Советская кенома и психоделическое мульт-подполье

В том же 1976 году случился откровенный прорыв психоделии на советские экраны. До 1987 года цензура будет продолжать свою стагнацию, а психоделические цветы будут расцветать все ярче! И своеобразным экватором этого события является «Шкатулка с секретом» Валерия Угарова.

Если «Стеклянная гармоника» была советской «Желтой подводной лодкой» по духу и мысли, то «Шкатулка с секретом» стала ею внешне. Это уже не аллюзии на психоделическую мультипликацию, это забористый трип, переполненный кричаще-яркими цветами, марширующими молотками (!), синими злодеями-Blue Mean­ies (!) и, конечно же, стилем вечного Праздника и нестихающей музыки страны Pep­per­land, куда рискуют загреметь не закаленные в соцсоревновании детские души.

Начиная с 1976-го года и до 80‑х мы будем наблюдать целый ряд откровенно обыгрывающих кислотный стиль мультфильмов, но обыгрыш этот быстро надоест – и уступит место настоящим национальным шедеврам, взошедшим на плодородной почве психоделии, но самостоятельным и самоценным.

Забегая вперед – одним из них и будет «Халиф-аист» 1981 года, темная и страшная экранизация сказки Вильгельма Гауфа, истории про злое колдовство, которое ведь может и не отпустить никогда; про бесконечное путешествие к себе настоящему; про всех по несчастью, способных оказать помощь и уже безвозвратно изуродованных до уровня чужих прислужников, которые ждут каждого из нас в этом путешествии – и про Слово, произнеся которое, освободишься.

Тут психоделический стиль рисовки освободил место самобытным сюрреалистическим кадрам, загадочной и тревожной атмосфере, что удивительным образом оттеняется восточной изящностью и даже местами манерностью… И быть бы мультфильму обычной экранизацией восточной сказки, если бы не отпечаток расширенного сознания на далиниански-мескалиновых ландшафтах, галлюцинаторном морфинге персонажей и откровенном делирии демонических плясок в логове колдуна.

IV
Советская Социалистическая Психоделия Владимира Тарасова

Великий советский мультипликатор и режиссёр Владимир Тарасов, творения которого все мы, несомненно, видели с детства, осознанно называет своё дело не «мультипликацией», но «анимацией» – потому что художник в каждый кадр вкладывает свою душу и при этом старается раскрыть душу зрителя, а не занимается «умножением сущностей». Несмотря на столь идеологически неверный подход (проклятый неоплатоник!) Тарасов искренне постарался воплотить самое лучшее, что было в социалистическом учении, в психоделическую форму. Серьезно.

Именно этим так впечатляет «Вперед, время» – экранизация одноименного стихотворения Маяковского. В мультфильме предстает образ России, преодолевшей ужасы империализма и революции и вступившей в космический век. Гегмонские орды, вместить хтоничность которых может исключительно расширенное сознание, приводят социализм в этот космический век, а в финале патрульный звездолёт «Владимир Маяковский» находит в космосе последнее убежище вируса собственничества и ээээ… «обезвреживает» его. Мультфильм был бы достоин звания истинно социалистического, если бы брутально-сюрреалистическая фантасмагория происходящего на экране не превосходила бы по внушительности даже Mal­ice In Won­der­land.

Не менее психоделичен следующий его мультфильм, «Контакт» – однако на этот раз полностью лишен любой идеологической тематики. Речь идет скорее о возможности заведения диалога с представителем принципиально иной формы жизни и даже о присутствии таковой уже на нашей планете. Необычная, серьезная тематика вкупе с чисто западной стилистикой одного из самых известных психоделических мультфильмов СССР позволяет надеяться на полное освобождение Тарасова от идеологических скреп – что, как мы увидим дальше, и происходит.

Впрочем, не сразу. В следующем же мультфильме, «Тире» 1979 года Тарасов вдруг начинает обличать загнивающий запад «колкой» (на самом деле достаточно топорной) социалистической сатирой, эксплуатирующей образ вечного буржуя, и чуть ли не призывает пролетариев всех стран, в том числе и США, наконец, соединиться.

Странно, но чередование продолжается и дальше: следующей Тарасов создает невероятную, чуждую любой идеологии, одну из лучших своих работ, истинное произведение психоделического искусства – «Возвращение» 1980 года. Посвящена она, ни много ни мало, проблеме Пробуждения ото сна, причем от которого нельзя проснуться: сон тот неотличим от яви, и осознать в нем, что наяву назревает серьезная опасность – практически невозможно.

Мультфильм, казалось бы, совершенно конкретен – но образный ряд, стилистика и музыкальное оформление наводят на очень необычные кисловатые мысли.

Не хочет ли Тарасов спросить: зачем, ради чего, ради каких сокровищ можно сознательно обречь себя на бесконечные сны о пробуждении, в которых явь – лишь новый виток дремы, за что на это можно пойти? И тут же дать ответ: конечно же, за суровые советско-гигерианско-эшеровские космические технологии, за эфемерные сновиденные приветы Сальвадору Дали, за ало-оранжевые образы Великих в Центре Управления, за рассвет Черного Солнца, превращающийся в «Подсолнухи», наконец, за дедушку из деревни, камлающего над детскими вещами единственно ради твоего Пробуждения.

И чем глубже уходит тарасовский трип, тем страннее видеть в нем четкие, плоские и топорные идеологические мотивы – которыми богат уже следующий его мультфильм, «Контракт». Опять образ буржуя (на этот раз – жилистого хитреца-капиталиста, обманщика и манипулятора), обманутые пролетарии – человек и робот, которых свели воедино случай и – ох! классовая борьба.

Дань ли это уже почти помершей советской эпохе, в 1985-то году, когда до отмены любой цензуры остались считанные годы? Или искренняя вера в советский миф? С какой искренностью прописана трогательная наивность «пробуждающегося робота-пролетария», насколько логично и «по учебнику» возникает братство трудящихся, правда, уже далеко не летящих бить последнего буржуя на «Маяковском», а еле-еле не замерзающих на отдаленной планете…

Разрешить это затруднение может эпохальный мультфильм, Opus Mag­num Тарасова «Перевал». Настоящее Явление в мире советской мультипликации, мультфильм построен на необычных графических работах Анатолия Фоменко, изначально для фильма не предназначенных, а изображающих математические абстракции – непрерывность, бесконечность, гомеоморфизм, гомотопию… В этих ледяных пустынях разума и странствуют герои «Перевала», изображенные классически психоделично – и не дотягивающие в психоделичности до творений Фоменко.

Однако этого и не нужно. Герои не стремятся окунуться в галлюциногенные глубины – они ищут пробуждения от объективного психоделического кошмара, в котором оказались, ищут возвращения в уже мифический для них дом, и весь сюжет – об их возвращении туда, где они никогда не были. И эта история, такая простая, такая расхожая, такая актуальная для ищущих собственный «мифический дом» искателей-психонавтов, характеризует и творческий поиск Тарасова. Он и сам его искал – и, как и многие из нас, нашел и в радужно-веселых, и в мрачно-фантасмагорических пределах обретшего свои богатства сознания.

В середине-второй половине 80‑х годов, с окончательной дегенерацией и отпадением советской цензуры и будто предчувствуя ветер свободы 90‑х, на небосклоне отечественной мультипликации зажглось несколько новых звезд, художников-самородков, чьи имена, скорее всего, известны всем читающим.

V
Король армянской анимации Роберт Саакянц

«Я агрессивен в том, в чём уверен. Я агрессивно не верю в «неотмирасевойность» художника. Таких я просто не уважаю».

 

Саакянц – уникальное национальное явление, создатель собственного психоделического стиля, проявившегося наиболее полно в 80‑х годах.
По большей части это стиль изображения магического и потустороннего – волшебных чудовищ, злых колдунов, нечисти, искушающих или проверяющих героя, хотя в самом первом его мультфильме такой стилистики, «Кто расскажет небылицу?» это также и стиль повседневности. Уже в «Ух ты, говорящая рыба!» психоделия в большей степени соответствует чудовищу Ээху и его словесному поединку с героем сказки, а «В синем море, в белой пене…» психоделия соответствует подводному царству, искушающему своего возможного принца.

Это уже не психоделия «Желтой подводной лодки», это самостоятельное явление. Морфящиеся друг в друга объекты, избыточные детали, указывающие на функции предметов, что превращает их в абсолютно не реалистичные, но странным образом утилитарные, игра с пространством и пространственными иллюзиями – все это делает стиль Саакянца уникальным.

И на фоне мультиков-сказок, в которых этот стиль был доведен до совершенства, выделяется наиболее интересная анимация Саакянца 1988 года — «Ветер». Дело в том, что Саакянц до самой смерти был весьма социально и политически активен, большинство его поздних мультфильмов так или иначе соотносятся с социальной или политической ситуацией в Армении, если не полностью посвящены политической сатире. И только в «Ветре» у Саакянца получается соединить силу доступной ему фантасмагории и политическую злободневность, чтобы отразить изнанку всего расползающегося по швам советского союза. Эту картинку хочется назвать «экзистенциально достоверной».

Мультфильм этот – про ветер Хаоса, постоянный поток энтропии и мутаций, превращающий сначала размеренный быт, а затем и весь строй действительности в бурлящий психоделический суп, закономерный финал которого – вселенская Пустота прямо за окном.
Процесс перемен, изображенный при этом Саакянцем, стартует с советских реалий: сначала «странно» то, что вахтер на режимном военном объекте позволяет себе слушать иностранную музыку на рабочем месте, затем – что подчеркнуто приличные мужчины оказываются сзади женщинами, что вахта в мгновение ока порастает травой, что двери больше не ведут туда, куда вели, что вид за окном отменяется, что люди рассыпаются в пепел… И вскоре ветер развеивает все без остатка.

Последний кадр мультфильма – черный вид из окна, за которым не стало неба, в которое выпрыгнул главный герой. Этот вид – картина будущего, своего рода сбывшееся пророчество, что делает творчество Саакянца истинно реалистическим, несмотря на самостийную психоделию самой чистой воды.

VI
Мистерии Александра Федулова

Про деятельность Александра Федулова мы уже рассказывали в предыдущей статье, которая посвящена его гениальной экранизации «Потца» Введенского (http://old.katab.asia/2015/10/28/potec-star/). Как и Саакянц, он создал под свои нужды уникальный психоделический стиль, несравненно более мрачный и серьезный – по крайней мере, он отлично подходит под историю-Звезду Бессмыслицы про «пот, выступающий на лбу мертвеца».

«Потец» – последняя и лучшая работа Федулова; к тексту по ссылке на ее счет добавить нечего. Но перед ней была еще не менее достойная «Бочка».

Предваренный цитатой Аполлония Тианского «Боги, дайте мне владеть немногим – и ни в чем не испытывать потребности», мультфильм происходит в то ли неевклидовой, то ли просто бытовушно-лавкрафтианской местности (со сменой точки обзора открываются новые плоскости, появляются новые объекты, формы складываются или развертываются). Повествует он о схимнике от странной науки, решившем, во что бы то ни стало, вырваться из осточертевшего мира путем отшельничества – и преуспевшем в этом. Но перед этим кто только не пытается вмешаться в его деятельность – от мимохожего крестьянина до банды гопников и даже до Большого Начальника – все пытались «спасти» его, «наставить», «осчастливить» – но схимник оказался крепче.

Оба этих мультфильма относятся уже к самой границе эпох: это 1991 и 1990 годы. Сам советский мир уже трещит по швам, цензура мертва – и творения Федулова подтверждают, что уже совсем запредельные послания свободно приходят в мультипликацию, доступную для детей и актуальную для взрослых, а «советская психоделия» к этому моменту уже полностью переварила западный опыт и пошла своим путем.

Именно Федулова можно назвать жертвой переходного периода от сражения удушающей кеномы с талантами и искрами к поединку новому и чуждому. Он был режиссером авторского мультипликационного кино, создавать которое в 90‑е ему оказалось невозможно. Отечественная авторская анимация, расцветшая под «патронатом» государства, умерла. Умер в возрасте 49 лет и режиссер Александр Федулов, потеряв смысл жизни и творчества.

 

VII
Первая негосударственная

Несколько невероятных шедевров, которые невозможно сбросить со счетов, были созданы в рамках первой негосударственной студии в бывшем СССР, «Большой анимационной студии Пилот».
Из них две мультработы из самого конца 80‑х, «Его жена курица» и «Андрей Свислоцкий» Игоря Ковалева, режиссера, сценариста и художника, одного из организаторов студии, заслуживают отдельного внимания.

«Его жена курица» – сюрреалистический, очень тяжелый для восприятия, буквально скрежещущий по мозгу мультфильм, драматическая клоунада в пространстве абсурда. Сначала можно решить, что в атмосфере смутного и тяжкого сна разворачивается повествование о вполне человеческой трагедии – но после пары-тройки просмотров становится ясно, что нам только кажется, что мы поняли, что происходило в этом неуютном расписном мирке, в действительности же его вселенная – суть беснующаяся пустота выдуманных зрителем связных смыслов.

В похожей манере нарисован мультфильм «Андрей Свислоцкий»; бытового сюрреализма с полетами и людьми-курами в нем меньше, однако достаточно и неоднозначных сцен, и странных персонажей, и, что самое главное, сохранена мучительно бессмысленная фабула, на этот раз с крадеными яйцами, кормлением свиньи и гомосексуальным подтекстом.

Но самое мощное впечатление среди всех творений студии оказывает, конечно, «Гипнэротомахия» 1992 года. Слова тут, сказать честно, кажутся излишними, этот мультфильм представляет собой чистый опыт.

Если и есть что-то, что не в букве, а в духе сообщает суть нашего общего сомнамбулического путешествия в абсурдном саду жилых камней под алым небом, то в данном небольшом мультике оно кратко являет себя. Если была у нас своя «Желтая подводная лодка», то должна же быть и Mal­ice in the won­der­land – только с таким подтекстом, чтобы все человечество в него бессознательно увлекалось в страшных и пустых видениях любовного борения.

Сразу предупредим: трип достаточно бэдовый.

(Гипнэротомахия, Hyp­nero­tomachia – любовное борение во сне; впрочем, мы сомневаемся, что короткометражка имеет большее отношение к Hyp­nero­tomachia Poliphili, чем аллюзия на название и некоторые сюжетные особенности, например, процессии, этого любовно-аллегорического романа).

VIII
Веселые фантасмагории Ивана Максимова

«Когда я стал мультипликатором, вывел для себя принцип: красиво и смешно. Потом понял: чем больше красоты, тем менее смешно. А красиво и смешно – это векторы, которые в разные стороны смотрят. То есть, чтобы добавить смешного, нужно сделать как можно более примитивное изображение».

 

Совершенно невозможно говорить о советской и пост-советской мультипликационной психоделии, не упомянув Ивана Максимова, который работает в собственном уникальном стиле до сих пор. Фактически, он в одиночку буквально сделал эпоху в отечественной мультипликации, начиная еще с «Фрустрации» 1989-го года: забавном и необычном повествовании о, с одной стороны, совершенно абстрактных, с другой стороны очень непосредственных и естественных тварюшках, которые наполнят его творчество.

Максимов считает, что примерно десятая часть человечества способна воспринять его мультфильмы, на них-то, людей «особого генетического склада», он и ориентируется; настоящие люди – это дети, а «взрослые» – лишь перезрелая их форма, да и вообще «голову» Максимов что в жизни, что в искусстве «старается как можно меньше использовать». Изначально он попытался сделать формулой своего творчества «красиво и смешно» – но понял, что это разнонаправленные векторы и выбрал «как можно более примитивное изображение, чтобы добавить смешного».

В результате, однако же, красота в его мультиках присутствует – но не чарующая красота классического искусства, а красота детского сна, непосредственного абсурда и свободной жизнерадостности в сумбурном и странном мире.

 

IX
Кенома постфактум: ретроспектива Сергея Айнутдинова

Хотя к девяностым годам от советского запустения, как мы уже отметили, ничего не осталось, а ветер свободы взрастил одного за другим нескольких отменных мастеров, видимо, кеномические времена все-таки было необходимо как-то отрефлексировать, создать о них, по крайней мере, верный миф.

И этот замысел нашел себе исполнителя. В 90‑м, 92‑м и 95‑м году были созданы мультфильмы «Аутизм», «Аменция» и «Айнудизм» соответственно, объединенные в трилогию «Абман Зрения». По словам их автора Сергея Айнутдинова, эта трилогия аллегорически представляет три десятилетия жизни этой страны, а именно 60‑е, 70‑е и 80‑е годы советской жизни.

Кстати, изначально Айнутдинов и не думал заниматься режиссурой или мультипликацией профессионально, пока его «хобби» не превратилось в выдающийся профессионализм и международное признание.
Первая часть, как ни странно, достаточно безобидна: «Аутизм» это «всего лишь» блуждание рассеянного ребенка по изнанке реальности с сопутствующим общением с местными – плоскими злыми духами, которые, в конце концов, выбираются из своего узилища. Зато уже вторая, «Аменция» – прогрессирующая горячечная галлюцинация, в которой сам Ангел Смерти в священном трепете перед чудом Жизни пытается спасти хоть кого-то – но сам может лишь кричать от ужаса в скатывающемся в ад горячечном сне про мир грязный и безумный.

Завершающая же часть, «Айнудизм» (это аменция с аутизмом в квадрате, поясняют титры) – и вовсе невыносимая черная трагикомедия про будни психбольницы, на стенах которой с ревом проступают силуэты заключенных, на руках главврача которой вечно пляшут черные пятна, где пытаются расчесывать мозги, а вместо этого их едят.

Неунывающие врачи и санитары, несмотря на абсолютную власть над больными, уже не способны предостеречь самых буйных от самоповешения за шею вверх ногами, дневной прогулки по кругу по потолку, неконтролируемого роста ступней…

Конечно же, вся эта «психиатрия» – всего лишь операция пустоголовых над мозгом безнадежного безумца: возможно, живи валентин Гностик в наше время, Кенома предстала бы и перед ним огромным сошедшим с ума психдиспансером…

Заключение

Наверное, читателю покажется нелогичным то, что статья началась с описания запустения и темноты в греческом гностицизме и советском государстве, а закончилась ярким творчеством психоделических гениев. Однако мысль в таком переходе совершенно проста: без ставшего повсеместным страха, без необходимости преодолеть неведение, разжать руку, зажимающую глаза и рот, этих гениев просто не возникло бы.

И подтверждается эта мысль вот чем: несмотря на зажегшиеся на небосклоне мультипликации звезды – художников, вещающих на уровне Звезды Бессмыслицы, Ветра Хаоса Времени, создающих собственные мульт-вселенные, нового эона в мультипликации нас не ожидало. До 95-го года были созданы практически все шедевральные психоделические мультипликационные работы. Кто-то из этих художников, конечно, продолжает и до сих пор (например, Максимов), но у большинства возникли трудности: кто-то мигрировал и оказался в стране, где творческие замыслы приходится принести в жертву финансовому успеху, кто-то не смог приспособиться в новом мире, где уже не было бюрократического врага-запустения… А кто-то просто быстро скончался.

После смерти дракона герои, рожденные эпохой борьбы с ним, какое-то время еще творили (и создали, как мы видим, самые запоминающиеся шедевры) – но без тьмы не стало и света: достойной замены им не пришло.

Скачать все упоминаемые в статье мультфильмы

За торрент выражаем большую благодарность Tomas’у!