Два паука: от Дэвида Кроненберга и от Мэттью Холнесса

Каждый из нас заплутал в зеркальной паутинке разума и его языка, как паучок, скрывающий от себя собственную природу; но стоит нитям оборваться — и чаще, чем освобождение, наступает безумие. В этой ситуации оказались сразу два героя из, казалось бы, никак не связанных фильмов: Деннис Клегг из кроненберговской классики, «Паука» 2002 года, и Филип из режиссёрского дебюта Мэттью Холнесса «Опоссум» 2018-го.

Оба фильма повествуют о людях с разрушенной, покалеченной реальностью. Два главных героя пережили нечто, что превратило их в аутсайдеров-безумцев, нечто настолько незаживающее, что прошлое для них теперь — неотступное, хотя и галлюцинаторное настоящее, нормальная жизнь невозможна, а ежедневное столкновение с демонами, живущими в их разуме, — суровая действительность. Они оба пережили кафкианское превращение — со всеми вытекающими — и оба отказались от него умереть. Но если Деннис сам стал паучком, кропотливо теперь пытающимся навести порядок в собственной паутинке, то Филип своего паука, ужасного, угрожающего, носит везде с собой в специальной сумке и мечтает убить. Конечно, сделать этого не получится, пока не получится победить всё то, что он репрезентует.

У фильмов похожая атмосфера: липкая, вкрадчивая, затхлая — как сны, которые могут присниться на пыльном, захламлённом чердаке или в разгар выматывающей болезни. Холнесс много вложил в её создание. Дом, в который возвращается Филип, очень напоминает жилище злых сил из «Твин Пикс: Огонь иди со мной». Паук-Опоссум — посмертная маска на тканевых ногах, марионетка, оживающая в пиковые моменты, — воплощение то ли больного и болезненного нарциссизма, то ли стремления к гибели. Детские стишки об опасном Опоссуме и сопровождающих его иррациональных явлениях… Галлюцинации о чёрном дыме, разноцветных шариках и Пауке… Бесконечные забросы, кишащие видениями и воспоминаниями… Неотступные вторжения прошлого в настоящее… В результате даже совершенно конкретный финал не разрешает конфликт. Хотелось бы доверять восприятию героя — но сквозь сложившуюся в течение сюжета оптику уже видно как минимум ещё пару опций того, как всё кончилось, совсем не таких радужных, как очевидная.

Кроненберг в этом плане менее богат и сделал ставку на перипетии сюжета, на историю исцеляющегося разума, а не на убранство в лабиринтах болезни. В целом следить за тем, как Паук расставит все точки над i, интереснее, но, с другой стороны, эстетика «Опоссума» очаровывает. В ней есть особая неотразимость ситуаций, в которых не только герой движется по лабиринту в поисках ответа, но и Минотавр нет-нет да выглянет из-за угла. Угрожающий и зловещий, непонятно откуда взявшийся Опоссум — нечто, от чего не удастся избавиться даже в финале. Впрочем, прошлое Филипа нам почти неизвестно; это и придает ему очарования — но в конце концов и повреждает образ вещи-антагониста. Это странно: «Опоссума» часто называли раздутой до полного метра короткометражкой — а ведь можно было в повторяющихся сценах забегов по выселкам как раз проработать прошлое Денниса.

Деннис возвращается в родной город из больницы для умалишённых. Филип — из школы, в которой преподавал. Оттуда его, видимо, попросили из-за некоего скандала с Опоссумом. Для Денниса вся ситуация с возвращением — конец долгого пути к исцелению, пусть и в финале его ждёт скорее многоточие, а не точка. Для Филипа — робкая победа, которая также вполне может обернуться новым уровнем кошмара. За сюжетами обеих угнетающих, чуть ли не психиатрических и очень личных историй — почти лавкрафтианское послание: если уж единственная и нерушимая реальность однажды лопнула как мыльный пузырь, возвращения назад нет и никогда не будет. И кому же в этих метафизических руинах будет сподручней — опытному безумцу или умелому паучку?