«Scientia. Existentia. Transcendentia»: интервью с главой Ordo Basileus

Sci­en­tia. Exis­ten­tia. Tran­scen­den­tia

Интервью с Е.R. – руководителем Ordo Basileus

 

Расскажите пожалуйста, вот к вам приходят люди, работают с вами, что-то у них получается. Вы видите как они меняются? На что это похоже больше всего?

Обычно люди не являются tab­u­la rasa – за многими тянется шлейф внутренних и внешних факторов, создающих общую обремененность жизненными обстоятельствами. Вести полноценную инициатическую работу в таких условиях сложно – она всегда рискует принять компенсаторный характер и усугубить ситуацию.

На первой стадии происходит исправление физики и психики. Это достаточно длительная и деликатная работа, предполагающая вскрытие слабых сторон, решение и отреагирование проблем, которые способны пагубно влиять на инициатический процесс. Те, кто справляются, становятся более устойчивыми, выносливыми, открытыми, гибкими и способными изменяться.

На второй стадии происходит переход от физики к метафизике. Люди обнаруживают себя в расширенном и углубленном виде, у них открываются глаза на вещи и разрушаются иллюзии. Часто они переживают спектр предельных состояний, которые наполняют их содержанием и смыслом. В процессе самосознания у каждого появляется собственная душа.

На третьей стадии происходит становление подлинного субъекта. Сначала наступает понимание бессилия человека в безграничном пространстве мира, в котором он предоставлен самому себе. Следом накатывает чистый ужас существования, который заставляет сжиматься, собираться с силами, сопротивляться, брать инициативу на себя и действовать. Если этот порог преодолевается, возникает ясность, основательность, понимание собственных целей и возможностей, способность экзистировать в своей уникальной манере и энтузиазм.

В результате работы темное и инертное нутро человека превращается в плазму, способную мерцать, сиять и вспыхивать в хаосе.

Вы определяете свою систему взглядов как «новая метафизика» – расскажите о ней подробнее?

Новая метафизика – это оперативная философия, ориентированная на предельную реализацию человека и удовлетворительное объяснение этого процесса в актуальной форме. В самом общем виде ее сущность выражается в трех принципах: Sci­en­tia, Exis­ten­tia, Tran­scen­den­tia.

В старой метафизической традиции ключевой проблемой было объяснение фундаментальной природы реальности, которая рассматривалась как нечто объективно существующее или заданное авторитетом. В настоящем времени становится все более ясно, что метафизика неотделима от восприятия человека, ее объективизм – под большим вопросом, а традиционные представления в данной области – лишь частные конструкты, ограниченные культурно-историческими рамками.

Поскольку понимание природы реальности всецело зависит от человека, ему необходим соответствующий фундаментальный опыт. Это дает основание рассматривать метафизику как сферу, погружение в которую требует последовательной инициации. В таком контексте новая метафизика приобретает выраженный оперативно-практический, экзистенциальный и трансцендентальный характер – она возрождает философию как практику.

Если на внутреннем плане метафизика сводится к обретению предельного опыта, то на внешнем – ей необходим адекватный язык выражения. Старая метафизика использовала философский язык авторитета и символический язык традиции. В настоящем времени эти языки обнажили свою чрезвычайную уязвимость, поскольку у них отсутствует иммунитет, способный оградить метафизику от влияний наивности, заблуждения, безумия и старения.

Стремясь исправить ситуацию, новая метафизика уходит от языка, диктуемого авторитетами и традициями. Она использует рациональный философский язык, предполагающий открытость для критики, ориентированность на исчерпанное понимание и удовлетворительное объяснение. Рациональность этого языка требует последовательности, основательности, осмысленности, обоснованности и допускает разнообразие логик, что обусловлено самой природой метафизического плана.

В отличие от языка науки, рациональный язык метафизики не зиждется на отношениях субъекта и объекта познания, предмета и объекта исследования – грань между ними в метафизической перспективе не всегда уловима. Язык новой метафизики не стопорится на формальных противоречиях и не уходит в отрицание вследствие недостатка знаний. Его безусловным преимуществом является возможность учитывать все научное знание в той мере, в какой это может быть полезно для достижения синтеза более высокого порядка.

Несмотря на такое обстоятельство, новая метафизика выходит за рамки науки даже в методологическом плане. В науке принято выдвигать гипотезы и подвергать их верификации. Для метафизики гипотеза не работает как предположение – сам факт ее выдвижения, как и сомнение в нем, способны выступать исходными сценариями для последующей развертки. Такая специфика свидетельствует о том, что метафизика требует своей собственной методологии, а вовсе не научного метода, как это допускалось ранее.

Выражение предельного инициатического опыта на рациональном философском языке подразумевает наличие компетенций и стремление к их приращению. Все необоснованное и не выдерживающее критики рассматривается как проблема, требующая исследования и решения. В таком аспекте новая метафизика становится реформистским образом мысли, который ведет к очищению от несостоятельности и к построению основательной и удовлетворительной картины мира.

В вашем Манифесте сказано, что «Ordo Basileus – проводник Новой Метафизики» – в чем заключается его работа?

Ordo Basileus имеет трехчастную структуру, которая обеспечивает деятельность теоретического, инициатического и трансцендентального порядка:

— Ассоциация объединяет людей, которым близка наша философия, но они предпочитают что-то делать в своем собственном режиме и не нести серьезных обязательств перед организацией. Мы обеспечиваем им информационное и консультационное сопровождение, предполагающее выработку индивидуальных рекомендаций касательно достижения, а также предлагаем Программы и Курсы, которые способны расширить и углубить их понимание. Даже пассивная включенность в структуру пробуждает у людей состояние сопричастности и запускает неосознанные механизмы адаптации, благодаря которым у них постепенно складывается инициатическая направленность и открывается понимание метафизики;

— Коллегия предназначена для тех, кто ориентирован на интенсивную реализацию с прохождением испытаний в соответствии с системой инициации Ordo Basileus. Участие на этом уровне подразумевает активную включенность в деятельность организации и личную ответственность за результаты. Инициатические испытания предполагают работу, связанную с постижением разнообразия интеллектуального знания мира, с предельным насыщением жизни переживаниями и с выходом за пределы необходимости и обусловленности. Мы обеспечиваем организацию и проведение инициатических процедур, с помощью которых в человеке санкционируются внутренние изменения. Они призваны разворачиваться в перспективе и вести к обретению соответствующих знаний и способностей. Процесс реализации нами наблюдается и контролируется с целью недопущения развития всевозможных девиаций;

— Совет предназначен для тех, кто подготовлен к трансцендентальным практикам высокого уровня. Эта работа связана с предельными для человека как вида состояниями, силами и формами – она открывает новые модусы бытия и создает предпосылки для общей иллюминации. В ее основе лежат два фундаментальных метода нашей организации – метод глубоких трансов и трансгрессивный гипноз. Их сущность заключается в том, что человек сразу достигает предельной согласованности, единства и понимания своей натуры на всех воспринимаемых им уровнях, а затем всем нутром устремляется к поиску пределов возможностей своего восприятия и осознания посредством трансов. Это достаточно деликатные методы, но они очень эффективны, поскольку цель кристаллизируется на основе понимания собственных пределов, проистекающих из возможностей как сознательного, так и бессознательного порядка. Мы даем весь необходимый инструктаж и осуществляем специальную подготовку – для чистой работы данных методов требуется снятие индивидуального фона и специфическая внутренняя адаптация.

Конечно, это не исчерпывающая картина деятельности, но в самых общих чертах этого, я надеюсь, достаточно.

Каким психогигиеническим базисом и личностными качествами, на ваш взгляд, должен обладать человек, чтобы хотя бы начать практику выхода за пределы – как в случае с вашей системой, так и вообще, какие основополагающие моменты?

Мы различаем три формы трансценденции: эмергенция – отражает качественное преображение на новом уровне, присущее естественному порядку вещей; инициация – это санкционированные извне меры, имеющие целью ускорить и направить естественный порядок в определенное русло; трансгрессия характеризует порядок любого рода, исходящий из намерения субъекта.

Эмергенция обусловлена природой, инициация – культурой, трансгрессия – сознательной решимостью. Все эти формы различны с точки зрения исходных условий, возможностей и последствий. В связи с этим трансценденция развертывается от заурядного до исключительного явления.

Для эмергенции необходимы благоприятные условия существования и общая направленность – все остальное до определенного момента делает природа и время. Для инициации должна быть внутренняя расположенность, психическая устойчивость и активность. Для трансгрессии высокого уровня важно снятие ограничений и примесей, накладываемых индивидуальностью.

Наша система достаточно гибкая, чтобы работать со всеми тремя формами. Мы лишь не рекомендуем заниматься подобными практиками людям с психическими заболеваниями и с серьезными социальными проблемами.

Сделать шаг за пределы не так уж сложно, но ценность он приобретает только при определенном стечении обстоятельств – важны предпосылки, уникальность момента, масштаб и драматизм ситуации, характер личности, специфика действия, результаты и их влияние. В своем наиболее возвышенном значении трансценденция – это необратимый, досконально выверенный и стремительный шаг над пропастью обреченности в неизвестность с целью обрести нечто несоразмерно большее.

Каковы в современном мире признаки очевидной неадекватности систем и организаций, какие-то наглядные уже паттерны, опытным взглядом распознаваемые, какие-то контрпродуктивные тенденции, неочевидные для неофитов?

В этом вопросе просматривается несколько разрезов, связанных с ситуацией времени, с качеством структуры и с натурой человека.

Ситуация времени

Многое из того, что казалось адекватным прежде, стремительно вырождается. В текущих условиях разрушается символический язык, основанный на мифе – он значительно проигрывает рациональному языку, который основан на фактах, мышлении и открыт для критики. Все, что зиждется на мифе, больше не воспринимается элитами как нечто реальное, основательное и серьезное. Миф все еще используется как способ манипуляции и заклинания массовой психики, но вуалировать равнодушие к нему физики в условиях открытого светского общества становится все сложнее.

Вместе с мифом претерпевает распад схема транслируемой авторитетом традиции, провозглашающей единственно достоверную и правильную картину мира. Она сегодня работает лишь в условиях культурного гетто, в котором воспроизводятся обычаи и контролируются каналы информации, суггестивно прививающие общности определенные типы реакций.

Если обрушить этот гипноз и выйти за пределы, то сразу же обнаруживается множественность картин мира, которую нельзя синтезировать из-за несоответствий. Это ведет к пониманию ограниченности и относительности какой-либо частной картины мира, которая способна содержать изъяны и не обладает каким-либо абсолютным статусом.

При сравнительном изучении возникает понимание того, что одни и те же феномены можно оценивать множеством разных способов и нет никакой необходимости придерживаться частных и односторонних систем оценок и интерпретаций. Безусловным плюсом данной ситуации является возможность увидеть через брешь несоответствия чистую реальность. Если это получается, искреннее принятие любой ограниченной картины мира становится неадекватным.

Проблемы структуры

Достаточно на абстрактном уровне выделить и убедительно обосновать формальные признаки неадекватности структуры, как сразу же все те, для кого они несут угрозу, начинают искать способы адаптации и имитировать адекватность. Исправлять хорошо защищенные и глубоко спрятанные проблемы невероятно сложно, поэтому едва ли стоит способствовать их сокрытию. Скорее следует полагаться на собственный ум и рассматривать конкретные факты – можно лишь очертить то, на что лучше обратить внимание.

Во-первых, всегда важно понимать цель проекта – она должна предполагать активность, вести к реальному результату и иметь личный смысл. Если цель скрывается, подменяется, оказывается недостижимой или настолько расплывчатой, что результат продвижения к ней невозможно определить, то это должно настораживать.

Во-вторых, необходимо проанализировать методы достижения цели. Если они расходятся с целью, имеют основанный на вере принцип работы, действенны на уровне статистической вероятности или при исключительном стечении обстоятельств, требуют существенной траты времени и усилий для понимания их эффективности, то это очень подозрительно.

В‑третьих, следует смотреть на форму, которая должна быть актуальной, развивающейся, основательной, гармоничной и гибкой. Если форма относится к прошлому, имеет природу мифа, подразумевает изоляционизм, дихотомическое восприятие, некритичное отношение и идеализации, то это основания для сомнений.

В‑четвертых, нужно оценивать кадры. Если они слишком разнородны, дезорганизованы, неблагополучны в физическом, психическом или социальном плане, заняты удовлетворением нецелевых запросов, то стоит задуматься.

В‑пятых, необходимо анализировать деятельность – ее осуществление должно увеличивать ресурсы и последовательно вести к цели. Если с течением времени качественных изменений не наблюдается или они происходят, но энергии уходит намного больше, чем возвращается обратно, то это тревожные тенденции.

Натура человека

Следует учитывать, что неадекватность может быть востребована по различным причинам. Люди ей интересуются, чтобы лучше ощущать свою нормальность, понимать нетривиальные возможности адаптации и учиться на ошибках других. Кроме того, натура человека – особенно в стадии взросления – жаждет красочности и сильных аффектов. Их сложно вызвать, когда картина мира адекватна реальности, но если в ней есть искажения – она сразу же выглядит привлекательной, поскольку служит основой для работы с инстинктами.

Многие системы используют искажения, потому что они востребованы. Человеку, который не избавился от ведомости инстинктами, может быть вообще не нужна адекватная система – она не дает ему возможностей перебеситься, что очень важно, поскольку без этого нельзя смотреть на мир чисто.

Общая схема с искажениями строится на завязывании в узлы представлений и инстинктивных реакций. Заброшенность, чуждость, инаковость и тоска по иному пробуждают инстинкт бегства; исключительность, элитарность, пафос, причастность к чему-то великому и особая миссия вызывают инстинкты отвращения и самоутверждения; боги, авторитеты и высшие иерархии – самоуничижение; ненависть и враги воспроизводят инстинкты агрессии и соперничества; братство и общая идентичность вызывают стадный инстинкт и заботу; древние учения, чудеса и самые необъяснимые верования пробуждают любознательность и, частично, пищевой инстинкт.

На практике не всегда очевидна грань, где заканчивается работа с естественной потребностью отреагировать инстинктивную натуру и начинается неадекватность системы. Главная опасность состоит в том, что адаптация систем под инстинктивные реакции способна вызывать проблемы рационального уровня, связанные с усвоением человеком искаженной картины мира.

Выглядит это очень печально – искусственно привитые к представлениям аффекты программируют рациональную деятельность человека, который не способен улавливать реальное положение дел. Он начинает одно преувеличивать, другое преуменьшать, что-то оценивать исключительно позитивно и некритично, что-то – негативно и критично. Могут исчезнуть способности к переоценке действительности и к принятию чего-то нового. Иногда эти перекосы восприятия и мышления настолько вуалируются рациональной аргументацией, что выявить проблему невозможно.

Искаженная картина мира, конечно же, субъективно выглядит адекватной и правильной, поскольку она соответствует аффектам. Это ловушка, в которой человек сам не в состоянии увидеть, осознать и признать свои рациональные проблемы, а попытки повлиять на него извне часто обречены, поскольку этому сопротивляются его инстинкты, стоящие за личными убеждениями.

Идиот, вооруженный логическим мышлением, вполне может быть успешным в социальном плане, однако к обладанию знанием это не имеет никакого отношения. Описанная патология очень распространена – порой она вообще не считается проблемой, поскольку не мешает людям жить и заниматься многими видами деятельности. В метафизическом плане это серьезная проблема, которая ведет к дезориентации, повышенной возбудимости, развитию психических и умственных заболеваний.

В свете всего изложенного неадекватность принимает вид достаточно многогранного феномена, простирающегося от психической потребности до патологии с различной степенью тяжести. Необходимо рассматривать конкретные случаи во всей их сложности и учитывать предельную совокупность обстоятельств, чтобы делать заключения касательно ее характера.

Предположим, что человек осознал, чего он хочет добиться (или, разумеется, ему только так кажется, и эта цель только ближайший верстовой столб). Опираясь на что ему выбирать для себя практики, чтобы быстро добиться результата при условии честной упорной работы и безжалостности к себе?

Цель без метода ее достижения несостоятельна – необходимо искать оптимальный метод. В процессе этого поиска становится понятно, правильно ли поставлена цель и каким образом она может достигаться.

На метафизическом уровне цель – это не желание, а ставка – она должна соответствовать высшей точке раскрытия личного потенциала на некотором этапе. Если ее переоценить, то это чревато тщетой и безумием, если недооценить – человек чего-то достигает, однако урезает свои возможности и не раскрывается целиком. При всей значимости случайности, цель не должна основываться на факторах, которые от субъекта действия напрямую не зависят.

Если человек адекватен и ради достижения цели готов пожертвовать своей жизнью, то существует высокая вероятность того, что цель выбрана правильно. Стоит лишь подготовиться к тому, что даже самая благородная цель имеет теневую сторону и может приводить к необратимым последствиям. К сожалению, честность, упорство и безжалостность к себе здесь не всегда что-то решают.

Определить реальную цель и метод в инициатическом ключе бывает очень непросто, поскольку для этого необходимо отделять реально реализуемые в будущем возможности от иллюзий, заблуждений и фантазий. Для проведения подобной грани у людей часто не достает опыта и знаний. Это тонкое искусство, для которого необходимо предельное напряжение ума, внутреннее чутье и практика, которые позволяют воспринимать реальность чисто, верно оценивать обстоятельства и артикулировать в условиях неопределенности.

Чтобы понять цель и метод, необходимо опираться исключительно на себя и нести всю полноту ответственности за свои действия. Если хочется быстро, то следует делать шаги, вызывающие пограничные состояния, характерные для достижения подлинной экзистенции – она многое проясняет.

Схожие результаты, но в более длительной перспективе, способна дать практика метафизического вопрошания – самые актуальные вопросы просто ставятся перед собой и забываются. Ответы созревают внутри, прорастают и выходят на осознание. Чем существеннее вопросы, тем дольше они проясняются.

Насколько, на ваш взгляд важен фактор синкретичности в создании собственной практической системы сегодня, какие аспекты “оккультных мировоззрений” явно лишние и стоят того чтобы отмереть сегодня?

Человек, который не знает что делать, очень часто берет все подряд и начинает экспериментировать. Поскольку у него нет ясного представления о рабочей схеме, он пытается выстроить ее на основании доступных ему систем и взглядов. Когда психика начинает ценить разнородные части, она сразу же хочет их объединить в какую-то целостность, однако это связано с необходимостью внутренней организации психического материала, а не с внешним миром.

С точки зрения субъективно важного для начальной стадии развития процесса практики – синкретичность нормальна, однако полезного для других результата она, как правило, не дает. Совмещение разнородных систем слишком часто имеет вульгарный вид, свидетельствует о рудиментарности, недостаточном развитии или дегенерации.

Сам подход, допускающий синкретизм, часто принимает вид связывания элементов распада – он не может вести к синтезу и, следовательно, не имеет будущего. Для осуществления синтеза все исходные данные необходимо доводить до состояния полного распада и выстраивать целостную форму на принципиально новом уровне.

Что касается оккультных мировоззрений, то в качестве источника мудрости они уже практически полностью несостоятельны. Ими больше не интересуются элиты мира, как это было на протяжении весьма длительного промежутка истории. То, что было важно в концептуальном плане, перешло в философию, в естествознание и в науки о человеке; прикладные вещи растворились в психотерапии, в медицине, в консалтинге, в социальном инжиниринге и пр.

То, что осталось, ушло в маргинальные пласты культуры, где оккультизм как неупокоенная душа до сих пор пытается кого-то беспокоить. Пока есть наивные и ограниченные люди, жаждущие могущества и чуда, это отчасти получается, но шансов на оккультный ренессанс нет, потому что низы не могут, а верхи не хотят.

Мне хорошо знакома ситуация в мире – что-то продвинутое и принципиально новое в оккультном плане практически нигде и никем не создается. Массы не интересуются серьезными исследованиями из-за отсутствия необходимого уровня подготовки, а специалисты не имеют достаточной мотивации, общей методологии и направленности, чтобы двигаться куда-то дальше чисто авторских конструктов.

На основательном внутреннем уровне оккультная сфера практически не развивается, что позволяет констатировать смерть оккультизма как проекта. Внутри ядра больше не происходит синтез – там нет энергии, а увеличение числа компиляторов, переводчиков, интерпретаторов и графоманов ничего не значит – это остаточные кольца распада.

Инициация в современном мире, в каком смысле она вообще еще имеет значение?

Теория инициации достаточно разнообразна. В обществах первобытного типа она относится к системе обрядов перехода, сопровождающих естественный жизненный цикл индивида и сопутствующую ему смену социальных статусов. Иногда инициация связывается с участием человека в специализированных союзах (каменщиков, воинов и пр.). Для обществ мистико-религиозного толка инициация уже относится к доктринально определяемой иерархии сакральных статусов (клерикальные иерархии, масонские градусы и пр.) или уровней реализации (суфийские стоянки, алхимические стадии и пр.). Во внутреннем ключе инициацию понимают как индивидуальный опыт пограничного переживания метафизических реальностей, после которого человек воспринимает себя принципиально иным, а мир видится не таким, каким казался прежде.

Если синтезировать форму, то под инициацией следует понимать сценарий, который содержит мотив перехода от смерти к возрождению и ведет индивида к смене экзистенциального статуса. Если рассматривать сущность, то инициация – это вхождение человека в реальность, в которой ему надлежит стать жизнеспособным и достичь мастерства. Он должен преодолеть свое бессилие, иллюзии и жалость к себе – научиться выживать, жить, действовать и притягивать удачу в этом непростом и изменчивом мире.

Несмотря на разнообразие форм, высший смысл любой инициации состоит лишь в том, чтобы человек стал более жизнеспособным и успешным в каком-либо отношении, которое зависит от цели. Разумеется, цели несут свои опасности и издержки – на практике они могут неправильно выбираться, достигаться не всегда и не всеми.

Если брать цель в самом общем ключе, то для отдельного человека она простирается от выживания до предельного расширения и углубления возможностей экзистенции, которые делают жизнь полноценной. На современном этапе развития выживание не требует особых навыков и не является большой проблемой – оно соответствует человеку как пассивному объекту реальности, тогда как достижение полноты экзистенции – это уже статус субъекта. Инициация есть превращение объекта в субъект.

Имеет ли она значение? Для тех, кому достаточно выживания на уровне физики, инициация малозначима. Для тех, кто стремится экзистировать на уровне метафизики, инициация имеет фундаментальное значение. Это, если хотите, два разных антропологических типа – для эволюции имеет значение только последний. На современном этапе дальнейшее преумножение человечества в геометрической прогрессии не имеет смысла, поэтому процесс эволюции вынужден переходить от физики к метафизике. Это означает, что в перспективе отсутствие инициации станет признаком дегенерации.

Насколько силен человеческий фактор и опыт личного взаимодействия в работе, куда при этом не нужно скатываться?

Это очень сложный и неоднозначный вопрос, который на разных уровнях имеет свою уникальную специфику и последствия.

Если рассматривать опыт взаимодействия в горизонтальной перспективе, то его преимущества и недостатки заключаются в наличии цепной реакции, которая способна как мобилизовать, организовывать и вести к успеху, так и вызывать обратные эффекты, начиная от деморализации и дезорганизации до передачи заблуждений и урезания потенциала личной развертки.

Скатиться к последней ситуации очень легко, а выбраться – сложно. Из-за такой проблемы некоторым людям больше подходит обособленный формат работы, однако он требует должной внутренней мотивации и самодисциплины. Когда этих задатков нет, лучше искать внешние возможности и стимулы для активности.

Если рассматривать опыт взаимодействия в вертикальной перспективе, то его преимущества и недостатки заключаются в фактической несоразмерности позиций верха и низа, которые при взаимодействии могут как конструктивно, так и деструктивно влиять друг на друга.

При хорошей конфигурации верх в метафизическом смысле значительно шире и глубже низа, перед которым открываются определенные возможности и, конечно же, риски. На низ эта ситуация самопроизвольно накладывает определенный отпечаток, который простирается от рабского клейма до знаков особого расположения, протекции и могущества.

Бывает так, что не совсем полноценный верх значительно ограничивает потенциал низа – в такой ситуации необходимо выходить за пределы ущербной конфигурации, добиваясь успеха самостоятельно или под альтернативным началом. Если достичь чего-то большего и лучшего в итоге не удается, то дело может быть совсем не в коварных происках верха.

Иногда низ по причине своей собственной ограниченности, лени, зависти и переоценки начинает подозревать и обвинять верх в собственных изъянах. Поскольку верх метафизически шире и глубже, то взаимодействие с ним у низа вызывает априорное параноидальное подозрение – психика пристрастно устремляется искать обоснования, что ведет к распаду связи. После такого скатывания низ обретает свободу, от которой ничего не получает, а предоставляемые верхом возможности утрачиваются.

Особая проблема личного взаимодействия состоит в том, что для низа верх должен казаться далеко и высоко – это стимул, вызывающий желание работать и достигать. Как только взаимодействие сближается и переходит в регулярный личный формат, низ вместо сосредоточения на предмете взаимодействия часто начинает увлекаться сравнением себя с верхом по всем возможным параметрам.

Если вдруг у низа находится какое-то преимущество в каком-либо отношении, то вместо инстинкта самоуничижения у него срабатывает инстинкт соперничества – ему кажется, что он в чем-то лучше, идеализация верха становится затруднительной, пропадают стимулы работать и подчиняться. Схожий эффект возникает, если низ желает от верха дружбы – это означает, что подчиняться и выполнять дискомфортную работу в перспективе он не планирует.

Подобные психические иллюзии очень распространены среди инстинктивно ведомых людей. Помимо инициатической работы, их надо регулярно воспитывать, дисциплинировать, социализировать – это достаточно неблагодарное и изнурительное занятие, поэтому самый лучший вариант в такой ситуации – это минимум личного взаимодействия и удаленное инструктирование.

Если человек приучается регулярно выполнять инструкции и ощущает ценность от такой работы, его перестает волновать личность инструктора и потенциальные неприятности, связанные с личным влиянием, снимаются. При непосредственном взаимодействии низ от верха самопроизвольно перенимает много лишнего – поведение, манеры, привычки, оценки и мнения – часто он замещает свои личные качества, хотя они могут быть не хуже.

То, что инициатическая работа должна предполагать обязательный и чуть ли не регулярный личный контакт на физическом уровне – это глупости. Если удаленное взаимодействие налажено правильно, оно может быть не менее эффективно – результаты зависят от личной мотивации, а не от характера коммуникации.

Где заканчивается человеческий фактор и вступают в игру неочевидные силы?

Если осознать и прочувствовать натуру человека как сложную систему отражения мира, то уровень неочевидных сил начинается там, где человек выворачивается наизнанку и становится тем, что он отражает.

Можно двигаться вспять – от глубинного осознания своей сущности как репрезентации вида – к виду как к следствию дифференциации жизни, а затем к жизни как к следствию метаморфоз космической пыли, простирающейся по всей вселенной.

Все это не сложно представить на абстрактном уровне, но если перестать абстрагироваться и начать это ощущать всем своим нутром на всех доступных планах – произойдет инициация.

Иногда люди думают, что входят в контакт с силами мира, но они вызывают собственные скрытые резервы, персонифицируют их и вступают с ними в контакт. Иногда к ним действительно приходят силы мира – для них характерно проявляться вне сферы желания и действия человека.

Различать эти потоки очень непросто, поскольку на метафизическом плане нет фактической грани, определяющей границы человека. Они зависят от восприятия и психического диапазона, которые склонны изменяться. В каждом человеке есть модусы, общие как с феноменами органического, так и неорганического порядка. Различение следует проводить тогда, когда есть ожидание обрести нечто ценное.

На что опираться идущему как на лучшее подтверждение своих успехов? Синхронии, знаки, одобрение астральных ветеранов?

Физика всегда подчинена определенным стадиям реализации с характерными чертами и ограничениями, влияющими на метафизику. Через понимание синхроний до определенного уровня можно просчитывать циклы, потенциал развертки, следствия. Это связано с системным подходом и теорией сложных систем. Если же понимать синхронию в психоаналитическом смысле – как навязчивое воспроизведение какого-то сюжета в разных ситуациях – то на нее вообще сомнительно ориентироваться, поскольку данный эффект может указывать на кольца распада.

Что касается языка знаков, то изначально он был верифицируемым, поскольку использовался охотниками, собирателями и земледельцами для вполне конкретных целей, связанных с выживанием. В мире культуры этот язык деградировал до средства манипуляции массами со стороны власти и жречества, что деструктивно сказалось на судьбе многих цивилизаций. В постмодернистской действительности с ее разнообразием логик и бесконечностью интерпретаций язык знаков выродился окончательно и способен дезориентировать намного больше, нежели вести к каким-то определенным положительным результатам.

Внешнее одобрение способно как что-то характеризовать, так и ничего не значить, поскольку иногда действительно оцениваются успехи, а иногда – связи, лояльность, интересы, ожидания и многие другие факторы.

Опираться в движении по пути нужно на собственные силы и возможности. Чтобы идти, необходимы ресурсы – они должны увеличиваться и давать дополнительные стимулы, активность и энтузиазм. Чем больше ресурсов, тем дальше можно зайти – если это не учитывать, то путь становится авантюрой и рискует закончиться плохо.

Куда идти? Можно, конечно, нестись сломя голову в неизвестность, однако более надежно планировать достижение, соизмеряя движение с собственными возможностями и неизбежно нависающей перспективой смерти – именно она дает осознание того, что времени очень мало и нужно торопиться.

В свете смерти возникает два варианта философии будущего, в одном из которых «ничего изменить нельзя», а в другом – «что-то изменить все-таки можно». Последний вариант – а лишь на нем имеет смысл концентрироваться – есть повод для глубочайшего оптимизма, на основании которого следует строить планы и выбирать вектор.

В такой траектории достижение становится процессом поиска и обретения ценностей, наличие которых свидетельствует об успехе. Ценности – это то, что человеком ценится – ими может быть все, что способно вызвать состояние глубокого удовлетворения. Особый статус имеют ценности, которые значимы для других – они принимают вид компетенций и артефактов, из которых складывается имя.

Что является на ваш взгляд главным препятствием в современном мире для желающих пойти по пути?

Современный порядок существования организован так, что человеку постоянно внушается состояние бессилия. Он смотрит новости, в которых от него ничего не зависит. У него есть мнение, которое никому не интересно и ни на что не влияет. Работа редуцирует его индивидуальность до набора функций, которые может выполнить кто-нибудь другой. Человек пребывает в окружении больших проектов, среди которых он оказывается бесконечно малой величиной.

Если он бросает всему этому вызов и пытается что-то сделать сам, он испытывает колоссальное давление среды – в его успех не верят близкие, ему не дают развиваться конкуренты, система душит его обязательствами и правилами. В этом столкновении с миром большинство проигрывает – люди соглашаются с обстоятельствами, превращаются в пессимистов и утрачивают веру в себя.

Под давлением таких условий изыскивать силы и ресурсы для инициатической работы едва ли возможно. Вместо приложения усилий и движения к результатам, человек входит в ступор – он начинает отрицать, что он в принципе что-то способен менять. Необходимо обрушить этот гипноз и начать решительно действовать.

Без доли безбашенности и готовности рисковать ничего, как правило, не выходит. Чтобы получить результат, в его достижение следует вкладывать. Для мотивации необходима соответствующая расстановка приоритетов – Opus Mag­num может быть только на первом месте.

Нельзя игнорировать и внешние обстоятельства. Открывается все больше возможностей, позволяющих учитывать опыт мира, однако вне системы социальных институтов, обеспечивающих обмен информацией и подготовку специалистов, сегодня не может развиваться ни научная, ни инициатическая сфера. Создавать эти институты без активной внешней поддержки нельзя, поэтому мы призываем элиты и массы к ответственности.

Вместо таких институтов способные к инициатическому достижению люди сегодня проваливаются в религиозный обскурантизм, в философские аберрации, в секулярность науки. В современном мире достаточно специалистов, способных вытащить их оттуда и разрешить глобальный кризис мировоззрения, но для этого необходима общая воля, зависящая от каждого из нас.

Иллюстрации к интервью – М.К. Чюрлёнис

Ordo Basileus

Sci­en­tia. Exis­ten­tia. Trascen­den­tia.

http://ordobasileus.org

https://vk.com/ordobasileus

https://www.facebook.com/ordobasileus