Голос, вирус, одержимость: встречайте Уильяма Сьюарда Берроуза

Ну вот и поздняя ночь наступила – самое время завершить сегодняшний марафон небольшой заметкой о Голосе, вирусе и одержимости – очень важных для Берроуза явлениях.

Нет нужды отмечать, насколько глубоко и непоправимо заразило творчество Деда музыкальную культуру – от Дэвида Аллена до Игги Попа, от Боуи до хэви-метала, от Пи-Орриджа с Coil до Маккартни с Йорком.

Казалось бы – странно: все-таки Деда сложно представить с каким-то музыкальным инструментом в руках (ну разве что с волыной… или еще с другой волыной). Однако Берроуз слишком много времени провел над своими разрезками (после всех его романов осталось несколько комнат архивов словесного «сырья»; Гайсин рассказывал, что Берроуз корпел над бумажками и печатной машинкой до десяти часов в сутки и мог сорваться к ним по вдохновению в любую минуту общения), да и слишком близко познакомился с дрянными духами, одерживающими человечество уже слишком давно.

Одна из его совершенно безумных с биологической точки зрения (и очень интересных с точки зрения магической) теорий об этих духах гласила, что люди произошли от обезьян посредством заражения; какие-то клетки их тел переродились в вирусы (мол, все же вирусы ранее были клетками организмов), их горло опухло, это привело к неконтролируемому взрыву половой активности, а впоследствии – к перерождению бедных обезьянок в жестоких безволосых уродов, «худших животных».

Так Вирус занял в нас свое место. Продукт этого вируса – письмо и речь, а также и голос.

Кто услышал Голос Берроуза – запоминает навсегда; нет другой настолько узнаваемой и харизматичной артикуляции, – тягучей, скрипучей, будто попытка трехсотлетнего варана с вами изъясниться! – а если и есть, то таких самородков единицы. Берроуза сделал все возможное, чтобы его Голос был услышан максимальным количеством народа: одно время основным его заработком стало чтение собственных произведений в клубах и на литературных сборищах, а затем и воплощение всего написанного – и много более того! – в аудиокниги и аудиоспектакли.

Голос Берроуза – это такая метка его личного присутствия, откуда самого Берроуза вытравить просто нельзя. И это не просто умение присутствовать в проявлениях собственных замыслов – как показывает пример Hax­an, заражение совершенно никак не относящегося к говорящему произведения также возможно; и вот уже восседающий на троне за границами звездных небес средневековый Господь Бог со всеми своими ангелами матерится себе в бороду насчет вмешательства разных безродных засранцев в заранее записанные сценарии Книги Жизни, а схема небес сама собой, по контексту, привлекаемому голосом, видится Книгой Контроля.

Чего еще можно было ожидать от человека, вовлеченного в дело, которое стало делом его жизни, Уродливым Духом контроля? Клин клином вышибают; с магической точки зрения Уильяма волоком выволокли на настоящее поле боя с демоном, используя его пьянство, его руками убив его жену; и разрезки – способ справиться с противником, который он изобрел ради выживания как физического, так и психического. Однако поле, на котором он сражается, изначально принадлежит не ему.

Только в отличие от безумной и злонамеренной силы, хозяйничающей здесь, он пытается передать свое знание и свои силы всем, кто готов услышать.

Впрочем, кто знает? Быть может, Дух Контроля – это глубинная природа самого Уильяма? Быть может, в глубине сложной, но темной души он попросту хотел пристрелить давно надоевшую (он уже два года как перешел к тому моменту на мальчиков) жену, а потом насильно возвысить себя? Иначе почему его голос лучше всего подходит занудному лектору-колдуну, если и способному на шутку, то только на злую; или трехсотлетней ящерице, которая будет только палец-то поднимать перед фразой несколько минут; или одержимому джанки-пидору, под чьей жилеткой – одна лишь плесень.

Важно знать, кого слушаешь, от кого и что принимаешь. Но с этим определиться очень просто: этой прекрасной темной ночью менее чем через неделю после Имболка выключи свет, отрежь себя от окружающего мира, надень наушники, закрой глаза и прослушай вот хотя бы и Noth­ing Here Now but the Record­ings. Не можешь сегодня – сделай это в одну из трех ближайших ночей; не хватит этих записей – возьми любые другие, возьми их все. Что они подарят тебе – чувство Правоты или горизонт неоднозначности, делающий возможной любую магию? Спокойствие и уверенность в завтрашнем дне или сокрушительное ощущение обреченности того, кого здесь все равно никогда и не было? Путь обретения Контроля или ощущение приключения, истории, в конце которой будет обретено сокровище, которому нет и не будет имен и слов?