«Вечное растворение: разговоры с Coil»: вступление

Много лет моей жизни прошли под музыку Coil, и вот настало время поделиться некоторыми мыслями.

Детские воспоминания редко бывают нейтральными. Мы просеиваем и оцениваем огромное количество событий и информации за 5475 дней, прожитых до 16 лет: что-то можно разделить с другими, что-то оставить в памяти, но скрыть от чужих глаз, а что-то и вовсе забыть. Бэланс был нехарактерно сдержан, когда речь заходила о его детстве. В Британии 60-х годов развод стигматизировался, расставание родителей для ребенка не проходило бесследно. Позднее он рассказывал, что иногда спал в собачьей корзине и кусал за лодыжки ухажеров своей матери – его детство явно не было легким и веселым. Мать вышла второй раз за военного, и Бэланс рос и воспитывался в переездах: к одиннадцати годам он успел сменить девять школ.

Я помню, как на выступлении в 2004 году Бэланс со сцены рассказывал поразительную историю о том, как отчим держал его над краем одной из Рурских плотин, а потом избил за то, что Джон плакал. Он вспоминал, что его травили за неподобающую мальчику женственность — то есть сопротивляться общественному давлению и социальным представлениям о мужчинах он учился уже тогда.

Когда Бэланс вырос, то домашних историй от него уже было не дождаться. Он говорил совсем о другом: о рождении в госпитале для контуженных солдат; поклонении Луне с семилетнего возраста; тяжело перенесенной кори, из-за которой он три недели пролежал в темной комнате: «…считается, что такие «шаманские» болезни если случаются, то навсегда меняют восприятие мира». В 11 лет он употреблял волшебные грибы; в 12 писал Алексу Сандерсу, «Королю ведьм»; увлекался оккультными практиками с учителями; вступал в сексуальные отношения с другими учениками; получил письмо от директора школы, в котором говорилось, что он «одержим оккультизмом и должен прекратить астральные проекции в головы других людей». В кратком описании, использовавшемся прессой в первые годы существования Coil, упоминается «психиатрическое лечение после попытки столкнуть пианино с трех лестничных пролетов… попытка удушения сына дипломата ООН… соблазнение 70-летней поварихи… скандал с сыном известного диснеевского актера… столкновение с полицией после того, как положил пять свиных голов в общественный туалет».

Несомненно, Бэланс с большим удовольствием плел все эти шокирующие узоры, однако рассказанные им истории далеки от простой пощечины общественному вкусу. Скорее, это история его освобождения, обряд перехода, в котором были переплетены поиск себя в магии и самоопределения себя как гея. По словам Бэланса, плохое здоровье и тяга к правонарушениям были симптомами, которые исчезли, как только звезды-близнецы его существа были им внутренне приняты и внешне реализованы. Радость самоидентификации, конечно, не означала решения всех проблем.

Многие называются неординарными сценическими именами. Но трудно представить себе кого-то, кто столь же определил себя множественностью, как Джефф, Джеффри, Джон, Джонн, Бертон, Раштон, Бэланс; Легион, Coil, Frater Coil 0*, Eden 2, Absolom, Руфус Пул, Отто Эйвери, Луиза Уизел, Дженни Де’Ат, Zos Kia, ELpH, Eskaton, Black Light District, Time Machines… Его утверждение о лечении шизофрении в детстве, скорее всего, ложь, а также привело к некорректному пониманию шизофрении в поп-культуре как синонима диссоциативного расстройства личности. Однако судя по всему Джон явно был убежден, что правильно будет его воспринимать как множество душ, сосуществующих в гармоничных/дисгармоничных циклах.

Этот отказ от идентичности лежал в основе Coil и был отражен в их манифесте: «Coil аморфен… постоянно меняется… вечно повторяющиеся циклы сновидений». Манифест и сам представлял эту философию, поскольку, насколько мне известно, за десять переизданий его текст ни разу не повторился.

Концепция Coil отвергала не только устойчивую идентичность, но и «баланс». Группа была задумана как постоянно меняющийся коллектив, сосуществующий с Psychic TV. Но по факту стала устойчивым дуэтом с постоянными дополнительными участниками.

Нормальная для музыкального коллектива стратегия (найти свое звучание, а затем экспериментировать, совершая в стиле фундаментальные сдвиги каждые 3-5 лет) была не для них. Трансмутация и разрушение ожиданий были основой метода Coil. В основе «Scatology» лежала магическая философия, согласно которой каждый оккультный символ должен трактоваться на нескольких уровнях. В «Love’s Secret Domain» каждый звук был «свернут», чтобы был непонятен источник; позже они открыли «сидерический звук» — вывернутый «наизнанку» [sidereal sound — магическое описание технологии эмуляции человеческого слуха, позволяющего имитировать объемные источники звука со стерео наушниками. Автор немного упорот — прим.Ред]. С 2000 по 2004 год студийный процесс превратился в публичное сценическое извращение: материал искажался каждую ночь, все морфировало, ничто не имело конца. Coil, проявив недюжинную силу воли, отказались от стабильности или последовательной идентичности в пользу постоянного изменения.

Детство Кристоферсона кажется намного более спокойным, чем Бэланса… Впрочем, это не точно. Даже в свободное от работы время Кристоферсон старался не давать интервью. Он часто занимал себя чем-то другим, пытался держаться поодаль. Его скрытный характер проявился в смене сотрудничества с Дженезисом Пи-Орриджем дружбой с Бэлансом. Последний утверждал, что Кристоферсон, несмотря на все свои опасения, был настолько решительно настроен не провоцировать возникновение неприятностей в Psychic TV, что только решение Бэланса уйти заставило его действовать открыто. Обаятельный и приветливый, Кристоферсон обладал особой английской интеллектуальной харизматичностью: мог говорить на интеллектуальные темы (например, о своей глубокой антипатии к христианству) и при этом накладывать доброжелательный лоск на личные эмоции. В нескольких интервью, видя, что собеседник испытывает дискомфорт относительно темы гомосексуальности, Кристоферсон спокойно заверял, что не обязательно быть геем, чтобы наслаждаться творчеством Coil и понимать его. Когда проблемы Бэланса заставили Кристоферсона выйти из тени, он проявил себя как умелый пиарщик, честно, но незаметно уводя внимание от сложностей Coil. Вместо этого он рассказывал, например, об аппаратуре и устройстве сцены. Во многом они с Бэлансом были идеальными эмоциональными партнерами: один беспомощно обнажен, другой – в его тени [В отсутствие Бэланса с 2004 года работы Кристоферсона стали заметно благопристойнее, ведь больше некому было давать доступ к более грубым эмоциям — прим.автора]. [1]

Осознание разрыва между публичной и частной жизнью было критически важно для работы Кристоферсона, который с удовольствием подтрунивал над брезгливостью общества. Большую часть жизни он вел двойную жизнь: днем – предприимчивый видеорежиссер, ночью – эзотерический музыкант (и время от времени сексуальный авантюрист). Его прозвище – Слизи (Sleazy) – стало результатом пристрастия к «использованию тела в качестве объекта исследования фетишиста…», как описано в книге Саймона Форда «Wreckers of Civilisation». Наклонности Кристоферсона противостояли все более давящей культурной обстановке, в которой он был свидетелем обвинения Пи-Орриджа в «непристойном» мейл-арте; истеричного осуждения шоу Coum Transmissions «Проституция» и полицейских рейдов на студию Trobbing Gristle.

 

 

Враждебные бюрократы не давали Coil покоя на протяжении всего первого десятилетия существования группы. Бэланс рассказывал о том, как его останавливали полицейские; как в квартире его друга проводили обыск на предмет наркотиков; как его арестовали на акции протеста в защиту прав геев; как страх перед полицией привел к прекращению работы Psychic TV и исследований Coil в области культов. Судебное дело в 1987 г. в рамках операции «Spanner» в отношении друзей Coil – за садомазохистские действия по обоюдному согласию – усилило напряженность. В 1992 г. документальный фильм авторства Пи-Орриджа позволил ложно обвинить его в жестоком обращении с детьми, и все окончательно вышло из-под контроля. Дженезис с семьей бежали после того, как полиция устроила обыск в их доме и конфисковала архивы. По рассказам Coil это их так напугало, что они уничтожили все, что могло вызвать подозрения, а следующие несколько лет ждали, когда же им выбьют входную дверь. Это была не единственная экзистенциальная угроза для Бэланса и Кристоферсона.

Оба с энтузиазмом принимали участие в свободной сексуальной жизни лондонской гей-сцены — пока не столкнулись с нарастающей эпидемией СПИДа. Сами они спаслись, но облегчения это принесло немного: впереди была гибель многих друзей. Гастрольный менеджер Мадонны, Мартин Бургойн, умер в свой 23-ий день рождения в 1986 г. Бэланс размышлял: «На этом очень зацикливаешься… особенно, если у тебя с этим человеком был секс». В 1995 г. Джон все еще был подавлен из-за смерти Эдди Кэрнса, автора обложки сингла «Tainted Love»: «Я думаю, что именно Совет Хаммерсмита занимался телом Эдди… Люди в чертовых костюмах далеков завернули тело в многочисленные листы пластика и не знали, что с ним дальше делать». Их друг Ли Боури умер в возрасте 33 лет в декабре 1994 года. В то же время они продолжали работать и общаться с Дереком Джарменом, которому ВИЧ диагностировали в декабре 1986 г., вплоть до смерти в феврале 1994 года. Coil выразили шок, постигший все гей-сообщество: кивок «Scatology» в сторону нишевых удовольствий уступил место откровенному размышлению «Horse Rotovator» о смерти как о переживаемом опыте.

Двадцатилетний житель Великобритании может столкнуться с кончиной пожилого родственника, иногда – с безвременной потерей заболевшего человека или попавшего в несчастный случай. Но смерть молодых друзей — это нечто исключительное. В 1986 году Бэлансу было 24 года, Кристоферсону – 31: пик их чувственного поиска был сорван риском, болезнью и смертью.

Ужас тех времен недооценен. За СПИДом скрывалась еще одна травма. Альбом «Ostia (The Death of Pasolini)» был одновременно данью памяти погибшему режиссеру, другу Уэйну, прыгнувшему с Дуврских скал, и другому другу, Леону, причину смерти которого Coil не раскрывали. И снова, в 1992 году, сообщение о чьем-то самоубийстве: «Он бросился со скалы…» легло в основу призрачной «Who’ll Fall». Эта запись была переработана для альбома 1993 года «Is Suicide a Solution?» , на обложке которого было изображено окно фаната Coil, откуда тот выпрыгнул и разбился. Еще один сингл 1993 года – композиция «Themes for Derek Jarman’s Blue» наглядно изображал слепоту, вызванную СПИДом. Альбом 1991 года «Love’s Secret Domain», названный «танцевальным», не был свидетельством радости Второго лета любви. Вместо избавления от оцепенелого барабанного боя смерти, от эмоционального багажа, от тени полицейского, третий альбом Coil стал началом личного катаклизма.

Для снятия напряжения Coil провели большую часть 1988-1992 гг., погрузившись в гедонистические удовольствия экстази и других наркотиков. По словам Кристоферсона, «в основном мы пытались найти вид близости, не связанный с сексуальным контактом – причиной СПИДа». Альбом предваряла песня «Disco Hospital» — метафора, столь же остроумная, как и «Tainted Love» — и продолжался переплетением смерти и любви. Саундтрек отчаяния, а не восторга. Химические последствия тех лет были настолько серьезны, что вытеснили из группы Стивена Троуэра, а Бэланс потерпел крах как на публике, так и в личной жизни, после чего впал в алкогольное забытье. [Возможно, случилось кое-что иное. Магическая работа Джона способствовала размыванию границ эго в угоду получению тайного знания. В 80-е годы Бэланс пренебрежительно высказывался о «фокусникх», которые, по его мнению, играли на публику, тогда как настоящая магия была крайне интимным делом. Как тут не задаться вопросом, действительно ли Бэланс иногда забывал самого себя вплоть даже до имени или специально доводил себя до такого состояния — прим.автора]

Отмечая серьезность этого момента, Coil сделали своим постоянным лейблом «Eskaton». Эсхатология – изучение конца света – связывала явную тему «Horse Rotovator» с игрой слов «Scatology». Петля как символ попытки Coil начать все заново, связать прошлое с будущим, но отличить их. Они жили в «последние дни», в гуще апокалипсиса. Бэланс и Кристоферсон искали возможность нового начала, но с Coil в тогдашнем ее виде это было сложно. С 1994 по 1998 год деятельность группы свелась в копанию в архивах, созданию альтернативных личностей и ремиксам чужих работ. Пробный шаг вперед был связан с прямой оппозицией к прежней идентичности: сингл 1994 года «Coil vs. The Eskaton» и «Coil vs. ELpH». Это привело к еще более радикальной идее – сбросить с себя шелуху прошлого и вести деятельность в новой, свежей идентичности: Wormsine, Black Light District, Time Machines, ELpH, Eskaton.

В 1995-1999 годах Джон и Питер обратились в бегство. Они искали убежища в «Квартале черных фонарей», месте, противоположном плотски опасному кварталу красных фонарей. Они обратились к инопланетным сущностям за уничтожением своих голосов. Они бежали от времени. Они отказались от Марса и Солнца в пользу женственной Луны. Они переселились с востока перенаселенного Лондона на морское побережье Уэстон-Сьюпер-Мэре на западном побережье Великобритании.

Название альбома, которое Coil отвергли за десять лет до этого, – Funeral Music For Princess Diana – в 1997 году казалось жутким. Однако на самом деле все было с точностью до наоборот. Первые десять лет Coil искали способ жить в условиях травмы, а потом пытались уничтожить свою идентичность и найти обновление, благодаря которому Бэланс переопределил себя в юности.

Последняя стадия этого пути была похожа на капитуляцию. Рассказы о страшной борьбе Бэланса с алкоголем не были продуктом жаждущих скандалов СМИ: их источником были сами Coil. Наряду с откровенными интервью и признанием проблем на сцене, к 2000 году они продавали измазанное кровью «травматическое» издание «Musick to Play in the Dark 2», а в 2004 году Бэланс выступал в смирительной рубашке. Coil никогда не были жеманными пуританами. Они понимали, что у публики есть аппетит к «перчинке», что СМИ – это механизм доставки человеческой боли, и вступали в те самые симбиотические отношения, которые закончились Дианой. В то время как Кристоферсон делал вид, что готов смириться с ролью музыкального старца, Бэланс, казалось, был подавлен перспективой того, что у него нет выхода из публичной роли аватары страдания.

 

 

При чтении множества интервью с Coil становится очевидной еще одна трагикомедия. Джон и Питер неоднократно объясняли, что в основе их творчества лежит их жизненный опыт геев… Ответом им всегда было молчание. Оссиан Браун в своей книге «Haunted Air» прямо заявил, что «Coil были первой решительно гомосексуальной группой…» Что перекликается с заявлением Бэланса в интервью середины 90-х годов: «долгое время мы были самой смелой и экспериментальной гей-группой в Англии…» Бэланс тогда проницательно заметил, что людям удобнее делать вид, что «гей-музыка» существует только в гетто яркого диско, что это нечто безопасное, мягкое и легко игнорируемое. Не то чтобы кто-то отрицал, что Кристоферсон, Бэланс, Броуэр, Браун или Бедрос Сандра были геями. Просто их идентичность считалась эфемерной, не стоящей внимания, считалось, что от нее можно отмахнуться, объявив Coil «магической» или «наркотической» группой. Почему-то, в отличие от гомосексуальности Coil, эти определения не вызывали дискомфорта или дискуссий. Их было легче принять нашей подавляюще гетеросексуальной культуре.

В значительной степени это было связано не с дискомфортом от темы секса или гомосексуальности, а с откровенно недобрыми побуждениями. С единственным последствием: упорным отказом признавать творческое влияние гомосексуальности Coil. У Питера и Джона не было громкого камингаута, для этого они были слишком спокойными и уверенными в себе. Ни лирически, ни стилистически их музыка не была похожа н то, что делали Фредди Меркьюри, Элтон Джон и другие яркие музыканты-геи. Бэланс и Кристоферсон отвергли требование либо принять наигранную гомосексуальность, либо оставаться незаметными и закрытыми.

В 80-е годы, когда гротескная гомофобия стала ежедневными новостями британских таблоидов, неудивительно, что первые интервью стыдливо отводили взгляд от гомосексуальности Coil. Обычно это делалось либо с цитированием фразы «Накопление мужской сексуальной энергии» из аннотации к «How to Destroy Angels» без комментариев по поводу ее откровенно гомосексуального значения, либо упоминаниями сексуальной экстремальности как завуалированного эвфемизма, означающего гомосексуальный контакт. Подобная щепетильность распространилась на все время существования Сoil. Они подражали Уильяму С. Берроузу. [От всего сердца рекомендую книгу «Queer Burroughs» Джейми Рассела всем, кто это сейчас читает — прим.автора.]

Зрители не могли честно воспринимать произведения, пронизанные гей-жизнью, гомосексуальными фантазией и идентичностью, если те выходили за рамки навязанной обществом женственности. Берроуза приняли в качестве контркультурной иконы только после того, как все эякулирующие пенисы были из его рукописей вымараны, а сам он предстал бесполым стариком, наркотическим гуру, лишенным чувственности. Точно так же и образы творчества Coil можно было понимать в рамках «приемлемого» бунтарства – оккультизм, апокалипсис, наркотики, звуковые эксперименты… Гомосексуальность же можно было просто не замечать. Чернила тратились на остальные элементы их творчества, но ни одна статья или интервью не касались того факта, что музыка Coil пропитана гомосексуальностью.

В 1984 г., когда Бэланса попросили провести различие между Psychic TV и Coil, он сказал: «У нас нет женщин, а в Psychic TV была и есть очень определенная женская/лунная сторона. Мы осознаем свою сексуальную позицию. Мы выбираем динамичных мужчин, если есть выбор…» Первый ЕР группы был не просто магической практикой, это была сексуальная гей-магия. «Scatology», хотя и метафорически сложный, признавал сексуальный интерес, который Кристоферсон проявлял в гей-контексте. Первое видео Coil было притчей о СПИДе, сингл собрал деньги для Terrence Higgins Trust (британская благотворительная организация). Они также внесли свой вклад в сборник Джона Джорно, финансирующий исследования СПИДа.

Когда речь заходит о космологии, в которую Coil себя вписывали, часто возникает избирательная слепота. Алистер Кроули, Остин Осман Спейр, Уильям С. Берроуз, Пьер Паоло Пазолини – все были геями или бисексуалами. Не отрицая других интересов, сексуальность, тем не менее, была важнейшим связующим звеном между Coil и теми, кто для них имел вес. В работах Coil, связанных с кино, гомосексуальность определяла их отношения с Дереком Джарменом. Как в случае с экстремальными BDSM-изображениями, которые коллекция порнографии Coil привнесла в Hellraiser; экранизацией романа Денниса Купера «Frisk»; саундтреком к первому в Великобритании откровенному видеоруководству по сексу для геев «The Gay Man’s Guide To Safer Sex (опять же для сбора средств в фонд Terrence Higgins Trust). Исключительной была композиция «Sara Dale’s Sensual Massage»: работа Coil, не связанная с гей-кинорежиссером или писателем!

Достаточно лишь однажды услышать музыку Coil чтобы признать вдохновляющую силу гомосексуальности. Не вдаваясь в многочисленные гомоэротические фразы или строки, обращенные к любовникам, надо полагать, мужчинам, достаточно взглянуть на названия: «AYOR», «Backwards», «The Sewage Worker’s Birthday Party», «Slur», «The Halliwell Hammers», «The Anal Staircase», «Protection», «Queens Of The Circulating Library», «Sex With Sun Ra», «The Gimp»… В центре обложки «Love’s Secret Domain» был изображен эякулирующий пенис, а в клипе на заглавную композицию Бэланс выступал в окружении молодых мальчиков — Coil были окружены гомоэротической жизнью и откровенно это демонстрировали. [Еще хочется упомянуть о метеоре на обложке Astral Disaster, он напоминает пенис — прим.автора.] Coil были настолько откровенны, что провозгласили гендерной структурой своей карьеры мужскую и женскую фазы, в которых они были и мужчинами, и женщинами. Будучи закрытыми в своей повседневной жизни и не желая политизироваться, они все же посещали митинги в защиту прав геев, их звали на интервью в гей-журналы типа «jds» и «Homocore», «Pink Paper» и «Square Peg». Даже их клубные выступления как правило происходили в гей-клубах, о чем не принято говорить [Стивен Троуэр в 2021 году в интервью с Марком Пилкингтоном рассказал: «гей-издания редко обращали внимание на Coil. Если ты выглядишь как клешированный гей и занимаешься соответствующей музыкой, то их внимание будет к тебе приковано, а если ты делаешь что-то не в их надуманных вкусах… Они на тебя и не взглянут». Coil оставались абсолютными аутсайдерами с совершенно уникальным взглядом на то, как должны вести себя геи – прим.автора.]

Последние альбомы Coil вышли под названиями «Black Antlers» и «The Ape Of Naples» — шуточные названия воображаемых гей-порнофильмов. О последней композиции группы, «Going Up», есть легенда, от которой мурашки бегут по коже. Будто Coil превратили тему ситкома 70-х годов, перечисляющую товары и магазины в универмаге, в гимн физическому обожению, во вдохновляющее магическое видение смерти. Но если не замечать гомосексуального аспекта их творчества, то такая интерпретация не срастается. Гетеросексуальной аудитории проще видеть во всем смерть, чем гомосексуальность. Берроуз всю жизнь разрушал клише о вежливо женственных геях, смешных и покорных. А ситком, вошедший в «Going Up», утверждает это клише. Для Coil выбор рестайлинга песни был связан не с будущей смертью, а с избавлением от прошлого, со свободой мистера Хамфриса подняться над своим порабощенным состоянием 70-х годов, с выходом самих Coil за пределы музыкальных и личных ограничений, наложенных на то, какими могут быть гей-музыканты и гей-жизнь. Карьера Coil не закончилась смертью, она закончилась празднованием 20 лет бескомпромиссного творчества геев, противостоящих прошлому и бегущих от него. Назрела настоящая история Coil, уважающая их гомосексуальность.

 

 

Печальная ирония наследия «Throbbing Gristle» заключается в том, что их творчество отразило интересы и привлекло падальщиков, готовых упиваться насилием. Недооценивается, а зачастую и намеренно забывается, насколько жестокой была Британия в 70-е и 80-е годы. В годы создания Coil Кристоферсон и Бэланс жили в стране, победившей нацизм, верившей в правый миф об абсолютной национальной праведности, проглядевшей явные фашистские ростки в британском обществе. Ослепленное одномерным триумфаторством, общество оправдывало насилие над любыми аутсайдерами: цветными, евреями, женщинами, гомосексуалистами, панками, сквоттерами, шахтерами, путешественниками, борцами за мир… Принятие свастики поколением панков было прямым вызовом моральному разложению их родителей, оно должно было заставить «маленьких Гитлеров» побледнеть от ярости. «Throbbing Gristle» были еще более радикальны, и Кристоферсон отмечает, что «терпимость к меньшинствам, даже их поощрение, всегда были центральной и ясной частью теории «Throbbing Gristle»».

К сожалению, как случилось и в 60-е годы с американской контркультурой, открытые и подвижные сообщества, сформировавшиеся в Великобритании вокруг радикальных идей, привлекли шакалов, чующих запах наживы за чужой счет. А обретение определенной власти вывело на поверхность скрытый авторитаризм некоторых участников. Для некоторых лозунги анархии и борьбы с угнетением стали искаженным гротеском либертарианства. К середине 80-х годов в сообществе Coil появилось множество недобросовестных актеров, косплей-фашистов, эджлордов и откровенных нацистов. В ответ на это Coil стали отделяться от таких мрачных фигур как духовно, так и физически, все больше и больше замыкаясь. Позже Кристоферсон описывал один из таких случаев: «…мы рассорились из-за все более расистского публичного образа Бойда. Это было не из-за политической или социальной корректности. Для нас это был просто здравый смысл. Любой, кто выделяет какую-то часть населения для критики только потому, что она подходит под определенную категорию (геи, черные, евреи или даже женщины) для нас был и остается просто идиотом». Противники мейнстрима, отвергнутые гей-сценой, Coil также стали аутсайдерами в противостоянии с другими аутсайдерами. Позднее, в карьере Coil, Бэланс был непреклонен в своей позиции: «Каждый имеет равное право на выживание — и это полная противоположность фашизму». Но Coil оставались открыты любым аутсайдерским течениям своего времени, и в конце концов действительно непреднамеренно сблизились с попутчиками фашизма последнего времени.

Тут, например, можно вспомнить интервью Баланса журналу «TYR» в 2004 году. Эта беседа — одна из самых обнадеживающих в последние годы его жизни, и я с удовольствием включил ее в книгу. Но я диаметрально расхожусь с некоторыми авторами «TYR» во взглядах: они пропагандируют расизм, завуалированный под разговоры о национальной или культурной гордости. Они замалчивают хорошо известные антисемитизм и веру в расовое превосходство различных исторических движений и деятелей, или прикрывают фашизм такими эвфемизмами, как «радикальный традиционализм». Все чтобы замаскировать псевдоисторизм/псевдонаучность привычных реакционных, антидемократических и расистских банальностей ультраправых.

Такие убеждения прямо противоположны принципам Coil. На протяжении всего своего существования группа сталкивалась с авторитарной властью, угрозой угнетения и реальностью фанатизма. Они противостояли этому не только радикальным характером своего творчества, но и философски, духовно и интеллектуально. С одной стороны, Бэланс провозглашал универсальное единство всего человечества и природы: «Все священно, у всего есть душа… Я понял, что это работает, и никто никогда не убедит меня в обратном. Все священно. Какой тут может быть расизм или фашизм…» С другой стороны, Кристоферсон говорил прямо: «Считаю ли я, что группы, заигрывающие с нацистскими или фашистскими образами, должны нести ответственность, если они побуждают людей к насилию над другими, даже непреднамеренному? Да, считаю! Если вы даете кому-то указания, вы отчасти несете ответственность, если он или кто-то другой пострадает в результате того, что вы ему скажете. Поощрение или нормализация нацистских или фашистских мыслей, убеждений или поведения (даже путем бездействия) — это НЕ НОРМАЛЬНО».

 

 

Еще одним заблуждением в отношении Coil является мнение, что они были склонны к отказу от своих проектов. Хотя на странице «Rumoured, Announced, Unreleased, Abandoned» на сайте Brainwashed перечислены 75 проектов 1983-2004 годов, почти все они были оставлены. Однако Coil редко что-либо забывали. Например, словосочетание «Black Light District» возникло как название песни Бойда Райса на сборнике «Bethel», выпущенном Бэлансом в 1983 г.; стало названием эйсид-хауса, созданного вместе с Дрю Макдауэллом в 1988-1989 гг.; превратилось в часть концепции комиксов «Underground» в начале 90-х годов; а затем появилось как альтернативное название группы в 1996 году.

На самом деле, можно с полным основанием утверждать, что Бэланс работал так, что его внимание распределялось гораздо шире, чем это происходит обычно. В школе в конце 70-х годов его первая группа, «Stabmental», дала два выступления: «Non-Appearance One» и «Non-Appearance With A Little Girl». Оба раза группа подготовила звук, установила сцену, а потом не вышла на сцену. В этом контексте не случайно, что «Stabmental» записали альбом, который так и не был выпущен, и что он был назван «Hidden Fears» («Скрытые страхи), которые по своей природе сильны, но при этом остаются воображаемыми. Случайно или нет, но первое выступление Coil, намеченное на 21 июня 1983 года в Equinox Event, было отменено. Бэланс все равно явился и сделал «что-то» на улице, что означало открытие Coil неопределенным неявлением/появлением.

В августе того же года Coil вышли на сцену, чтобы выступить с остроумным названием «Silence And Secrecy». Стробоскопы, звуки цикад, ладан… И никакого реального выступления. Бэланс описал это как «растянутое напряжение», когда зрители были вынуждены представлять себе исполнение, которое никогда не случится. Разгадка кроется в явном, но тонком заимствовании из языка кино: цикады поют или кузнечики стрекочут когда что-то должно произойти и все не происходит.

О якобы «потерянном» релизе, сборнике «The Sound Of Music», впервые заговорили в 1985 году, и продолжают говорить по сей день. Далеко не забытый, он стал содержанием LP «The Angelic Conversation» и частей компиляций «Unnatural History» II и III. В то время Бэланс говорил: «Я не знаю, в каком порядке или формате будут выходить эти релизы. И вообще, выйдут ли они в этом измерении…» Последнее утверждение имеет решающее значение. Бэланс не бросал слов на ветер, ему можно верить на слово. Его утверждения хорошо ложатся на взятые с самого начала принципы, которые со временем не менялись. А проекции аудитории, их ожидания уже были музыкальными/магическими переживаниями, независимо от того, проявлялись ли они физически.

Самый знаменитый «не появившийся» альбом Coil «Backwards», выпущенный на лейбле «Nothing Records», все же вышел после смерти Бэланса. Кристоферсон тогда сказал: «Все те треки, которые были незакончены по непонятным для меня причинам, вдруг стали возможными и впервые обрели смысл». Насколько далеко вперед мог заглянуть Бэланс? Его карьера как началась, так и закончилась в настоящем, но невидимом.

 

 

При чтении этой книги следует помнить о том, насколько малоизвестными были Coil на протяжении большей части своей карьеры. Мейнстрим середины 80-х был относительно гостеприимен: Биба Копф, Дон Уотсон и другие предоставляли им место в музыкальных еженедельниках, но наиболее широкое освещение получила развивающаяся сеть фэн-зинов. Бэланс проводил активную кампанию личных и эпистолярных интервью, а Кристоферсон присоединялся к ней по ходу работы. Но энтузиазм угас, и Coil, очевидно, отказались от интервью в 1988, 1989 и большей части 1990 года. Британская пресса также не проявляла особого интереса к Coil, предпочитая Madchester, Grunge и Britpop, а большинство материалов появлялось в континентальных СМИ. Отсутствие поддержки со стороны лейбла, а также трудности Бэланса привели к затишью после 1992 года, когда основным источником новостей стала рассылка Coil. Только с появлением электроники, на которую повлияли Coil, с поворотом «The Wire» к «приключениям в современной музыке», а также с развитием интернет-журналистики, позволяющей брать более длинные интервью, Coil получила соответствующий статус. Гастроли еще больше увеличили охват аудитории, хотя многие издания справедливо полагали, что слушатели мало что знают о Coil, поэтому нередко в начале интервью приводился краткий обзор их карьеры или дискографии. Недоступность большинства интервью с Coil до появления Интернета приводила к тому, что журналисты часто демонстрировали свою неосведомленность, либо задавали стандартные вопросы «гастролируете ли вы» или «как вас узнать», изредка оживляя их искренним энтузиазмом.

Смерти Джона Бэланса и Питера Кристоферсона были очень разными, но одинаково трагичными. Для близких людей каждая из них была песней печали, неповторимой болью, которую я никому не желаю пережить. Единственная гуманная реакция на смерть — это сочувствие, и именно это чувство обусловило подход, выбранный для этой книги. Может, можно как-нибудь пообщаться с дорогими умершими, забыв, что они мертвы? Созданием этой антологии я хочу позволить Бэлансу и Кристоферсону поделиться своей историей так, как они решили ее рассказать: Coil как живая дышащая сущность. При этом я хочу сочетать конкретные рассказы с более развернутыми беседами, позволяя читателю встретить ушедших во всем их остроумии, мудрости, озорстве, огне и милосердии.

 

 

Я не склонен искать мистику в жизненных совпадениях, однако… Во время создания этой книги удачные случайности происходили с такой регулярностью, что казалось, будто дружеские руки толкают меня вперед. Я насчитал десять случаев, когда запертые на ночь двери самопроизвольно открывались к утру. Если я ложился спать озадаченным, то каждый раз просыпался и читал письма, в которых совершенно случайно находил ответы на вопросы и головоломки. Однажды ночью Бэланс в записи ворчал, что у него украли книгу, но не писал, какую. На следующее утро Джон Култхарт написал мне на электронную почту и, несмотря на то, что мы никогда раньше не общались, неожиданно для меня все объяснил. В другой вечер я сдался, так и не сумев определить, кто скрывается за псевдонимом середины 80-х годов. На следующий день в середине разговора Гэри Левермор вдруг сказал: «Я когда-то писал музыку под именем…» и оказался именно тем человеком, которого я искал! Однажды я отчаялся найти некое интервью 1988-1989 годов, но на следующий день появился Клаус Лауфенбург и передал мне нигде не издававшееся письмо. В другой раз я понял, что не имею ни малейшего представления о том, как найти что-нибудь из поездки Coil в Германию в 1987 году… И в тот же день, пришло письмо от Графа Хауфена со ссылкой на архив немецких фэнзинов.

В паре случаев это было похоже на приветствие. 28 марта 2021 года я впервые заглянул в прекрасную книгу Джереми Рида и Каролины Урбаниак «Altered Balance» после того, как она несколько месяцев пролежала на полке. Я понял, что открыл книгу на письме Бэланса от 28 марта 2000 года — это было похоже на добрые пожелания, учитывая, что это мой день рождения, а также потому, что 28 марта 2000 года я получил свой первый альбом Coil. Другим вечером я переписывал письмо Бэланса г-ну Марку Лалли и сидел, размышляя, что из этого письма взять. Перейдя на следующую страницу, я столкнулся с рукописным увещеванием Баланса: «Я надеюсь, что вы сможете перепечатать большую часть, если не все, потому что, думаю, я написал о важном…» Кто я такой, чтобы спорить? Даже связь с издательством «Strange Attractor Press» была случайной. Я хотел купить книгу, а по электронной почте мне ответил Марк Пилкингтон, который брал у Coil интервью в 2001 году. Я объяснил, почему это меня восхитило, и он предложил поговорить… В результате появилась эта книга.

Еще одним мотивом было то, что, несмотря на устойчивую критическую репутацию Coil, биографическая библиография очень скудна. Основной работой остается «England’s Hidden Reverse» Дэвида Кинана (а также сопровождающий ее буклет «Furfur»). Личные воспоминания и оригинальные письма представлены в книгах «Altered Balance» Джереми Рида и Каролины Урбаниак, «The Abrahadabra Letters» Энтони Блокдийка и «Nekrophile Records 1983-1990» Зои Девитт.

Что касается анализа, то я от души рекомендую научные труды Фила Баррингтона и доктора Хейса Хэмптона, а также зин Кормака Пентекоста «Man Is The Animal». Есть ещё «Twilight Language» Эдварда Пандемониума — полезное руководство по отсылкам в творчестве Coil. Кроме того, интересны издания, посвященные визуальной стороне их творчества: «Coil: Camera Light Oblivion» Рут Бейер, «The Universe Is A Haunted House» издательства Timeless Editions, «Peter Christopherson Photography» и «Bright Lights And Cats With No Mouths: The Art Of John Balance Collected». В этот момент я должен почтительно поклониться Киферу Горену и команде, создавшей удивительный архив «Live Coil Archive»: потрясающий и всеобъемлющий отчет о существовании Coil как живого коллектива, настоящий труд любви.

Я призываю всех, у кого есть воспоминания, памятные вещи или записи, связаться со мной и рассмотреть возможность внесения вклада в LCA. Как всегда, я благодарен многим людям за их доброту, самое недооцененное человеческое качество. Вот лишь некоторые из них: Изабель Атертон, Марк Пилкингтон, Ричард Рупенус, Оскар Смит, Саймон Делл, Анни Мари Ниволд, Ганс из From The Archives и сообщество поклонников Live Nirvana, показавшее мне, чего можно достичь благодаря страсти «сделать самому».