не может вынести слишком много реальности».

Все исследования Карла Юнга привели его к выводу, что бессознательное, каким его видит психоанализ, обладает оккультными и даже паранормальными измерениями. Даже Фрейд, со всей его смелостью и гениальностью, не мог допустить такой возможности. Однажды он признался Юнгу (о чём тот написал в «The Undiscovered Self»), что его сексуальная теория должна стать догмой, поскольку это единственный шанс разума «не погрузиться в грязный поток оккультизма».

Этими словами Фрейд выражал убежденность, что бессознательное всё ещё таит в себе множество явлений, которые сами по себе могут привести к «оккультным» толкованиям, что и происходит на самом деле… Именно этот страх перед бессознательным не только препятствует самопознанию, но и является самым серьезным препятствием для более широкого понимания психологии.

Юнг полагал, что, в конечном счете, индивид не может достичь полной осознанности, не считаясь с оккультными областями психики (но это не значит, что нужно буквально вызывать демонов). Он рассматривал метафоры поиска самопознания, скрытые в гностицизме и в алхимии, где предписания «посетить недра земли» относится к техникам поиска трансцендентного знания и силы путем погружения в различные модальности сознания.

Корни европейской алхимии можно найти в гностицизме, еретической ветви христианства, процветавшей в первые века нашей эры. Гностическая версия Христа чем-то похожа на Лири: это сторонник прямого духовного опыта, а не слепой веры. В «Евангелии от Фомы», одном из гностических текстов, обнаруженных в хранилище в пустыне Наг-Хаммади в конце Второй мировой войны, Христос говорит: «Когда вы познаете себя, тогда вы будете познаны». В том же тексте, который, возможно, предшествует библейским писаниям и не менее подлинный, чем они, Христос заявляет: «Когда вы обретёте это в себе, то, чем вы обладаете, спасёт вас. Если вы не обладаете этим в себе, то, что вы не обрели, вас уничтожит». Любая из этих фраз может стать психоделическим кредо.

Иерархии невидимых существ, которые я видел под DPT — как будто я сам был отражающей поверхностью, зеркалом, в котором они могли проявиться и даже полюбоваться собой, — теперь, казалось, присутствовали повсюду. Прогуливаясь по цветущим дорожкам парка на Ист-Хьюстон стрит, мимо небольшого пруда с черепахами, я видел эманации оккультного измерения высшего порядка в пышных зарослях редких цветов, в псевдо-психоделических узорах чешуйчатой кожи черепахи. Мне внезапно стало очевидно, что дарвиновская теория эволюции, западный рациональный взгляд на мировую биологию, со всеми ее недостатками и пробелами, вовсе не исчерпывающая. Она до какой-то степени правдива, но существуют и другие истины. Жизнь на земле в своём многообразии форм была вылеплена существами из более высоких измерений, чтобы они могли наслаждаться своим мастерством, а мы — восторгаться им. Наблюдая, как глаз черепахи вращается в глазнице, я вынужден был признать, что они были мастерами своего дела.

Когда я изучал каббалу и западную оккультную традицию, угнетённый пафосным тоном Кроули, я встретил старого друга, который переехал в Сан-Франциско, но вернулся на пару недель. Я знал Нила много лет. Мы оба обожали нью-йоркские вечеринки, художественные выставки и флирт.

За пять лет Нил, казалось, ничуть не изменился. Худой и узколицый, он носил старинные костюмы и узорчатые галстуки, немного напоминая аскетичного миссионера из 1940-х, отправившегося на свою первую миссию в джунгли. Оказалось, что Нил глубоко проникся работой Рудольфа Штайнера. Штайнер был провидцем австрийского происхождения и оккультистом начала века. Нил даже жил в посвящённой Штайнеру церкви в районе залива. Я ничего не знал о Штайнере, кроме того факта, что он создавал школы и основал нечто, называемое антропософией.

Хотя Нил больше не употреблял наркотики и даже алкоголь, его интерес к духовности и мистицизму начался именно благодаря психоделикам. Он описал DMT-трип, во время которого нёсся по туннелю, стены которого были покрыты быстро меняющимися руническими письменами и графическими символами. «Затем я поднял глаза и увидел парней, нависших надо мной, ухмыляющихся и подмигивающих мне и пытающихся проникнуть пальцами в мой мозг. Некоторые из них были похожи на короля Нептуна, с трезубцами и длинными кудрявыми бородами». Затем перед ним пролетела женщина в желтом платье. Она несла светящуюся табличку, и на этой табличке Нил мог видеть меняющиеся символы. «Там были символы всех духовных традиций мира — знаки коренных американцев, мандалы, еврейские звезды и всё остальное. Она показывала мне все мистические пути мира в символической форме».

Несколько лет спустя друг-музыкант привёл Нила в антропософию. Он узнал в существах, которых видел под DMT, «элементальных существ» Штайнера. Эти нефизические или «сверхчувственные» сущности участвуют во всех природных процессах и помогают в работе по созданию и поддержанию физической вселенной. Они связаны с гномами, наядами, дриадами и сильфами, которых видели сельские жители на протяжении всей истории человечества. Многие рассказывали, как с помощью психоделиков вступали в контакт с подобными существами. Для Штайнера, прирожденного ясновидящего, они были лишь небольшой частью обширного ряда сверхчувственных сущностей, с которыми он столкнулся в ходе собственного визионерского опыта.

«Штайнер считает, что противоборствующие силы воздействуют на людей постоянно, — Сказал мне Нил. — Одну из этих сил он называет «люциферианской». Она не является злом, но уводит нас от физической реальности вверх, в мечты и фантазии, сферы видения и интеллектуальные теории. Есть и другая сила, которая тянет нас вниз, к земле, к химической составляющей физического тела и смерти, и удерживает нас от осознания духовной реальности. Как человеческие существа, мы должны стремиться достичь баланса между этими двумя силами. Психоделические вещества совершенно люциферианские. Они открывают доступ к мирам, которые мы, возможно, не готовы увидеть».

«Тебе не кажется, что все зависит от конкретного человека? — спросил я. — В конце концов, ты, вероятно, никогда бы не открыл для себя Штайнера, если бы не психоделики».

«Очевидно, что вещества здесь не просто так, но это не значит, что они полезны. Существа, которых мы встречаем под психоделиками, могут не считаться с нашими интересами. — Он процитировал слова песни британской постпанк-группы «Magazine»: — Мой разум не настолько открыт, чтобы в него могло что-то влезть».

Я сразу же начал читать работы Штайнера. Он считал, что для разных эпох подходят разные виды духовного обучения и назвал духовное сознание древнего мира и шаманов «ясновидением, подобным сумеркам». Современному миру, по словам Штайнера, этот тип сознания больше не подходит. Он разработал метод духовного обучения, основанный на медитациях и познании, используя высокоразвитую мыслительную способность современного разума чтобы заново открыть утраченные духовные миры.

Согласно Штайнеру, в духовных мирах существа не отделены друг от друга, как в физическом мире. Он пишет: «Обладать знанием о существе, воспринимаемом органами чувств, означает стоять вне его и оценивать в соответствии с внешними впечатлениями. Получить знание о духовном существе через интуицию означает стать полностью единым с ним, соединившись с его внутренней природой». Другими словами, вы встречаете духовное существо, временно становясь этим существом. Это наводит на мысль об эффектах приема психоделических смесей, которые дают ощущение временного слияния с психикой «Иного».

Высшие духовные сферы состоят из существ, полностью созданных из мыслей: «Реальный мир мыслей пронизывает все в стране духов, подобно теплу, которое пронизывает все земные вещи и существа, — писал Штайнер. — Здесь, однако, мы должны представить эти мысли как живые, независимые существа. То, что мы воспринимаем как мысль в материальном мире, подобно тени мысле-существа, обитающего в стране духов».

Штайнер описывает иерархию сознания, от низшего камешка до высшего духовного существа. На земле человек, достигший по-настоящему рационального сознания (для Штайнера, разумеется, рациональность включала духовное осознание), находился бы на самом высоком уровне мышления, который мы можем себе представить. А вот как минералы существуют на самом низком уровне ментальной активности (мистики утверждают, что ничто, даже камешек, не может быть полностью лишено чувствительности).

В высших сферах встречаются существа, низшим уровнем существования которых является рациональное мышление: «Рациональные выводы являются примерным эквивалентом активности минералов на Земле. За пределами области интуиции лежит область, где космический план формируется из духовных причин».

В 1997 году, вдохновленный разноцветными пейзажами, россыпью драгоценных камней открывшихся мне во время грибных трипов, я решил отправиться в Непал. Призматические, быстро меняющиеся псилоцибиновые сцены казались прямыми напоминаниями о «Царствах Будды», роскошных райских землях, которыми правят просветленные неземные существа, описанные в буддийских текстах. После нескольких посещений я обнаружил, что меня привлекают стилизованные и богато украшенные артефакты тибетского искусства, тханки и мандалы для медитации.

На деньги, которые я заработал на написании так и не опубликованной статьи о посещении странного «Летнего лагеря свободной любви» в лесах Орегона, я забронировал билет в Катманду, город разрушающихся индуистских храмов, древних каменных улиц и крайней нищеты. Я подумал, что, возможно, мог бы пойти по пути тибетского буддизма. Посетил несколько храмов и монастырей. Торжественные ритуалы поющих монахов и стилизованное замедленное представление костюмированных танцев в честь Лосара, тибетского Нового года, были прекрасны. Но мне не понравилось иерархическое и предвзятое отношение западных людей, которые собирались в стайки вокруг могущественных лам.

Из Непала я отправился в Дхармсалу, штаб-квартиру Далай-ламы и правительства Тибета в Северной Индии. Я оценил улыбающиеся лица и земную теплоту тибетцев, монахов и простолюдинов, но меня в очередной раз отпугнула жадность, излучаемая западными людьми. Во время фестиваля Шивы в Катманду я подхватил легочную инфекцию (в честь праздника Шивы в городе с третьим худшим качеством воздуха в мире всю ночь жгли мусорные баки) и неделю кашлял, ожидая, когда подействуют или индийские антибиотики, или тибетские гомеопатические средства.

Так вышло, что в Индии я оказался во время индуистского фестиваля Кумбх Мела. Кумбх Мела занесен в Книгу рекордов Гиннесса как самое большое скопление людей в мире. Каждые три года около двадцати миллионов человек совершают омовение в реке Ганг в одну из трех благоприятных дат. Сначала я подумал, из-за индийских толп и плохой санитарии Кумбх Мелу будет последним местом, которое я хотел бы посетить. Но наконец, устав от тибетского буддийского цирка, я решился съездить туда.

Несмотря на огромное количество участников, фестиваль оказался хорошо организован. Это было радостное, почти библейское зрелище. Я жил в Ришикеше, священном городе ашрамов пастельных тонов, месте, куда Битлз отправились в 60-х годах, чтобы учиться трансцендентальной медитации у Махариши. Ришикеш был идиллическим и вегетарианским городом. Кланы индусов, одетых в яркие цвета и ниспадающие одежды, весело шествовали по узким улицам, по которым не ездили автомобили.

Кумбх Мела также привлекает садху со всей Индии — эти одетые в желтые одежды последователи Шивы с трезубцами в руках, среди которых встречаются и искренние верующие, и ухмыляющиеся мошенники, жаждущие получить пожертвования, подцепить цыпочек или продать сувенирчик туристу. Я останавливался в захудалом ашраме для выходцев с Запада, которым руководил непринужденный лысый гуру лет девяноста. Проживание обходилось в один доллар за ночь, включая завтрак, а еще за один доллар можно было посещать занятия йогой и медитацией, которые проводились там днём.

Индуизм казался более неряшливым, но более открытым, чем тибетский буддизм. Когда я гулял по берегу Ганга (в нем можно купаться из-за близости к истоку в Гималаях) святые старцы с длинными седыми бородами подходили поговорить со мной на ломаном английском о близости Бога. На деревьях верещали дикие обезьяны. Паломник на улице остановился, чтобы заявить мне, что мы знали друг друга в прошлой жизни.

Кумбх Мела знаменует мифологическое событие. Давным-давно Боги сражались за сосуд с нектаром бессмертия. Четыре капли этого нектара упали в Ганг в четырех местах, где каждые три года проводится Кумбх Мела, в определенные даты, имеющие астрологическое значение. Если вы совершите омовение в Ганге в нужный момент фестиваля, вы удалите плохую карму, как психической корку, наросшую за все прошлые жизни.

Сам фестиваль в том году проводился в соседнем и не менее праздничном городе Харидвар. По утрам толпы верующих собирались на многие мили вверх и вниз по берегам реки. В первый день праздника я сам не заходил в воду, но наблюдал за бунтом нага баб. Нага Баба — самый экстремальный и аскетичный клан садху. Большинство из них живут в пещерах высоко в Гималаях, спускаясь на фестиваль раз в три года. Они проходят парадом — обнаженные, с оружием в руках, покрытые серым пеплом — через город, прежде чем войти в воду. За ними следуют гуру со всей Индии, на колесницах, в окружении своих учеников.

Среди нагов обязательным является умерщвление плоти. Когда они шествовали мимо, я увидел, что некоторые из них перерезали сухожилия на пенисах, чтобы предотвратить эрекцию. У других одна рука была поднята в воздух — они оставались в таком состоянии годами, пока конечность не истончалась и не иссохла. По традиции наги должны войти в воду первыми, а за ними — орды индусов. Я так и не понял, в чём была причина недовольства — это было как-то связано с порядком, в котором они входили в воду, — но я наблюдал, как эти изможденные мистики подбирали с улицы большие камни и швыряли их в толпу. Они носились по округе, угрожая полиции оружием. Я укрылся в ресторане, наблюдая за схваткой через металлическую решетку, которую владельцы быстро опустили.

Я был настолько очарован событиями в Кумбх Мелу, что сдал обратный билет и провел еще несколько недель в Ришикеше, пытаясь освоить йогу. Следующим утром я, к счастью, оказался в центре Харидвара, прямо напротив нагов. На этот раз, в нужный момент, я присоединился к радостной толпе, подпрыгивающей вверх-вниз в чистой голубой воде Ганга.

Конечно, в тот момент я не верил в карму.

Хотя Штайнер был христианином-эзотериком, он верил, наряду с индуистами и буддистами, что человеческие существа проходят через множество воплощений (согласно индуистам, в среднем 84 000). Проблемы со здоровьем и личные кризисы, которые проявляются на этом пути, на самом деле являются остатками чьих-либо действий, кармой, накопленной в прошлых жизнях. Он также думал, что с помощью духовной тренировки можно вспомнить свои прошлые воплощения — как это сделал Будда, когда достиг просветления.

«Люди часто спрашивают, почему мы ничего не знаем о нашем опыте до рождения и после смерти, — писал Штайнер. — Это неверный вопрос. Скорее, нам следует задуматься, как мы можем достичь такого знания». Сейчас, на основе буддизма, западного мистицизма, квантовой физики и психоделического шаманизма, я убеждён, что то, что мы воспринимаем как «я», на самом деле является своего рода вибрацией или частотой, излучаемой невидимым целым, существующим в более высоком измерении. Буддисты рассматривают эту реальность как некое проявление нашего сознания, нашей кармы.

Если это так, то единственный способ изменить мир — это преобразовать наше сознание.

Приняв на мгновение идеи Штайнера, я осознал, что мои поступки за последние годы, какими бы своевольными и бессистемными они ни казались, с эзотерической точки зрения обретали определённую последовательность. После Кумбха Мелы я прошёл, благодаря «счастливой жеребьёвке» журнального задания, посвящение в бвити в Африке, затем я пил аяхуаску с Доном Цезарио и Секойей. После DPT мне пришлось еще раз пересмотреть свои мысли. Я начал постигать неоднозначную реальность и силу оккультных царств. DPT-трип и его последствия казались странными, но пугающе знакомыми — я чувствовал, я всё ещё чувствую, будто я активировал какой-то контур ницшеанского «вечного возвращения», войдя в некое царство, где жил прежде.

Согласно Штайнеру, наряду с «я», которое мы воспринимаем в повседневной жизни, с неподатливым эго, существует другое «я», скрытое духовное существо, которое является проводником и хранителем человека. Это «высшее я» не даёт о себе знать через мысли или внутренний диалог. Оно действует через поступки, процессы и события. Именно это «другое я» ведёт душу через нюансы её жизненного предназначения и пробуждает её способности, склонности и таланты. Направление нашей жизни задаёт это другое «я», вечное существо, которое переходит из жизни в жизнь. «Это вдохновение работает так, что судьба одной земной жизни является следствием предыдущих жизней». Архаичные ритуалы в Индии, Габоне и на Амазонке тянули меня словно магнитом, и, возможно, на поиски этих переживаний меня подталкивал и какой-то скрытый, высший аспект моего существа.

Дэниэл Пинчбек