Наследие Тимоти Лири и возрождение психоделической науки

От Редакции. 27 лет назад умер главный психоделический трикстер Кеномы, космический танцор и один из центральных Святых Ликов Катабазии, ирландский пройдоха, трикстер, рупор Безумной Мудрости, блестящий, грандиозный человек и мастер манипуляций — Тимоти Лири. Сложно сказать на эту тему что-то кардинально новое, с одной стороны, мы и сами уже очень многое о нем писали и переводили, с другой — о нем вообще уже многое было сказано. Но можно сместить немного акценты с его фигуры и сделанного на то, предтечей чему он стал: на возрождение лабораторных испытаний психоактивных веществ. Поэтому к сегодняшней дате мы перевели статью Дона Латтина «Наследие Тимоти Лири и возрождение психоделической науки».

Тимоти Лири был совсем не безупречным отцом этих исследований. Психоделический герой, однажды наевшись волшебных грибов устроивший психоделические шестидесятые, результаты самых громких своих экспериментов исказил. Если конкретно — эксперимент в Тюрьме Конкорд и эксперимент страстной пятницы по сокращению количества рецидивов по выходу из заключения и получению религиозного опыта посредством веществ соответственно, признаны ненаучными. Другой медвежьей услугой психоделической революции стала уже сама настойчивость и харизматичная манера, с которыми Лири не столько изучал психоделики, сколько устраивал настоящий крестовый поход 20-го века. Такой подход настроил академическое сообщество не только против него, но и против его излюбленной темы.

И тем не менее пророчества самозванного первосвященника психоделии понемногу сбываются, хотя и немного в иной форме. Обо всем этом подробно — в переводе статьи Дона Латтина.

fr.Chmn

Тимоти Лири, самопровозглашённый «первосвященник» психоделической контркультуры 1960-х, за три десятка лет активной деятельности выпустил бесчисленное множество манифестов и пророчеств. В 1965 году в Сан-Франциско (всего через несколько лет после увольнения с позиции преподавателя клинической психологии Гарварда) он заявил: «Я предсказываю, что уже через поколение по ту сторону залива, в Беркли, будет работать Факультет психоделических наук. И там наверняка будет кафедра ЛСД».

Прошло уже два поколения, и такой кафедры в Калифорнийском Университете нет. Но, как это нередко бывало с Тимоти Лири, он был наполовину прав: академический мейнстрим действительно возвращается к психоделическим исследованиям. В Гарварде нет кафедры ЛСД, но есть подразделение «Библиотека ЛСД». Она находится в Ладлоу-Санто Доминго, и это упоительная коллекция Гарвардской библиотеки включает множество предметов из личного архива Тимоти Лири. Тот оценил бы иронию. Наконец-то снова в Гарварде!

Тимоти Лири родился в Спрингфилде, Массачусетс, в 1920 году и умер в 1996 в Лос-Анджелесе. Незадолго до смерти он устроил типично мессианское представление, во время которого объявил, что умрет в прямом эфире и даже онлайн. А еще что его голову заморозят и сохранят до тех пор, пока крионическая наука не сможет воскресить его мозг для жизни с новым просвещённым человечеством. В итоге останки Лири просто кремировали, но одна посмертная вспышка ему всё же осталась. Небольшой стеклянный сосуд с частью его праха был запущен в космос с мыса Канаверал на борту ракеты «Пегас». Двадцать пять человек заплатили частной компании, чтобы их останки отправили на орбиту. На этом же рейсе был и создатель «Звёздного пути» Джин Родденберри.

Конец вполне в стиле Лири. Он вдохновил множество беби-бумеров на запуск сознания в психоделический космос ЛСД, волшебными грибами или другими изменяющими сознание растениями и веществами. Для многих из нас этот опыт оказался просветляющим или хотя бы просто весёлым. А некоторые так и не вернулись. Я же постараюсь собрать в кучу всё, что осталось от моих мозгов, и оценить наследие Тимоти Лири.

Сегодня в университетах и медицинских центрах по всем Соединённым Штатам можно наблюдать возрождение психоделических исследований. Особенно выделяются Университет Джона Хопкинса и Нью-Йоркский, но попадаются и совершенно неожиданные места, вроде Алабамского Университета в Бирмингеме. Там молодой психолог  Питер Хендрикс при участии Сары Лаппан, отчасти вдохновляясь работами Тимоти Лири, проводит клинические испытания психотерапии с использованием псилоцибина для лечения кокаиновой зависимости.

В университетах Джона Хопкинса и в Нью-Йорке похожие одобренные государством клинические испытания показали, что психотерапия, дополненная использованием псилоцибина, может быть эффективной для помощи людям в борьбе с депрессией, алкоголизмом, никотиновой зависимостью и другими трудноизлечимыми медицинскими состояниями.

В то же время исследователи из Южной Каролины провели аналогичные клинические испытания, но уже с использованием МДМА, эмпатогенного психоделика, известного также как «Экстази» или «Молли». Их результаты показали эффективность применения МДМА при лечении посттравматического стрессового расстройства, в т.ч. у солдат, вернувшихся из Ирака и Афганистана. В своей книге, «Изменяя наши умы — Психоделическое Причастие и Новая Психотерапия», я составил профили тех, кому помогли или кого смогли излечить с помощью такой терапии.

В роли участника/наблюдателя/журналиста я получил собственный опыт изменённого сознания с применением пяти разных психоделических растений и веществ, которые принимал в терапевтической и шаманской обстановке, чтобы лучше понять важность намерения и контекста. Эти внутренние приключения включали в себя принятие псилоцибина, МДМА и кетамина с опытными проводниками и терапевтами, а также шаманские встречи с аяуаской, психоделическим чаем, который варят из двух амазонских растений, и 5-MeO-DMT — сильным короткодействующим психоделиком, получаемым из высушенного яда колорадской жабы. Последнее оказалось самой большой авантюрой.

Самое важное, что я могу сказать про все эти эксперименты: они — не про наркотики. Они о духовных прозрениях и/или психологическом понимании, которого можно достичь подобным опытом. Затем, чтобы закрепить их, понадобится последовательная работа с опытным человеком. Как однажды сказал исследователь религии и психоделический разведчик Хьюстон Смит, суть в долгосрочном изменении свойств сознания, а не сиюминутном изменении его самого.

Цель всех этих клинических испытаний состоит в том, чтобы убедить Управление по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов изменить классификацию МДМА и псилоцибина и дать возможность спокойно применять их обученным специалистам — и это может случиться через 4-5 лет. Тем временем духовные искатели тихо работают над разрешением легального применения аяуаски, пейота и других «священных лекарственных растений», если оно происходит в явно религиозном контексте.

Многие люди обвиняют Тимоти Лири и его коллег времён трёхлетнего периода работы в Гарварде в перегибах, в результате которых академические исследования психоделиков и их применения в медицине были остановлены в 1970-х и 1980-х. Мы еще вернёмся к этим заявлениям, но сначала давайте отправимся в прошлое, в Гарвард начала 1960-х. Обратимся к волшебному и таинственному путешествию, возглавленному Лири и ассистент-профессором Ричардом Альпертом. Позже он станет духовным учителем по имени Рам Дасс.

Лири получил свою степень доктора философии в клинической психологии в Беркли в 1950 году и помог открыть психологическую клинику при Госпитале Кайзер неподалёку в Окленде. В 1957 году он опубликовал хорошо принятую книгу под названием «Межличностная Диагностика Характера» (The Interpersonal Diagnosis of Personality) и создал себе имидж восходящей звезды психологии. Лири был профессионально успешен, но в личной жизни его преследовали неудачи. В 1955 году его жена — пьяная и безутешная после очередной интрижки Тима — покончила с собой у них дома в Беркли Хиллс. На 35-й день его рождения.

Потеряв веру в эффективность традиционной психотерапии, Лири погрузился в эксзистенциальный кризис. Вскоре он взял своих маленьких детей и отправился в Европу чтобы там написать великий американский роман. Но там он практически разорился, пытаясь вылечиться от загадочной болезни. Ему помог Фрэнк Баррон — его коллега и собутыльник еще со времён Беркли. Он свел их с Дэвидом Макклелландом из Гарварда, который заведовал Центром Исследования Личности, располагавшимся в старом особняке Мортона Принса на Дивинити авеню, 5  (здание всё ещё сохранилось, но по другому адресу). Этот центр был частью факультета Социальных Отношений, ныне закрытого. Макклелланд предложил Лири работу, и в Штаты тот вернулся уже на должность преподавателя клинической психологии.

Летом 1960, отдыхая на вилле в пригороде Акапулько, Лири неохотно согласился попробовать пригоршню волшебных грибов. Позже он назвал свой первый трип «глубочайшим религиозным опытом в жизни». Он вдребезги разбил основы его жизненной философии и самовосприятия. То, что мы называем «реальностью», оказалось просто социальной фикцией. Лири был убеждён, что психоделические вещества и растения полностью изменят клиническую психологию. Нет, даже больше! Они изменят мир. Никто этого еще не знал, но в тот момент начались психоделические шестидесятые.

Вернувшись осенью 1960-го на работу в Гарвард, Лири объединился с Альпертом — ассистент-профессором и успешным лектором. Вместе они запустили Гарвардский Псилоцибинновый Проект. Студентам старших курсов, писателям, художникам, академикам, теологам и почти кому угодно, до кого могли добраться Лири и Альперт, предлагалось попробовать синтезированную версию препарата из волшебных грибов и заполнить отчёт о полученном опыте.

В свежем интервью Майкл Горовиц — давний архивист Лири — рассказывал, как впервые увидел его бумаги в 1970-м, когда они ещё хранились в гараже в Беркли Хиллс. С моей стороны будет большой небрежностью не упомянуть Майкла, чья работа над составлением Мемориальной Библиотеки Фитца Хью Ладлоу, позже приобретённой Хулио Санто Доминго, нашла своё продолжение в Гарвардской Библиотеке.

В 1972 году Горовиц и Роберт Баркер перевезли часть архивов в Швейцарию, где Лири жил в изгнании после побега из тюрьмы в Южной Калифорнии. Лири арестовали за два окурка марихуаны (0.0025 грамма) в пепельнице машины. Сам Лири утверждал, что их подкинула полиция. Всё это случилось вскоре после того, как Никсон назвал Лири «самым опасным человеком в Америке», и Тимоти решил выдвинуть свою кандидатуру против Рональда Рейгана в выборах губернатора Калифорнии. Психолога бросили в тюрьму по делу с марихуаной, оттуда он сбежал при помощи Синоптиков и снова был пойман в Афганистане, оказавшись в более строгой тюрьме в США. Да, у Лири была насыщенная жизнь.

Вот как Горовиц отзывался о состоянии бумаг Лири в 1970, когда он только взялся за них:

Архивы в тот момент были в целости и в идеальном порядке. Тим был учёным и был уверен, что его работа — исследования личности в 1950-х и психоделические исследования следующего десятилетия — была эпохально важна и предвещала глубокие перемены. Вслед за (Олдосом) Хаксли он считал, что открытие ЛСД было одним из двух или трёх важнейших событий 20-го века. Остальными были расщепление атома и открытие ДНК, и все они случились в промежутке нескольких лет друг от друга.

По моему мнению, хоть Лири и был учёным, но психоделическая трансформация побудила его оставить научный метод и пуститься в, по сути, социальный и духовный крестовый поход.

Самым амбициозным психоделическим исследовательским проектом Лири за три года в Гарварде был эксперимент в тюрьме Конкорд. Лири убедил ее администрацию одобрить эксперимент, в ходе которого он и студенты под его руководством проводили для заключенных терапию с применением псилоцибина и проверяли, как она отразится на уровне рецедивов. Лири заявил о громадном успехе. Последующий анализ с участием симпатизировавших ему учёных показал, что Лири серьёзно исказил результаты эксперимента.

 

Самой радикальной его деталью было то, что студенты триповали вместе с заключёнными. Они вместе принимали вещества и, в некотором смысле, становились друзьями. Иногда арестанты были ситтерами у обдолбанных студентов. И это укладывалось в критическую линию, которую Лири продвигал и раньше, не одобряя отношения власти между терапевтом и пациентом, между учёным и людьми, которых он изучает. Лири отходил от традиционных методов исследования и от научного метода ещё дальше, что также способствовало его конфликту с гарвардским руководством.

В том, что Лири давал заключённым психоделики, не было никакой революции. На них зачастую испытывали куда более опасные вещества. К 1961 году по всему миру на людях проводили множество испытаний, затрагивавших психоделики, в том числе самые шокирующе бесчеловечные секретные исследования по заказу армии и различный разведывательных служб США. Сам Лири утверждал, что значимая часть послевоенных психологических исследований — не обязательно касавшихся ЛСД — тайно спонсировалась и управлялась правительственными группами, в том числе и часть гравардских.

Профессор Гарри Мюррей, основатель Гарвардской Психологической Клиники, был подполковником УСС, Управления Стратегических Служб, предтечи ЦРУ. На задворках научно-психоделических кругов распространена конспирологическая теория, что подпитанная ЛСД контркультура 1960-х втайне направлялась теневым правительством так, чтобы отвлечь моё поколение — бэби-бумеров — от политической активности. Мы не будем углубляться в эту тему, однако можно сказать, что Лири оказался ответным ударом по правительственным экспериментам по контролю сознания. «Тим ненавидел авторитарность, — говорил его друг Роберт Форте. — Он бунтовал против любого института, с которым сталкивался». Включая Гарвард.

Ещё одним экспериментом, который курировал Лири в Гарварде в начале 1960-х, был так называемый Эксперимент страстной пятницы. Двадцать семинаристов из Богословской Семинарии Андовера Ньютона в 1962 году приняли участие в эксперименте в капелле Марша Бостонского Университета. Половина из них получила псилоцибин, а вторая половина — плацебо. Это рандомизированное двойное слепое испытание было разработано, чтобы определить, получат ли употребившие психоделик «аутентичный религиозный опыт». На этот проект было написано несколько восторженных отзывов, в том числе статья в журнале Тайм под заголовком «Лабораторный Мистицизм», в которой утверждалось, что «все студенты, принявшие псилоцибин, испытали мистические откровения, подобные описанным святыми и аскетами».

Фактически же, Тимоти Лири приложил не меньше усилий, чтобы убрать научный метод из этого испытания, чем чтобы его применить. Руководителем эксперимента был один из его студентов, рукоположенный священник и доктор медицины по имени Уолтер Панке. Уолтер настоял на двойной слепой рандомизированной плацебо-контролируемой модели вопреки возражения Лири. Также Панке отказался последовать настоятельным советам получить собственный психоделический опыт перед экспериментом.

В 1983 году, через двадцать лет после изгнания из Гарварда, Лири вспоминал Эксперимент Страстной Пятницы во время речи в университете:

Думаю, это была лучшая Страстная Пятница за 2000 лет. По крайней мере для половины испытуемых. Контрольная группа просто сидела и читала Библию. Если мы что-то и узнали из того эксперимента, так это то, насколько нелепа двойная слепая модель при работе с психоделиками. Через пять минут уже все всё понимают. Стоит положить эту пилюлю в рот, и уже ты руководишь испытаниями, нравится тебе это или нет.

Десятилетия спустя Управление по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов всё ещё требует при исследованиях психоделических веществ использовать двойную слепую рандомизированную плацебо-контролируемую модель. И на то есть хорошие основания. Например, в Конкордском тюремном Эксперименте у Лири не было контрольной группы заключенных, для которой были бы обеспечены те же условия и терапия со стороны студентов до и после выхода из тюрьмы, кроме волшебных грибов. Поэтому нельзя определить, каково было влияние самого псилоцибина на уменьшение уровня рецидивизма, о котором заявлял Лири.

К весне 1962 года стало окончательно ясно, что исследовательский проект Лири и Альперта превратился в социальный и духовный крестовый поход. Но администрации Гарварда понадобился ещё целый год, чтобы найти подходящий повод выгнать их из кампуса. Я подробно рассказываю эту историю в своей книге «Гарвардский психоделический клуб». Эндрю Вайль — студент, вскоре ставший знаменитым, предоставил президенту Гарварда Натану Пьюзи всё необходимое, чтобы избавиться от Лири и Альперта. Вайль позже закончил Гарвардскую Медицинскую Школу и стал уважаемым автором по теме наркотиков и гуру холистической медицины. Он хотел стать добровольцем в одном из псилоцибиновых исследований, но получил отказ, так как Лири и Альперт заранее договорились, что сильные грибные препараты они будут давать только студентам старших курсов.

Но Вайль позавидовал своему однокашнику и соседу по общежитию Ронни Уинстону, который был допущен к испытаниям профессором Альпертом. Тот был скрывающим свою ориентацию геем, и позже даже признал, что романтические чувства к студенту помешали ему мыслить здраво. Вайль отправился к отцу Ронни Уинстона, уважаемому ювелиру Гарри Уинстону, и пригрозил опубликовать имя его сына в разоблачении, которое он готовил для «Гарвард Кримсон», если только Ронни не донесёт на профессора Альперта. Под давлением отца, Вайля и «Кримсон» Ронни был вызван в кабинет декана, где его спросили: «Получали ли вы наркотики от профессора Альперта?»

Да, сэр. И это был самый полезный образовательный опыт за всё время в Гарварде.

Альперт, ассистент-профессор, с которым уже скоро должны были заключить бессрочный контракт, был уволен за свой опрометчивый поступок, а преподавательский контракт Лири просто не стали продлять.

Также им обоим была посвящена разгромная статья от редактора на передовице «Кримсон». В ней двух исследователей окрестили «шарлатанами» и обвинили в «вопиющей нечестности, с которой они разносили заразу по всему академическому сообществу». Уже на следующий день так называемый гарвардский наркотический скандал был на первой странице «Нью-Йорк Таймс». Вайль продолжил статьёй для «Лук», в которой зашёл ещё дальше:

Один из гарвардских младшекурсников рассказал другу, что Альперт убедил его принять псилоцибин во время сессии «самопознания» в квартире у профессора. Ходили истории о студентах и не только, использовавших галлюциногены для соблазнения, как гетеросексуального, так и гомосексуального.

К слову о сексе. Hасцвет психоделической контркультуры 1960-х совпал по времени с бурными экспериментами сексуальной революции. Некоторые даже говорят, что революция 1960-х подпитывалась двумя препаратами: ЛСД и противозачаточными таблетками.

В 1960-х и 1970-х Лири позволял себе самые провокативные высказывания, включая просто бессовестное враньё в интервью Плейбою в сентябре 1966 года, вышедшему за месяц до запрета ЛСД в Калифорнии. Кроме прочего он заявлял, что «в тщательно подготовленной любовной ЛСД-сессии женщина неизбежно испытает несколько сотен оргазмов». Лири, без сомнения, подыгрывал аудитории Плейбоя. Но его замечание было предвестником более позднего неотантрического движения на западе, в котором сексуальное блаженство вместе с подпитанным веществами экстазом продвигались в качестве приятных путей к духовному просветлению. Поэтому, возможно, вполне уместным было название открывающей выставки ЛСД-библиотеки в Хоутоне «Изменённые состояния — Секс, Наркотики и Трансценденция».

После увольнения из Гарварда Тимоти Лири и Ричард Альперт оказались в роли национальных поборников идеи космического просветления с помощью чудес современной химии. Позже Альперт уехал в Индию и возвратился уже как Рам Дасс, начав проповедовать, что медитация и служение гуру могут быть более спокойной и мягкой дорогой к космическому сознанию.

Как я уже упоминал, некоторые считают, что психоделическая кампания Лири и Альперта в 1960-х стала основной причиной того, что университетские исследования медицинского применения психоделиков были свёрнуты с середины 1970-х и до 1990-х. В моей книге «Изменяя наши умы» есть цитата от заслуженной психоделической активистки Аманды Филдинг, которая подвела итог фразой «Наследием Тимоти Лири стало то, что после него ЛСД стал почти неприкасаемым». Роланд Гриффит, ведущий исследователь в нескольких нынешних проектах по изучению психоделической терапии в Медицинсокой Школе Университета Джона Хопкинса, сказал мне, что Лири «сыграл важную роль в этом откате».

Лири был иконой своего времени, но из-за отхода от научного метода его деятельность привела к неправильным результатам. Он говорил об интересных вещах, но не придерживался систематического и осторожного подхода.

В этой оценке наследия Лири есть доля правды, но были и другие причины закручивания гаек для марихуаны, ЛСД и других психоактивных веществ в 1960-е — как на улице, так и в лабораториях. В том числе, как позже признал один из главных помощников Ричарда Никсона, это была политическая атака на контркультуру, антивоенное движение и движение за гражданские права.

Вот, например, откровенная цитата от Джона Эрликмана, одного из дружков Никсона:

Мы понимали, что в США нельзя запретить законом быть молодым, бедным или чёрным. Зато можно сделать преступлением одно из их обычных удовольствий.

Может, Лири и пытался, по словам моего коллеги-журналиста из Сан-Франциско Уоррена Хинкла, вести себя как «претендент на трон короля хиппи». Но кое-кто устраивал гораздо более бесшабашные варианты его психоделической кампании. В первую очередь на ум приходит Кен Кизи и его Весёлые Проказники с их размашистыми публичными празднованиями в Сан-Франциско в середине 1960-х, Кислотными Тестами. Они накачивали людей ЛСД производства Оусли Стэнли, скандального химика и звукорежиссёра Grateful Dead.

Конечно, проще всего обвинить Лири и Альперта в том, что университетские исследования прервались на десятилетия. Тем более, что их происхождение из академических кругов действительно помогло создать атмосферу, многие годы вызывавшую огромный скепсис со стороны администрации университетов и медицинских центров в ответ на любые предложения по изучению психоделических веществ.

В то же время жёсткое давление на исследования ЛСД также опиралось на скандальную историю конца 1950-х — начала 1960-х, произошедшую с другим «чудесным лекарством», талидомидом. Серьёзные пороки развития у новорождённых, вызванные этим провальным препаратом, стали поводом для серьёзного ужесточения правил клинических испытаний экспериментальных лекарств, призванных защитить участвующих в них людей.

Одно остаётся несомненным. Тимоти Лири вдохновил миллионы людей из моего поколения на эксперименты с психоделическими веществами в 1960-е и 1970-е. Причём, он делал это напрямую, написав целое руководство по трипам в 1964 году. Книга под названием «Психоделический опыт» вышла в соавторстве с Ричардом Альпертом и Ральфом Метцнером, лучшим гарвардским выпускником неразлучной пары. Их книга, основанная на «Тибетской книге мёртвых», содержала советы о том, как справиться со «смертью эго», которая может случиться в трипе с высокой дозой ЛСД. Это может оказаться как ужасающим, так и просветляющим опытом в зависимости от степени готовности к нему.

Лири, Альперт и Метцнер не были первыми, кто понял, что безопасные и спокойные «установка и обстановка»/«сет и сеттинг» были непременными условиями для продуктивного ЛСД-трипа. Но они определённо смогли популяризовать идею.

Влияние «Психоделического опыта» усилилось в миллион раз, когда Джон Леннон последовал инструкциям из руководства в одном из первых своих ЛСД-трипов, а потом написал о нём песню. «Tomorrow Never Knows», финальный трек альбома Revolver 1966 года, оказалась поворотной точкой для Beatles и всех бэби-бумеров, которые отправились в волшебное и таинственное путешествие.

Тимоти Лири был ирландским пройдохой, трикстером, рупором Безумной Мудрости. Это был блестящий, грандиозный человек и мастер манипуляций новостными медиа.

Последнее слово в оценке наследия Лири дадим Ральфу Метцеру, выпускнику Гарварда и коллеге профессора.

Для меня Тимоти был воплощением мифа о придворном шуте, которому позволялись возмутительные речи потому, что он умел говорить о них смешно. Когда ты переставал смеяться, ты говорил «Ух, а ведь в этом что-то есть. Я никогда не думал об этом с такой стороны». Люди говорят: «Он совсем свихнулся. Он принимает слишком много наркотиков. Он — угроза нашему обществу». Однако же он вдохновлял людей своей способностью видеть дальше и глубже, позволявшей им избавиться от отживших своё привычек и паттернов.

Лири был одной из самых противоречивых фигур 20-го века. Другой хорошо известный психоделический пророк, Теренс Маккена, как-то сказал, что Лири, «наверное, осчастливил больше людей, чем кто-либо ещё в истории». Однако, другой выдающийся комментатор эпохи, гонзо-журналист Хантер С. Томпсон, говорил, что Лири «не просто был не прав, он был вероломным мерзавцем».

Так каково же наследие Лири? Был ли он учёным или шоуменом? Просветлённым пророком или бесстыдно занимался саморекламой? Как-то об этом спросили самого Лири, уже в конце его жизни. Он, подмигнув, ответил: «Каждый получает такого Тимоти Лири, какого заслуживает».