Десять лет русского Апокалипсиса (юбилейное интервью с участниками А‑культа)

«…То, как среди этой богемствующей молодежи, фашиствующих мещан, провокаторствующих евреев, поэтетствующих фашистов, либеральничающих сумасшедших, наркоманствующих менеджеров и актуально искусствующих безобразников смотрелся простой и искренний Савва, в экстазе хлеставший себя плетью на фоне своих же флэш-анимаций (более всего к описанию которых подходит слово sick) заслуживает целой главы в каком-нибудь незатейливом нигилистком романе. Если кратко: пускать Савву в такие места ни в коем случае нельзя, потому что там он смотрелся как деревенская девушка, случайно вошедшая в комнату к титулованным развратникам.

Я буквально видел как из тощего, дрожащего от ударов самодельной плетью тела возбужденная толпа сосала взглядами сок страданий, сок зрелищ, как выпивала, выжимала до капли корчащегося святого, по глупости и неразумию своему согласившемуся отдаться на поругание гельмановско-жежешной публике. Никому не нужен был, в сущности, этот святой, эти простые, мякотные еще ребята, пытавшиеся говорить про Апокалипсис и орать «Гой Гайя!» – половина зала жаждала жопу в рамочке, голубое сало и целующихся милиционеров (предельно, космически далеких от Саввы и его концентрированного страдания), вторая половина зала спрашивала друг у друга, какой ваш никнейм в жеже. Между ними, с черными маслянистыми глазами сутенера и обликом педофила-священника, сновал устроитель и организатор Вербицкий. Затем, выдержав полчасика для приличия, все страшно перепились и откуда-то появились рулоны туалетной бумаги, которыми пьяные люди кидали в друг друга, а устроители еще пытались показывать на стене свою унылую жопу в рамочке, а я, как и все, пьяный, потный, мерзкий, в бумаге, стоял и смотрел, и думал, что, должно быть, так себя чувствовал Николай Гумилев, рыская с товарищами по оставленным крестьянами прифронтовым деревням, но находя в погребах лишь прокисшее, давным-давно испортившееся вино. Чувствуя подступающую тошноту, я напялил на себя рогатую маску, сделанную из противогаза, и с обреченным воем кинулся головой вперед на первого попавшегося.

Милые мои Озеро, Савва, Двемер и Моптюк, бегите прочь от Гельмана, Винзавода и Вербицкого, бегите что есть сил от этой безмерной, бесталанной, бессмысленной актуальной слизи, которая там буквально сочится по стенам и стекает с потолка за воротник. Я понимаю, что вам это кажется забавным и смешным, возможно, вы даже думаете, что так и должно выглядеть искусство прорыва, дегуманизированное, беспокоящее, зудящее. Увы, то, в чем мы с вами участвовали вчера – это как раз искусство предельно гуманизированное, предельно человечное, опущенное до уровня пьяного жежешного клопа, не способного строить даже простейшие сетки аллюзий.

(с) Так ныл Жирный

Почему “культура апокалипсиса“. То есть как вы познакомились с самой концепцией “А‑культуры“ и что именно вас в ней зацепило?

Pamupe_cc (Раймонд Крумгольд): Всё началось за много лет до появления сообщества, ещё в конце девяностых. Мне было семнадцать лет. Я был замкнут, аутичен, уверен в том, что схожу с ума и очень себя ненавидел. В тот период я критически переоценивал всю свою предыдущую жизнь и подсознательно искал нечто, что полностью меня изменить. Философское самоубийство.

Именно в этом состоянии мне в руки попали два последних выпуска журнала “Элементы“. Это был шок, одно из глубочайших потрясений. Я просто не знал что можно так писать и мыслить. В итоге Дугин убедил меня целиком и полностью в том, что есть система взглядов способная совместить несовместимое. Структура, в рамках которой можно найти место для левой политики, правой эстетики и интереса к оккультизму/традиции. Одной из статей в журнале оказалась “Хаос и Культура Подполья“ Миши Вербицкого. Там было рассказано про всё что нужно – от истории Парсона до дискордианства и конспирологических теорий. Общий восторг от журнала перекинулся и на этот текст, который я выучил тогда почти наизусть, пытаясь запомнить упомянутые там имена и названия.

После этого на много лет я ушёл в радикальный политический активизм. Между Дугиным и Лимоновым я выбрал, в итоге, Лимонова, поскольку прямое действие было важнее чтения книг. Но при этом я с увлечением читал ресурсы Дугина и Вербицкого, считая что политические разногласия не мешают быть в едином культурном потоке. Культуры как стихийного варварства, противостоящего умирающей цивилизации – эту идею я взял тогда из публицистики Блока, ещё не зная, что изначально это идея Шпенглера. В принципе, я считал грядущую политическую революцию, в которую верил и приближал всеми силами, лишь частью грандиозного культурного преображения. Нового Эона. Следование подобной концепции позволяло заниматься практической политикой лево-националистического толка и одновременно внимательно читать Кроули, Хаким Бея и Берроуза. Собирая книги издательства «Колонна» и не замечая в этом никаких противоречий. Революционная культура и культура Апокалипсиса были для меня единым целым – возможно это было связано с тем, что чисто политическая культура обычно отличалась, на мой взгляд, крайней бездарностью, скучностью и банальностью. К тому же вера в то, что в настоящей культуре должны присутствовать хаос и безумие, позволяла мириться с многочисленными закидонами Лимонова, вроде увлечения “Новой Хронологией“ или призывов верить инженеру Ковалевскому с его теорией вселенной, состоящей из разумных и хищных плазмоидов. Появление «Ультракультуры», публиковавшей как “Другую Россию“ так и русский перевод “Культуры Апокалипсиса“, окончательно убеждало в правоте моей концепции. Так я организовывал скучные митинги и увлекался коллекционированием идей городских сумасшедших вроде рижского пророка русской идеи Игоря Тимофеева. Легендарная “четвёртая страница“ газеты Лимонка полностью обеспечивала тогда меня всякой дичью.

Psy­hotrop: Я всегда немного завидовал сектантам и буйно поехавшим, потому что в угаре своей одержимости и безумия они, как мне казалось, выжимали из жизни особый нектар – я же был награжден каким то комплексом наблюдателя, который в любой, даже самой сомнительной компании, превращал меня в аквалангиста в клетке, которую погружают к акулам – ощущение этой перегородки присутствует в моей жизни до сих пор.

Меня всегда тянуло к юродивым и ушедшим в пике помешательства, потому что они обладали каким то неведомым зарядом, который иногда мог ударить сквозь эту странную преграду (как будто вы меняете розетку и случайно касаетесь фазы, конечно не убьет, но встряхнет порядочно.) Многие моменты биографии и знаковые знакомства и события жизни связанны с таким поиском “заряда“.

Так же в то время трубу моего дома активно шатал Мамлеев – и мне очень надеялось, что выйдя однажды за хлебом можно по пути присесть на партию шахмат с плюгавым пенсионером в Парке Горького и оттуда оказаться втянутым в невероятную воронку событий которая утянет в щель между мирами, где будет весело и страшно и не отпустит никогда. Предпалагаю, что весь мой интерес к всему что скрывалось за вывеской “культура апокалиписа“ был жаждой подобных приключений.

Nico­lus: С концепцией культуры апокалипсиса я познакомился уже после того как познакомился с самой культурой апокалипсиса.

Скажу ужасно постыдную вещь, но книгу Парфри, с которой, по идее, нужно начинать знакомится с А‑культурой, я не прочел до сих пор, хотя у меня уже лет 10 где-то лежит пдфка. Это не потому что я ужасно ленивый (хотя и это тоже), а потому что знакомиться с образцами зарубежного пиздеца было излишне на фоне внезапно пришедшего в товарных количествах отечественного пиздеца.

Где-то как раз в 2005–2006 году в моей френдленте “культура апокалипсиса“ уже была намазана толстым слоем. Если кто не помнит, то это время в топе ЖЖ сидели эзотерические гитлеристы, обсуждающие возможности развалить Рашку через астрал, маги хаоса устраивали между собой дуэли с участием зачарованных предметов, а простые люди спрашивали Путина о пробуждении Ктулху. Да, и это еще на фоне не остывшей моды на “гламурный фашизм“, который был придуман Шляхтичем. Естественно, все это привлекало внимание и вызывало интерес – не в последнюю очередь благодаря тому, что было видно, что за постмодернистской клоунадой (которой всегда было достаточно) тут есть что-то ещё, что-то шизофренически-серьёзное. То есть не было сомнений, что вот этот сетевой приколист, поклоняющийся Гомеру Симпсону, вполне может завтра пойти и зарезать кого-нибудь, во славу Гомера Симпсона. А в ожидании ментов, настрочить еще пару постов об этом событии.

“Так и вышло“: скажем, насквозь балаганный гламурфашизм незаметно перетекал во вполне нормальный такой нацизм, со всеми прелестями: одним из лидеров гламурфашизма была художница Заштопик, которая в 2006–7 годах тесно общалась с представителями Национал-социалистического общества, осужденных позже за многочисленные убийства. Даже получила от них какую-то цацку со свастоном, ня.

Как тут было не зацепиться?

Ребе Алекс Йесод: Cейчас люди уже мало помнят межвременье середины нулевых, хотя это было особое время, когда поколение перестройки, оглушенное бесконечным ужасом 90‑х, ненадолго оказалось предоставленным самому себе. Да, это было лишь в рамках русской Сети, каких-то сайтов и страниц в социальных сайтов, а на улицах людей продолжали бить по голове. Но даже этот нежеланный случайный глоток свободы позволил возникнуть особому направлению общественной мысли, трактовавшему явления массовой и не очень культуры через призму схожую с верованиями первых старообрядцев.

Пиздец и ужас клокотавший в наших душах нашел отражение в странных оккультных ритуалах, хармсовской поэзии абсурда, культе Гаечки и мириаде других осколков мозаики из которых складывался мир Апокалипсиса – черный призрак грядущих десятых с их повсеместной травлей любой несистемности и ощущением скорого конца.

Моптюк: Потому что Апокалипсис близко, а теперь уже окончательно наступил.

Александр Володарский: В ЖЖ и познакомился. Среда Живого Журнала (а также lj.rossia.org) вообще стали для меня “могучим источником познания жизни“ (я пришел во всё это когда мне было около 19 лет и я только открывал для себя прекрасный мир радикальной политики и треш-культуры).

Моё понимание “культуры апокалипсиса“ существенно изменялось с тех пор. Поначалу я воспринимал себя исключительно как наблюдателя, не заметив, как сам стал активным участником.

Двемер (Роман Королев): Из всего редакторского коллектива сообщества я был младше всех – мне на тот момент и 17 лет не исполнилось. Всего года на полтора-два раньше я вообще начал интересоваться контркультурой и радикальной политикой. Произошло это во многом благодаря интернет-журналу Проза: сначала я его просто читал, потом добавил в друзья его создателя Анатолия Ульянова и начал с ним общаться. Я чувствовал огромный восторг от авангардного искусства, оно казалось мне абсолютной противоположностью миру обывательских идеалов и ценностей, в котором я до этого жил и который всегда ненавидел. Для меня действительно как будто открылось окно в другой мир, насколько бы избитой ни казалась такая метафора.

Параллельно этому происходил процесс моей политической радикализации: читая всякие книжки по сюрреализму, я узнавал оттуда, что многие, если не большинство из художников, которые мне нравятся, были ультралевыми. Я решил почитать что-нибудь об анархизме для того, чтобы самому во всем разобраться, и мне попалась совершенно потрясающая литература для старшего школьного возраста: «Баррикады в моей жизни» Алексея Цветкова и «Анархизм и другие препятствия для анархии» Боба Блэка. Я уже к тому моменту считал, что свобода является для меня главной ценностью, и эти книги просто помогли мне понять, что человек не может быть в достаточной степени свободен до тех пор, пока существует отчужденный труд, а анархизм – подходящее название для моих взглядов. Сейчас, допустим, я бы формулировал их сложнее, но в главном они остались для меня неизменными: я по-прежнему считаю себя анархистом, не думаю, что меня сможет что-нибудь переубедить в этом отношении, и планирую с теми же взглядами умереть.

Разумеется, тогда же я как абсолютно любой чувак моего возраста и интересов начал читать сначала чудовищно переведенные томики оранжевой серии Альтернатива, а потом книги издательства Ультракультура. Концепция Культуры времен Апокалипсиса, с которой я познакомился благодаря одной из последних, позволяла совместить мой интерес с художественному, политическому и религиозному радикализму. Каннибалы, сектанты, сумасшедшие, наркоманы и конспирологи – это была потрясающая антитеза миру Нормы в сорокинском смысле. Всегда должны оставаться вещи, достаточно дикие или странные для того, чтобы вписаться в картину мира обывателя. Дыры в реальности. Именно с соприкосновениями с ними началось мое формирование как личности, и именно их коллекционированием я и решил заниматься. К тому моменту у меня уже был довольно читаемый блог и в нем под тегом «ебануться» я собирал примерно такие диковинки, которые позже начал выкладывать в сообщество. Ну, получалось, по-моему, очень круто.

Fin­s­ter­geist: Благодаря знакомству с Двемером в первую очередь, наверное. То есть я интересовался разным андеграундом и необычными культурными явлениями еще с подросткового возраста – но об этой концепции узнал именно от него, если мне не изменяет память.

Сообщество в ЖЖ. Как вы его нашли, как включились в команду и насколько оно совпадало с вашим представлением о концепции?

Pamupe_cc (Раймонд Крумгольд): Идея сообщества пришла ко мне в голову в один прекрасный апрельский день 2006 года. Тогда я усиленно думал над метафизическим тупиком, в котором оказался. Вся зима 2005/06 была для временем жесточайшего экзистенциального кризиса, хотя внешне это почти не проявлялось. Слишком много противоречий накопилось в моей позиции. Годами я отыгрывал на публике роль твердолобого фанатика революционной идеи. Первые годы делал это вполне искренне, считая что Истина действительно есть и мне нужно просто переломить свой природный скептицизм мешающий мне стать хорошим орудием для реализации этой Истины в реальном мире.

Повторюсь, в первые годы участия в политике я просто ненавидел себя и искал способ не зря потратить свою жизнь. Однако с каждой новой прочитанной книгой, особенно в случае с Берроузом, у меня всё сильнее укреплялась мысль о том, что никаких истин с большой буквы «И» не существует – и это всё самообман и часть Контроля. В ночных спорах на кухнях под гашиш я доказывал что никакой Истины нет и существует только красота жеста, с которым мы проживаем свою жизнь. После чего снова шёл писать революционные статьи и читать речи на митингах перед искренними идеалистами. Это не могло продолжаться бесконечно. Сломало меня на сборнике Джемаля “Революция Пророков“, изданным всё той же «Ультракультурой». Меня очень зацепила “Ориентация – Север“ и впечатлили лекции, но признать его правоту означало признание в том что Истина – есть. И она в Исламе, который тогда приняли многие мои друзья. В ту зиму на окраинах Риги появлялись графити на латышском призывавшие принять Веру и Пророка. Было очень холодно. Я проводил много часов в электричке, внимательно читая Коран и Генона. Ещё был сборник исламистских текстов собранный Парфри и переведённый всё той же «Ультракультурой». К концу зимы я уже находился в очень своеобразном психологическом состоянии. Я был разрываем противоречиями и одновременно в искушении, что простое принятие на веру нескольких абсурдных предпосылок может помочь. Только я не мог найти в прочитанных священных текстах ничего сверхчеловеческого. Поэтические прозрения, садистские фантазии о посмертных пытках своих врагов, практические инструкции. В них виден автор, но нет Абсолюта.

Я так подробно проясняю предисторию появления идеи сообщества поскольку должен признаться, мысль о проекте пришла ко мне после того, как я сам чуть не превратился в типичного героя наших публикаций – политического радикала принявшего из еретических побуждений одну из мировых религий и соблюдающего посты как упражнения для Воли в духе Телемы. В ту зиму я близко познакомился с силой самообмана и притягательностью иллюзий. Всё это наложилось на услышанную тогда лекцию о смене культурных парадигм. Там прозвучала мысль о том, что постмодернизм умирает после 11 сентября и что на смену ему идёт нечто жуткое. Кризис затрагивает основу западной цивилизации, веру в рациональность вселенной. В тот день я работал и размышлял над тем, что же именно приближается. По всему выходило, что это будет вовсе не возвращение традиционного общества в виде исламистов. Скорее наоборот, это будет более радикальная версия постмодерна. Постмодерн всерьёз. Столь же фрагментальный и децентрализированный, но только состоящий из людей, искренне верящих в собственные иллюзии. Получалось, что Адам Парфри отслеживал на американском материале первые порывы будущей бури. Но в случае с русской культурой этот процесс никто ещё не замечал. Мне стало интересно попробовать. Я не умел составлять книги, но ничто не мешало сделать сообщество в ЖЖ, собрать в нём соответствующие тексты и потом передать их Кормильцеву в «Ультракультуру». Так всё и началось.

Следующие два месяца я искал в ЖЖ людей с соответствующими интересами. Одним из первых нашёл Двемера. Официальный запуск мы решили назначить на шестое июня. В этом не было сатанинской символики, несмотря на 06.06.06. Просто именно в этот день один из сетевых сумасшедших того времени, истинный президент Иван Зайцев обещал изгнать из Кремля засевшего там клона Гитлера.

Naj­nas: Знакомство с концептом “культуры Апокалипсиса“ прозошло непосредственно в одноименном комьюнити Живого Журнала, то есть до вступления я не был знаком ни с переводом книги Парфрея, ни тем более – с её оригиналом. В сообщество я вступил в связи с тем, что оно сразу меня привлекло в качестве идеальной развлекалтельно-дискуссионной площадки. Всё в А‑культе отвечало моему тогдашнему кругу интересов и перцептивных векторов – эсхатологические ожидания антикосмического реванша, исследование маргиналий и хаотичное свободомыслие, а также много, много, много разнообразного угара – творческого и не очень.

В результате, будучи одним из более-менее активных комментаторов и контрибьюторов сообщества, я перезнакомился с основными персоналиями данного шмашана и несколько незаметно для себя включился в список людей, которые так или иначе влияли на повестку сообщества (помимо тех, кто влиял на повестку сообщества одним своим существованием).

Psy­hotrop: С ЖЖ сообществом А‑культа я познакомился в далеком надцатом году, когда, как снег на голову, Рамирес и Двемер мне предложили стать модератором сообщества – чему я, если честно, удивился. В то время я смутно понимал термин “культура русского апокалипсиса“ (да пожалуй – и сами эти слова по отдельности). Больше всего меня конечно цепляло, что это именно русская А‑культура, потому как я по сей день люблю обмазываться всей лубочной клюквой и комплексом образов стоящими за прилагательным “русское“. Так что по мне если уж безумие, то в калошах на валенок, да в избе с резными наличниками или в панельной хрещувке на окраине в ватнике с кухонным ножом. Мне всегда казалось, что в отечественном плавильном котле человеческих душ форточки в головах сквозят как то по особенному, но как говорят – «когда кажется – креститься надо», возможно это все из-за эстетических предпочтений.

До сих пор помню, что одним из первых моих постов в сообщество были выдержки из книги Дорошевича “Сахалин“ о буйно помешанных людоедах сахалинской каторги еще царской России.

Пока шли мы с Тюмени, –

Ели мы гусей,

А как шли мы до Онора, –

Жрали мы людей.

Nico­lus: Подробностей того, как первый раз наткнулся на сообщество, я за давностью лет просто не помню. Смутно припоминаю, что по ссылкам, или по приглашению френдов, попал в полузакрытое обсуждение, где Раймонд и другие отцы-основатели обговаривали детали будущего А‑культа. В одном из постов выдвигалась идея устроить премодерацию постов и я, тогда ярый последователь Миши Вербицкого, не мог не написать (даже до конца не разобравшись, о чем будет сообщество), что никакой премодерации не надо, нужна полная свобода, пусть цветут тысячи цветов, пусть будет ад, пиздец и антикопирайт – что-то в таком роде. Мое присутствие окружающие восприняли как что-то само собой разумеющееся – примерно так я влился в “команду“.

Именно там я узнал о концепции культуры апокалипсиса впервые. И поэтому содержание сообщества совпало с моими представлениями о ней на 100%. Позже, готовясь к первой Апокалипсис Пати в Москве – адовом событии, о котором стоит рассказать отдельно, – я даже сформулировал понятие культуры апокалипсиса как культурной формации приходящей на смену постмодерну, где постмодернистская смысловая пустота замещается вполне себе серьезным (чаще – мистическим и религиозным) содержанием, при полном сохранении постмоденистской формы.

Тогда рассуждения постмодерне были приемлемы в хорошем обществе, это сейчас говорить за постмодерн все равно что сморкаться в занавеску.

Моптюк: Сообщество было на тот момент для меня самым интересным в ЖЖ, да и во всем интернете местом. Достаточно интересным для того чтобы активно в нем участвовать. Это была попытка разобраться в окружающей нас действительности, видя гибель старых форм и зарождений новых. Я думаю достаточно удачная, так как мы предвосхитили во многом современную действительность. Культура Апокалипсиса стала сегодняшним мейнстримом.

Двемер (Роман Королев): Я стал сооснователем проекта, обсудив такую идею с Рамиресом и подтолкнув его в нужный момент под руку, за что он меня называл “провокатором“. Каких-то подробностей этого исторического момента вспомнить я уже, увы, не в состоянии. Единственное, что проступает из глубин памяти – то, как я зафрендил в ЖЖ Раймонда, увидев у него фотографию рижского сортира с надписью “Гибнет природа, мир ее праху, люди уроды, пошли они нахуй“. Это был куплет из песни группы Бойня номер пять моего тогдашнего интернет-знакомого, новосибирского прозаика Лёши Шведова.

Ребе Алекс Йесод: В 2004–2008 ЖЖ стало передовым отрядом русской словесности. Точкой и центром сборки сетевых мыслителей. Единожды включившись в “игру“, ты неизбежно узнавал всего героев-антигероев этого мирка от Мицгола, ЕСД, Крылова до Миши Вербицкого, Хасида, Рамиреса. Из ЖЖ последнего я и узнал о Культе. Говорить о моем включении в команду будет неправильно – как один их вождей коммуны альтернативного еврейства nation­al­ist­jews я оставался скорее союзником и другом, чем полноценным участником команды.

Александр Володарский: Насколько я помню, я узнал о сообществе от Раймонда и Двемера, в ту пору моих виртуальных знакомых (сдружились и начали общаться мы позже, уже когда А‑Культ сформировался окончательно и даже начал угасать). Меня привлек градус “свяшенного безумия“. Надо признать, что на ранних стадиях моя сознательная мотивация мало отличалась от мотивации жаждавших развлечений обывателей, которые и сгубили А‑культ впоследствии. Я пришел туда “посмотреть на фриков, посмеяться“. Уже в процессе я понял, что я сам – один из фриков, и смех отнюдь не является самоцелью.

Fin­s­ter­geist: См. выше – в это дело меня втянул Двемер, который был одним из отцов-основателей. Поскольку о концепции я знал в основном от него, то и все происходящее воспринимал как должное.

Герои сообщества. А‑культ занимался пропагандой откровенных безумцев и отморозков, ставя рядом тех, кем сами восхищались с теми, над кем смеялись. Смущало ли вас это? Нужно ли было больше Яроврата или меньше Яроврата? Больше правого или левого? Больше серьёзного или шуток?

Pamupe_cc (Раймонд Крумгольд): Моим принципом тогда было давать площадку всем ярким и нестандартным личностям вне зависимости от моего согласия или не согласия с их взглядами. К примеру взгляды Яроврата были мне полностью чужды, но я с симпатией относился к нему самому. Замкнутый гик, создавший грандиозную концепцию и пытающийся пробиться с ней из интернета в реальную жизнь вызывал искренний интерес, хотелось ему слегка помочь и посмотреть что получится. Не получилось ничего, Поединок Века наглядно показал, что поражения в реальности только усиливают самопиар в сети. Он потом сильно обиделся на ироничные высказывания и даже пытался сообщество захватить, шантажируя одного из модераторов, вступивших в его секту. Но повторюсь, в 2006-ом году Яроврат был на пике своей креативности и поэтому его было столько, сколько нужно.

В остальном наша позиция была сознательно двусмысленной. Не могу сказать за остальных, но я иронизировал над тем что мне нравилось и пафосно прославлял то, над чем в душе смеялся. Наше заявление по первой попытке закрыть любимую наму «Ультракультуру» сейчас невозможно даже цитировать в связи с перегрузом эпатажа, там самое мягкое требование – конфисковать у депутатов стратегический запас психоделиков и раздать трудовому народу.

В любом случае, такие проекты как секта “Краденый Хлеб“ и гайкославие вызывали и по прежнему вызывают у меня крайнюю симпатию. Искреннее рад, что помог им найти аудиторию.

Naj­nas: Сам выбранный маргинальный вектор способствовал тому, чтобы сообщество обсуждало самых ярких аутсайдеров, пробивающих дно упорядоченного Космоса. На примере данных персонажей и было заметно влияние Хаоса (который мы так истово призывали в А‑культе) – то, что выходит за рамки нашего привычного восприятия, то иррациональное и ебанутое, что естественным образом вызывает страх (и восхищение) или смех (в качестве защитной реакции). От смешного до страшного – один шаг. И, я считаю, совершение этого шага целым пост-советским обществом мы наблюдали и продолжаем наблюдать в данный момент.

Psy­hotrop: В двухтысячных интернеты стремительно набирали обороты втягивая в свою воронку все больше поехавших: бесчисленные колдуны и маги, эзотерические гитлеристы и ИПХ катакомбники с иконами Атаульфа Мюнхенского, сектанты всех цветов и убеждений становились блоггерами и распускались пышными цветниками на просторах сети с метаниями друг в друга фаерболов и анафем. В какой то момент это начало создавать такой информационный шум, что, мне кажется, для попадания в ленту А‑культа достаточно было быть просто ебанутым до степени, которая вызовет удивление у модератора.

Контент стал слишком пестрым, четкая концепция не оформилась – видимо из за сугубо индивидуального понимания “русской культуры апокалипсиса“ каждым смотрителем. В сообществе царили хаос и разгильдяйство, поглотившие в своих пучинах идею написания книги, которая (до поры до времени) скрылась в голове Раймонда, как в ларчике-ковчеге.

Nico­lus: Я не думаю, что мы занимались пропагандой чего-то, если понимать слово “пропаганда“ правильно, а не как Роскомнадзор. Мы занимались коллекционированием и описанием явлений культуры апокалиписиа – то есть практически научно-исследовательской работой. И как любой ученый, мы были от изучаемого предмета в восторге. При этом, я думаю, не важно над кем мы смеялись, а кем восхищались – все они были частью культуры, и всем им полагалось свое место на полочке. Поэтому меня ни разу не смущало то, чем мы занимаемся.

Яроврата было достаточно. Он был ярким, плодовитым безумцем, блестящим для своего времени. Он, я считаю, занял достойное место в ряду других экспонатов. То же с правыми и левыми – у нас каталог, где место определяется не политическими установками пациента, а его включенностью в создание атмосферы всеобщего пиздеца.

Кстати, интересная вышла штука. Опытным путем выяснилось, что все отечественные политизированные представители культуры апокалипсиса были так или иначе “правыми“ – тот же Яроврат, проигравший ему в астральной борьбе Маслов, Навосвет, вся кодла широпаевцев-крокодилистов, поэтесса Алина Витухновская и прочая. А исследователи-каталогизаторы этого террариума были в основном “левые“ – я не ошибусь, если скажу что левых идей придерживалась бОльшая часть модераторов А‑культа. Мне кажется тут есть что-то символическое, только лениво думать что именно.

На счет серьезного и шуток: мне кажется, особенность культуры апокалипсиса состоит в том, что в её рамках невозможно отделить одно от другого. Как творчество нойзкор группы “Расчлененная Пугачова“: шутка-шуткой, а расчлененные её участниками люди от этого никуда не деваются.

Моптюк: Яроврата и Пейпердемона и даже немножко себя именно я и пиарил. Тут все достаточно просто, свою позицию достаточно подробно я излагал еще тогда. Другой вопрос в том что не все ее понимали и понимают. Апокалипсис я видел как активный процесс, подразумевающий непосредственное участие. Это весьма странно, но не все понимали и понимают, что например Яроврат – это и есть культура апокалипсиса, имеющая большую ценность, чем пыльные западные феномены во многом уже устаревшие и неактуальные. Уж апокалипсиса Хаоса и безумия всегда было в России гораздо больше чем где либо еще в мире. А то что Яроврат во многом просто компилятор, а по личности своей пиздобол – это, к сожалению, даже в некотором смысле историческая неизбежность. Люди ведутся только на примитивные провокации и по настоящему серьезных обсуждений в А‑культе было очень мало.

Двемер (Роман Королев): Нет, не смущало. Выступлю по поводу предоставления слова безумцам с позиции антипсихиатрии. Я не верю в существование абстрактных предельно нормальных людей, потому что больно само общество, в котором мы живем. Не отрицая необходимости лечения серьезных психических заболеваний, необходимо понимать, что острыми углами реальности так или иначе травмированы все, просто в разной форме. Боюсь, что здорового человека мы увидим не раньше конца капитализма. И уж совершенно точно ему неоткуда взяться в России, стране, над которой грозовой тучей нависает густая и черная коллективная шизофрения. В этом плане нет никакой принципиальной разницы между Иваном Зайцевым, социализированным дружелюбным человеком, владеющим небольшим предприятием, или последователем Русской идеи Игорем Тимофеевым и сторонниками превращения земного шара в радиоактивный пепел, чтобы не было повадно пиндосам. На том же сайте Тимофеева постулаты о необходимости строительства Царства Божьего, рассчитанное на 810 554 586 205 душ (больше душ нет), соседствуют с фрагментами из посланий Путина Федеральному собранию. Следует ли одно из этих сочинений признавать более патологичным, чем другое? Такая позиция исключает и этические вопросы по поводу “смеха над больными“, потому что “а кто здесь здоровый?“. И я могу совершенно определенно сказать: и Зайцев, и Тимофеев, и многие другие герои нашего сообщества по-человечески мне были симпатичны и интересны. Одному и тому же Мессие кто-то посочувствует и деньги переведет, а кто-то над ним посмеется – все зависит от взглядов читателя. Также я предоставляю читателю свободу самостоятельно решать, серьезно ли я что-то говорю или шучу. В плане баланса меня все устраивало. Господь с Яровратом, на самом деле чувак известен значительно менее, чем он этого заслуживал, но проблема того, что приличные люди предоставляют площадки для высказывания клиническим мудакам, а потом удивляются, что это из выросло, действительно актуальна для России: достаточно посмотреть на феномен медиавзлета Просвирнина. В этом плане следовало бы ограничивать мутных персонажей, не разделяющих ценностей редакции и использующих сообщество для пиара своего контента.

Ребе Алекс Йесод: Это был единственно верный подход. На тот момент я был правый, сейчас левый но мои взгляды, моя любовь к необычному, которую мне кажется разделяли все идеологи А‑культуры, сохранились неизменными. Да здравствуют самые дерзкие сочетания белого и черного, черного и черного, белого и белого! И пусть будет проклята нормативность!

Александр Володарский: И ошибки, и достижения – это всё уже часть истории. Меня в ту пору чрезвычайно раздражали люди, занимавшиеся саморекламой, спаммеры (к которым относился и Яроврат, и Пейпердемон). В то время как сообщество функционировало, я хотел видеть в нем больше материалов посвященных офлайновым персонажам, или хотя бы тем, кто не писал о себе сам, или хотя бы тем, кто писал о себе не так часто и настойчиво.

Но я был не прав. Я мыслил устаревшими категориями, рассматривая нас как неких энциклопедистов, описывающих треш-политику и треш культуру. Мир очень сильно изменился с тех пор как Адам Парфрей написал свою книгу. Благодаря новым технологиям, практически все желающие получили голос. То, что раньше надо было искать и собирать, теперь само нагло лезет в наше информационное пространство.

Fin­s­ter­geist: Тут опять же отошлю к Двемеру, который отказывался отвечать на вопросы о том, насколько всерьез воспринимает свою деятельность. По его словам, она был вообще вне таких категорий, как “серьезно“ или “шутка“. Думаю, что и с право-левой дихотомией (которая сама по себе довольно сомнительная и устаревшая) там было то же самое.

Смерть сообщества. Почему, на ваш взгляд, оно просто медленно растворилось вместе с отмирающим блогохостингом, не эволюционировав в нечто новое? Ведь от многолетней работы не осталось почти ничего.

Pamupe_cc (Раймонд Крумгольд): Тут всё просто, мы были совершенно неопытными, это был наш первый подобный проект. Обстановка менялась быстрее, чем мы ожидали. Сперва разгромили Ультракультуру. Потом – закрыли первый вариант сообщества. За педофилию, точнее за совершенно невинный коллаж с использованием художественной фотографии Стёрджеса. Донёс Шушпанов, один из популярных персонажей раннего рунета. Потом уверял, что его взломали и это не он. Я успел тогда вытащить часть текстов из кэша яндекса, но только часть, его тоже быстро стёрли. Ну а во втором сообществе уже не было того энтузиазма и ощущения прорыва, зато накопилось множество новых пользователей буквально заваливших нас потоком информации. Когда мы вспомнили, что нужно всё же готовить книгу, оказалось, что найти нужные тексты в потоке уже не просто. После смерти Ильи стало не с кем сотрудничать. В итоге я эмигрировал в Англию и мне на несколько лет стало не до интернет-проектов. Володарский сел за современное искусство и вышел красной аватарой гнева. Найнас сконцентрировался на интернет-лейбле Гелиофагия и потом на Катаб.Азии. Все остальные тоже разошлись, бросив сообщество как памятник нашей первой попытке повлиять на реальность путём её фиксации.

Однако я не думаю, что работа была напрасной. Во первых – несмотря всё утерянное у нас всё равно остался огромный массив текстов ждущих своего часа. Во вторых мы получили очень важный опыт. Мы уже не повторяем тех ошибок. Мы ищем новые.

Naj­nas: Медленное растворение без последующей эволюции – для сетевых сообществ и медиа-явлений это скорее правило, чем исключение. Люди меняются, меняются их интересы, за десяток лет человек может кардинально изменить свои взгляды не один раз. Кроме того, А‑культ был скорее дискуссионно-развлекательной площадкой, а не цельной структурой – с уходом различных фракций с территории блогохостинга обезлюдела и площадка.

Psy­hotrop: На каком то этапе я перестал понимать происходящее, очевидно на лыжах А‑культ сообщества начали налипать комья чернозема и они увязли на русском поле экспериментов отказавшись дальше ехать. А затем и я на долгое время выпал из интеренетов, уехав в безинтернетные леса Красной Поляны – жить в вагончиках, строить богомерзкую Олимпиаду, пиздить пьяных сварщиков и слушать рассказы таджиков про афганцев и контрабанду героина в жопе. Что творилось в интернетах мне было не ведомо – и в блог ЖЖ несколько лет подряд я заходил изредка исключительно зафиксировать какое-нибудь выбившее из колеи сноведение или отрефлексровать какое нибудь событие. ЖЖ-кухня потухала, все перетекали в новые социальные сети. Постепенно из “русской культуры апокалипсиса“ в моей голове всяких Пичушкиных и оголтелых оккультистов вытеснили русские народные эсхатологические ожидания, старец Капитон и радикальные беспоповские бегуны и безденежники.

Nico­lus: У каждого коллективного творческого проекта есть свой срок, обычно не очень долгий – как раз года два-три в наше время. Это не хорошо и не плохо, просто когда проект выполняет свои цели, его поддерживать нет смысла: его участники на основе полученного опыта делают что-то новое. Мы хотели создать хронику культуры апокалипсиса в России – мы её создали и сделали это хорошо. Со временем события стали структурно повторять предыдущие, интересных фриков не становилось сильно больше, а потом культура апокалипсиса в виде Ирины Бергсет пришла в телек и делать на этом поле стало просто нечего.

Почему А‑культ не эволюционировал во что-то ещё? Наверное, потому что у его участников были слишком разные цели, чтобы начинать вместе что-то новое. Что от многолетней работы ничего не осталось – это очень обидно, конечно. В конце существования сообщества можно было бы создать что-то вроде обзорной работы по нему или сборник лучших материалов оформить в красивую пдфку. Однако, никто же не знал, когда наступит этот “конец существования сообщества“. Сообщество не закрылось, оно утонуло в спаме и модераторам как раз в то время, когда можно было что-то сделать интересное, было уже не до него.

Моптюк: Просто апокалипсис уже наступил. Сообщество в жж просто превратилось бы в филиал Рен-ТВ или НТВ. Если культура апокалипсиса уже мейнстрим нет смысла создавать отдельное сообщество для этого.

Для примера вот целый канал видео. Таких передач большая часть на российском ТВ, остальное сериалы и ток-шоу причем такие же апокалептичные. Сейчас множество блогеров толкают крипто-исторические идеи, а‑ля Тартария, «Петербург строили инопланетяне», «война с Наполеоном была ядерной». Это не случайность, а часть государственной пропаганды. Посты, написанные как под копирку, множеством разных блогеров – и множество позитивные коментов откровенного бреда. Государство понимает, что старые мифы разрушены и пытается взять под контроль создание новых.

Двемер (Роман Королев): Общая утрата энтузиазма к проекту, недостаток опыта и умения решать проблемы с качеством контента. Мы быстро загорелись этой идеей и также быстро начали выгорать. Про “почти ничего“ я бы все-таки не преуменьшал, уверен, что сколь бы долго не затягивалась эта история, рано или поздно у нас дойдут руки до систематизации архивов и работы над книгой.

Ребе Алекс Йесод: Тут я не добавлю ничего нового – мир вокруг нас уже почти неотличим от гротеска, слепленного десять лет назад нашей дерзкой фантазией. Да и более широкий контекст – сотни русских сообществ, пытавшихся заложить идеи абсолютно новой России(или того, что должно было прийти ей на смену) не смогли существовать в нынешние цензурные времена. Глоток свободы оказался именно что глотком, если не плевком.

Но нельзя сказать, что от той эпохи совсем ничего не осталось. Бывшие жижисты стали политиками, авторами и журналистами и продолжают влиять на общество уже на более мейнстримном и важном уровне.

Александр Володарский: Ну почему же. Я считаю, что частички А‑Культа живут в самых разных проектах, возьмём ту же Катабазию. Сообщество перестало существовать, потому что умер сам формат ЖЖ-Коммьюнити, медиа меняются, интернет меняется. Мы переключились на нечто совершенно другое, в сообщество пришло слишком много людей “любящих поглазеть на фриков“ и оно уже не успевало переделывать их по своему образу и подобию.

Fin­s­ter­geist: Кто бы знал… Могу сказать только то, что примерно так же получилось и с другими проектами, в которых я принимал участие – КАЮК, /lm/, еще пара сайтов, которые я не буду называть. Начиная с определенного момента, отцы-основатели теряли интерес к проекту, а там либо находился кто-то на их замену, либо не находился (это наш случай).

Чем вы занимаетесь сейчас в плане творчества или оккультизма и насколько на ваши нынешние проекты влияет опыт участие в “А‑культе“?

Pamupe_cc (Раймонд Крумгольд): Пару лет назад, сразу после солнцестояния, мне неожиданно предложили сделать интервью с Яном Ридом для Катаб.Азии. Это был очень важный сюрприз, поскольку на то Солнцестояние я принял твёрдое решение дописать до конца года книгу, над которой работал уже много лет с длительными перерывами. Но не знал, где его можно разместить. С того момента я сочетаю работу над большими текстами с активным участием в этом замечательном проекте. Безусловно я продолжаю здесь то, чем занимался в “А‑культе“. Но на мою нынешнюю деятельность сильно повлияло прочтение на английском первого тома оригинального Apoc­a­lypse Cul­ture. Мы свою работу строили по принципу издания Кормильцева, в которое были спрессованы в основном тексты разнообразных безумцев взятые из двух томов оригинальной книги. Но в книге Парфри подобные тексты были лишь частью концепции. Самое лучшее не было переведено. Этой, скрытой от нас частью, оказались серьёзные культурологические статьи анализирующие архаические аспекты современной культуры, от перфоманс-арта до бодимодификации. В сочетании с “невменяемой“ частью получалась действительно убедительная картина возвращения сил, которые долгое время замалчивались высокой культурой но никогда не исчезали. Тогда я понял что нам нужно было меньше фиксировать и больше анализировать. Нужна “культурология апокалипсиса“. Часть моих статей для Катабазии являются попытками реализовать эту идею.

Naj­nas: Я считаю, что проект old.katab.asia, в создании и развития которого я принял и принимаю непосредственное участие (совместно с другим постоянным дискутантом А‑культа, руководящим ныне проектом MagReb), является непосредственным наследником А‑культа – множество тем, затрагиваемых ныне в Катабазии, имеют исток именно в сообществе А‑культа и в его проблематике. В связи с этим я могу сказать, что для меня дело А‑культа продолжается уже на новой площадке.

Psy­hotrop: Картина мира претерпевала постоянные изменения и корректировки – к счастью, практически не оставив следов в сети и не превратив меня в героя модерируемого сообщества.))) В отличие от пожалуй всех смотрителей для меня А‑культ не перетек ни в какой творческий проект ввиду сложившегося в последствии образа жизни, но оставил явное клеймо в уме, которое видать теперь никакой медитацией “алмазный ум“ уже не вытравить. Впереди наверняка скрыто что то неожиданное, веселое и страшное, потому как время таково, что воздух временами едва не искрится. Пути не исповедимы, а периодическое поглядывание в ресурсы вроде KATABASIA делает их еще немного интереснее.

Nico­lus: Моя нынешняя оккультная деятельность напрямую связана с моим участием в сообществе. Я сейчас принимаю посильное участие в деятельности культа, о котором я впервые написал в нашем сообществе в 2007, что-ли, году. Написав о них, я не мог не продолжить исследовать тему, и скоро стал “одним из них“. Подробностей я, понятно, разглашать не имею права. В плане творчества у меня, к сожалению, нет ничего, чем стоило бы хвастаться. Но если это ненавязчивое предложение прорекламировать свои проекты, то призываю всех подписываться на канал Chan­nel­ing Fun в youtube. Там сами можете решить, сколько там от культуры апокалипсиса, а сколько от аутизма и алкогольной деменции.

Двемер (Роман Королев): В плане оккультизма – не занимаюсь ничем. В плане творчества главное, чем могу похвастаться за последний год – это малобюджетный хоррор “Песок-ебун“, который мы сняли с моим другом Эдиком Лукояновым (кстати, активным участником нашего сообщества). В пантеоне фильмов, обязательных к просмотру агентами хаоса, получившаяся картина достойна занять место между политической драмой “Гитлер съел моих соседей“ Кибервомбата и мюзиклом “Киберхолокост 2200“.

Ребе Алекс Йесод: Я пишу прозу, в том числе воспоминания о тех славных годах и самых интересных людях, которых мне довелось повидать(иногда только в онлайне).

Мой главный оккультно-религиозный проект: принятие сана раввина, которое я лично возложил на себя словно древние староверы, раскапывавшие могилы своих епископов и возлагавшие на головы приемника их истлевшие руки. Будучи первым раввином-самосвятом красного иудаизма, я пытаюсь примирить прогрессивные ценности и варварскую веру предков. Каббалу и Фуко. Безумие и толерантность. Получается весело и страшно.

Александр Володарский: Лично я с 2010 года подался в ультралевую политику, которая мне на заре существования А‑культа казалась скучной и бесперспективной. Потом я поменял своё мнение. И опять поменял, практически вернувшись к первоначальному: левый движ опять кажется мне скучным и бесперспективным. Но какое-то время я пытался привнести в эту среду те самые искры “священного безумия“, которыми я когда-то заразился в А‑Культе. Но не та почва: всё равно получается какое-то вечное комсомольское собрание в песочнице. Уничтожить мир с этими людьми не получится.

На сегодняшний момент моя основная творческая и политическая активность не особенно публична и попадает под статьи уголовного кодекса многих стран, её подробности неизвестны даже близким друзьям и товарищам.

Вообще, через какое-то время после Майдана я взял небольшой тайм аут с публичной активностью, чтобы обдумать как же недавно так любимые мной левые радикалы и анархисты (не исключая меня) так позорно упустили возможности подаренные революционной ситуацией в Украине. Я считаю, что роль Зверя – это меньшее на что можно претендовать в Апокалипсисе, а мы даже роли статистов в третьем ряду получили со скрипом.

Из “апокалиптичных“ проектов о которых можно писать в публичных местах: подумываю отправиться на несколько лет в Чили, поучаствовать в образовании коммуны, стоящей на принципах телемы и Open­Source.

Возможно, напишу ещё одну книгу на биографическом материале. Надеюсь, что придется делать это не в тюрьме. Материала (преимущественно автобиографического) уже много, осталось его упорядочить. Рабочее название “Праздники кончились“. Наркотиков в ней будет больше, чем политики.

Fin­s­ter­geist: Ну еще только оккультизмом мне не хватало заниматься 🙂 В целом я сделал для себя вывод, что заниматься пусть даже очень интересными проектами с заведомо ничтожной аудиторией – не стоит времени и усилий. В частности, поэтому я оставил какие-либо попытки самостоятельно сочинять музыку. А вот писательством все же планирую продолжать заниматься – но это, видимо, будет на достаточно популярную сейчас тему путешествий и краеведения. Можно сказать, что путь эволюции у меня примерно тот же, что и у автора когда-то любимого мной ресурса industrialreviews.ru. Ну а что до опыта участия в А‑Культе, то он, безусловно, повлиял на формирования меня как личности, и я не жалею ни о чем сделанном тогда.

Возможно, главный вопрос. Насколько то, что А‑культ делал тогда, актуально сейчас? В данный момент типичные клиенты А‑культа выступают в роли признанных экспертов, а любая новостная лента кажется новостной лентой конца времён. Есть ли смысл восстанавливать проект в некой новой форме, или нужно просто признать, что вы были лишь симптомом происходивших в обществе изменений?

Pamupe_cc (Раймонд Крумгольд): То, что мы делали тогда, даже слишком актуально. Мы оказались полностью правы по поводу происходившего процесса, просто не смогли предвидеть детали дивного нового мира. Оказалось что “временная автономная зона“ вполне может занимать роль государства и правительства. Призывая Хаос, мы не учли, что носители этого хаоса могут рассесться в депутатские кресла и приступить к одобрению абсурдных законов с реальными тюремными сроками для нарушителей.

Это совершенно новая ситуация в которой наш старый проект уже просто не работает. Однако можно быть уверенным в одном – нынешняя ситуация не является финалом, впереди нас ждёт ещё много интересного.

Naj­nas: Существование – это непрерывное изменение, поэтому пытаться законсервировать какие-то формы, потерявшие актуальность – значит регрессировать. Тем не менее, на задворках моего сознания сидит шальная мысль, что А‑культ был самой удачной акцией по коллективному магическому призыванию Хаоса в умвельты всех страждующих. Мы желали изменений и Апокалипсиса-2012 (почитайте пост Вербицкого, ставший манифестом сообщества) – мы их и получили. Будьте осторожны с тем, что желаете – и будьте готовы принять желаемое, в каком бы виде оно к вам ни пришло.

Psy­hotrop: Бывшие пациенты и клиенты сообщества А‑культ и герои Лурка теперь катят за экспертов и раздают интервью, за 10 лет изменилась и команда А‑культа. Рупором русского Апокалипсиса стала новостная лента соцсетей, жесткость и интенсивность которой теперь можно регулировать по своему вкусу, меняя упаковку этого явления как панель на телефоне. В этом болоте, как в Ганге с обугленными недожжеными телами с шамшанов, водятся огромные жирные сомы, которых должен кто то ловить, измерять, расчленять и с любовью к делу зарисовывать, просто потому что можно.

Nico­lus: Мы, безусловно, были симптомом происходивших в мире изменений, и в этом нет ничего плохого. Если сейчас восстановить сообщество прежнем виде, то нам придется писать и про полет Путина со стерхами, и про православные похождения Энтео, публиковать видео казней ИГИЛ и прочее. Все это, безусловно, является частью культуры апокалипсиса, но уже не является чем-то маргинальным. Маяковский как-то писал в статье на смерть футуризма, что, мол, футуризм умер, но только потому что он перестал быть поэзией и стал реальностью. Однако, восстановить проект при желании можно, исследуя исключительно маргинальные течения, которые остались и плодятся: у шизофренической культуры апокалипсиса тоже есть свой андеграунд. Например, хорошим объектом могла бы стать та же культура суицидальных вконтактовских групп, недавно с помпой “разоблаченная“ в Новой Газете. При том что разоблачение идиотское и масштаб деятельности этих групп несоразмерно преувеличен, само существование групп, ведущихся подростками для подростков на основе обрывков интернет-фольклора, нетсталкинга, АГР и суицидальной романтики заслуживает внимания. Хотя бы потому, что это явление еще способно шокировать общественность и доставить ей морально-нравственный дискомфорт.

Однако, есть ли у кого-нибудь время и силы на такие проекты?

Моптюк: Да ты сам ответил на свой вопрос. И я уже по сути ответил выше. Скажу только что катабач занимается сейчас тем что А‑культ должен был заниматься во времена своего расцвета. Это было бы тогда особенно актуально. Сейчас это уже смотрится не так интересно, для меня по крайней мере. А вот интернет сообщество, наконец кой до чего и доросло уже.

Двемер (Роман Королев): В прежнем – совершенно точно нет. Социальный ландшафт изменился в значительной степени, инфекция хаоса распространилась глубже по организму. Ключевые фишки проекта теперь смотрелись бы довольно банально. Какой смысл делать ленту Новостей апокалипсиса, когда существует, например, Медиазона, твиттер Павла Пряникова и Экзистенциальная Россия? Интервью с богоискателями из провинции, контактерами с инопланетянами и панк-духовидцами периодически появляются что на “Таких делах“, что “Снобе“, что на “Афише“. Есть пермский журналист Иван Козлов, вот интервью с ним, коллекционирующий “странных людей, которые делают странные вещи“, и его любовь к ним напоминает мне собственную мотивацию, когда я начинал делать серию интервью с мессиями. Самый крутой из таких чуваков, про которых я читал в Сети за последние годы, – для меня Александр Лиханов, очень жаль, что никто, насколько я понимаю, до сих пор не выложил в сеть книжку с заповедями его авторства. Другое дело, что многие наши герои все-таки выбивались из этого плана, и затруднительно представить себе интервью с Иваном Зайцевым на страницах современного СМИ. Ну, хотя бы потому, что человек действительно хотел отрезать Путину голову. Думаю, что продолжение поиска людей и явлений, в подлинном смысле соответствующих Культуре времен Апокалипсиса, то есть не вписывающихся в медийную повестку, возможно, но над форматом проекта следовало бы очень серьезно задуматься.

Александр Володарский: Времена изменились и продолжают меняться. Нет смысла реанимировать старое. Культура Апокалипсиса сегодня стала мейнстримом, можно открыть даже не Брейкинг Мэд, а просто Лайфньюс, чтобы убедиться в этом. Время “энциклопедистов“, которыми мы попытались быть, прошло окончательно, вся жизнь (не только наша, но жизнь любого обывателя!) пронизана радикализмом, пронизана тем самым “священным безумием“, которое мы искали в фанатиках и экстремистах. Ведение летописей больше не должно быть самоцелью, в этой жизни нужно участвовать (или не участвовать), а описывает и документирует она себя самостоятельно, спасибо новым медиа. Не нужно строить зоопарк если мы живем в джунглях.

В свое время мы немного опередили окружающий мир, шагнув в безумие чуть раньше, и чуть дальше. Но нас быстро догнали и перегнали.

Fin­s­ter­geist: Думаю, и то и другое. Если у кого-то есть желание делать новый проект, отражающий уже текущие изменения в обществе – то почему бы и нет? Но таки да, следует признать, что очень многие культурные явления, бывшие свежими и провокационными в середине нулевых, сейчас совершенно неактуальны.

Можно ли проследить какие-то “линии передачи“ – что в рунете в целом и жж в частности предшествовало А‑культу, что возникало предположительно под его влиянием, во что трансформировлась тематическая активность ключевых участников после угасания? В какой мере старая тусовка сохранилась-законсервировалась-распалась-обновилась и т.д.?

Pamupe_cc (Раймонд Крумгольд): Когда я начал выходить в интернет, то первыми сайтами для меня стали проекты Вербицкого и Толмацкого. В “А‑Культе“ мы полностью ориентировались на “RWCDAX“, “End of the World News“ и “Лёгкую Музыку Для Немного Оглохших“. У меня даже появлялись мысли поговорить с Вербицким про восстановление этих проектов, было невероятно жаль, что они не возобновляются. Так что мы сознательно продолжали первый этап оккультуры рунета. Есть совершенно замечательгая книга, “Куда Убегает Ваш Утренний Кофе“, посвящённая тем прекрасным временам. Её автор, Апполинария Туминова/Екатерина Шварцбраун по итогам плотного общения про Кроули, Генона и Робота Сергея Дацюка натурально сошла с ума. Процессу схождения книга и посвящена. У нас всё было далеко не так лихо, хотя когда один мой друг и участник сообщества вдруг сорвался в психоз (по личным причинам), то его бред оказался полностью построен по канонам апокалиптического дискурса. Себя он объявил Алхимическим Христом, меня – Демоном Серимаром (Рамирес наоборот).

Ходил по блогам исполнителей экзистенциального постпанка, объявлял их своими апостолами и проповедовал приближение Конца. Разумеется закрыли в дурку. Встречаю его иногда в фейсбуке, выглядит абсолютно адекватным.

В принципе я до сих пор читаю большинство участников той авантюры. Тех, кого читать не хочу, всё равно приносит перепостами, люди у нас были талантливые и яркие. Некоторые даже слишком, до сих пор не могу поверить в историю “Драконки“ Устюжаниновой, отправившейся в Ливию мстить за Каддафи. Так что нельзя сказать что тусовка распалась. Другое дело, что большинство заняты на своих работах и трудно представить, что мы все снова соберёмся для какого-то совместного творчества. К моему большому сожалению.

Naj­nas: Рунет не так велик и многие персоналии А‑культа находятся менее чем в одном переходе друг от друга. От Вербицкого (который был, пожалуй, одним из вдохновителей сообщества А‑культа, а http://imperium.lenin.ru можно назвать предтечей как А‑культа, так и множества других проектов) до осаждённой крепости Яроврата и Моптюка – всего один коммент анонимуса на lj.rossia.org; где-то на политических задворках опять ноет Жирный (кто вспомнит о прошлом мастит-националиста Просвирнина?); в микроблогах постоянно на глаза попадаются вчерашние поэты эмергенции, переключившиеся на сочинение бугагашечек, в фэйсбуке политическую повестку дня анализируют и грамотно интерпретируют Володарский и Пожарский – словом, я каждый день вижу практически всех основных участников А‑культа, распылённых по иным площадкам и социальным сетям. Не видно только Ольгерда Кюблера, но пути его неисповедимы.

В общем, если приглядеться – то можно увидеть, что активность прежних участников А‑культа нисколько не угасла и практически каждый либо создал свой проект, либо присоединился к какому-либо течению или информационному изданию (и это помимо частной рефлексии в бложиках).

Отдельное слово – об А‑культистах, которые пробили фронтир и стали заметными ньюсмэйкерами (в основном в качестве персонажей политической повестки дня) – типа Пэйпердемона, Драконки и секты “Краденый Хлеб“. Но это можно целую книгу написать.

Nico­lus: Я думаю, нашим идеологическим предшественником вполне можно считать вебзины Миши Вербицкого, которые и сейчас можно с большим удовольствием изучать на http://imperium.lenin.ru. Наиболее близок к “Культуре апокалипсиса“ структурно был раздел “Ужас и моральный террор“, где Миша самозабвенно собирал в Сети всякий пиздец (тогда его называли еще не опоганенным словом “контркультура“), и представлял публике с минимальными комментариями. Типичный обзор сетевого безумия того времени состоял из цитат с форумов педо-зоофилов или каких-нибудь оккультных жидоедов, стихов сетевых сумасшедших и просто ссылок на рвущие шаблоны ресурсы: то есть это в общем было очень похоже на то, чем мы стали заниматься несколько лет спустя. Хотя о прямой передаче традиций речи тут, конечно, не идет: к моменту начала нашего проекта Ленин уже давно не обновлялся, а Вербицкий никакого участия в старте А‑культа не принимал.

Однако, практически с самого начала мэтр выразил всяческую моральную поддержку нашему проекту, а году в 2008, кажется, даже вел вторую Апокалипсис-пати, которая была, наверное, своеобразной вершиной существования сообщества: мы провели ее на популярном тогда Винзаводе, на нее пришло неожиданно дофига народа, там же выступили легендарные (каждая по-своему) группы Кооператив Ништяк и Время Срать и вообще я до сих пор не понимаю, как удалось все это замутить. Одно понятно – без поддержки Вербицкого вряд ли удалось бы организовать что-то похожее. Хотя, как сейчас помню, я тогда, как один из организаторов, страшно нервничал и все время у меня было ощущение непрекращающегося пиздеца и провала, и я был удивлен что окружающим все, в основном, понравилось

Насколько я знаю, после угасания сообщества все участники продолжили заниматься примерно тем же, чем занимались и во время его существования. Та самая А‑культовская тусовка, конечно, сейчас распалась (по крайней мере, в реале, насколько я знаю, уже давно никто не встречается), но не до конца – все видят друг друга в фейсбуке, лайкают посты и пишут остроумные комментарии.

Двемер (Роман Королев): О том, что предшествовало @-культу, я уже рассказал в ответе на предыдущий вопрос, вспоминая сайты и авторов, которые тогда мне по-настоящему нравились. Лично моя деятельность трансформировалась в участие в группе Война. В 2008 году в сообществе появился пост девушки с ником existencia_dada, она писала о своей любви к авангарду, том, что хочет заниматься радикальным уличным искусством и ищет единомышленников. Никому, кроме меня, кажется, не пришло в голову отреагировать на это серьезно: в комментариях человек 10–15 абсолютно предсказуемо упражнялись в остроумии по поводу возрасту и образа мыслей автора поста, а также необходимости найти себе мужика. Я к тому моменту третий год как локти себе кусал от желания заниматься уличным анархистским искусством (чем-то наподобие акций группы Краденый Хлеб, говоря условно), но среди круга моего общения совершенно не было людей, которым также это было бы интересно, так что на такой пост я отреагировал мгновенно. Это была Толоконникова, Война недавно сделала Пир в метро и искала новых активистов. По чистой случайности, не включив вовремя ICQ, я не попал в число участников Ебли в биологическом музее, и влился в коллектив несколько позднее. Не то, чтобы это было совпадение из тех, которые принято называть судьбоносными (я все равно поступил на философский факультет и думаю, что все равно познакомился бы с теми же самыми людьми и оказался бы на том же самом месте, просто позже), но мне все равно приятно думать о том, что создание сообщества изменило мою биографию значительно сильнее, чем это изначально планировалось.

Следующие 2,5 года я был в Войне, я по-прежнему считал, что продолжаю заниматься созданием контркультуры в России, но теперь и моя деятельность, и мои цели имели откровенно политический характер. Если попытаться описать свою мотивацию тех лет максимально коротко, то лично для меня речь шла именно о создании левой контркультуры, глянцево-яркого образа бунта, которым загорелось бы как можно больше молодежи, бессмысленно клюющей носом в университетских аудиториях и офисных стенах… Постепенно для меня это превратилось в основную, а потом и в единственную деятельность, заниматься какими-то сайд-проектами желания не было. Несколько лет я практически не вел никакой интернет-активности, чувствуя от нее усталость, и сейчас очень жалею об этом, потому что постепенно моя лень превратилась в писательский ступор. По той же причине мне трудно говорить о том, во что трансформировалась тусовка: все мои контакты времен работы над сообществом потерялись, и я не без труда восстанавливал их спустя несколько лет.

Из существующих проектов, конечно же, к Апокалипс-калту ближе всего Катабазия. Она заметно серьезнее старого сообщества, мне кажется, наша эстетика была гораздо более панковской, и мне это нравилось, но не стоит забывать, что не только все стали старше, но и за трепотню в Интернете теперь можно даже двушечкой не отделаться.

Александр Володарский: Тусовка распалась, и в то же время, демонстрирует способность к воссоединению, что меня чрезвычайно порадовало. Из проектов, которые можно было бы считать наследниками А‑культа я бы определенно выделил Катабазию. Дух ЛЖ-Россия, хоть А‑культ там практически не обретался, тоже во многом перекликается с духом этого сообщества. Большое влияние А‑Культа оказал на сообщество nation­al­ist­jews из которого вышел один популярный рэпер, несколько интересных журналистов и одна террористка поехавшая в Ливию убивать во имя Джамахирии.

Fin­s­ter­geist: Ну насчет предшественников первое, что приходит в голову – сайт и блог Вербицкого. Из менее очевидного – блог Сережи Шляхтича (где-то до лета 2005 года, дальше он как-то быстро скатился в УГ) и его секту “Мировая Термоядерная Война“. А вообще я довольно плохо знаком с подобными явлениями в рунете до 2005 года, хотя более-менее регулярно присутствовал в нем с самого начала 2000х. Стыдно признаться, но тогда я в основном читал сайт Варракса и другие подобные ресурсы. Еще на меня в то время довольно сильно повлиял форум белорусского “М‑журнала“, на который я случайно попал году так в 2001. Одно время это была самая настоящая анонимная текстовая борда (разве что населяли ее митолизды, а не анимешники и геймеры), при том, что имиджборды начали появляться только 4–5 лет спустя.

А вот насчет того, на что мог повлиять А‑Культ – тут у меня убедительных предположений нет, увы. Со старой тусовкой сейчас тоже почти не общаюсь, поэтому не могу судить об ее активности.

Можно ли выделить какие-то субъективные эпохи в работе А‑культа, а так же описать тематический ландшафт рунета тех лет – например, через названия десятка ключевых сайтов (или любых изданий, авторов и т.д.), которые вы тогда читали, хотели подражать, конкурировали и т.д.?

Pamupe_cc (Раймонд Крумгольд): Эпох в сообществе было два. До суспенда, когда мы творили вообще что хотели, и после, когда поубавилось драйва и прибавилось осторожности. Если бы мы не гнались за количеством, которое тогда мог обеспечить только ЖЖ и выбрали базой тифаретник, находившийся в те годы на подъёме, то этот драйв можно было бы ещё на пару лет растянуть. Но получилось как получилось.

А так на меня реальное влияние книги оказывали. Конкретно Волчек и его издательство “Колонна“ и Кормильцев с многократно упомянутой “Ультракультурой“. Я всегда предпочитал читать с бумаги, да и просто в рунете тогда в принципе не было ничего сопоставимого. Были упомянутые выше проекты Вербицкого или anarh.ru Цветкова, но это уже было прошлое, они даже не обновлялись. Ну а в блогосфере мы ориентировались в первую очередь на самих себя. Нет, были наши ближайшие друзья и соратники из neo_jews. К тому же было невозможно полностью избежать влияния расцветавшего тогда на правом фланге русского народного хаосизма под водочку. Там мы правда сделали ход конём взяв в админы Моптюка, самого весёлого и дискордианского из многочисленных пророков Хаоса и начав активно продвигать поклонение богу Пиздюшонку.

Naj­nas: Я могу просто перечислить те слова, которые у меня прочно ассоциируются с А‑культом и характеризуют его: Вербицкий, Кормильцев, Парфрей, “Ультра-Культура“, Хаос, Яроврат, Эмергенция, Бойд Райс, Крокодилианство, Широпаев, Амвросий Сиверс, “Краденый Хлеб“, Берроуз, индастриал, гитлер гитлер гитлер гитлер.

Nico­lus: Каких-то особенных субъективных эпох в работе сообщества за давностью лет я выделить не могу. Объективные же эпохи в работе сообщества были примерно такие же, как и во всех подобных проектах – бодрое начало, расцвет, затихание активности на фоне возросших терок между читателями А‑культа, и медленная смерть в спаме. Тут вряд ли можно выделить что-то особенное, что отличало бы жизнь нашего сообщество от других.

И пожалуй, я не смогу назвать целых 10 личностей или сайтов, которые тогда на нас на всех повлияли – у меня память не настолько хорошая. К тому же основным сайтом для нас был ЖЖ и вся наша апокалиптическая деятельность редко выходила за его пределы. А персонажи, повлиявшие на формирование основного “тематического костяка“ А‑культа, которых я припоминаю, такие.

Иван Зайцев с сайтом и книгой “Путин клон Гитлера“. Это был совершенно безумный персонаж, который выкладывал свою бредовую продукцию в Интернет. Сам себя он считал истинным президентом и обещал магически свергнуть Путина как раз 6 июня 2006 года. За эти планы он был схвачен прислужниками фальшивого президента и помещен в психиатрическую лечебницу. Я, вместе с Романом Мутагеном, решили тогда провести пикет против психиатрического произвола, и даже разрекламировали его в журналистских сообществах, однако сами к нему не подготовились и вместо этого забухали. После несостоявшегося пикета я пошел домой отсыпаться, а Роман пошел на штурм психлечебницы – насколько я знаю, увы, безрезультатный.

Яроврат и вся волна “эзотерического гитлеризма“ и широпаевщины, которая захлестнула ЖЖ вместе с ним. По причине своей ебанутости Яроврат был невероятно креативен и богат на создание инфоповодов, поэтому игнорировать его было невозможно. Шлейфом за его нацистско-анархистско-оккультным безумием шла популяризация творчества Лавкрафта, магии Хаоса и других тем, которые хорошо ложились на тематику нашего сообщества.

Один из модераторов нашего сообщества Моптюк. Это истинный оккультист и эзотерик, по-моему, единственный среди нас был политически индифферентен: он ко всем темам приступал с чисто хаоситской точки зрения: чем больше ада, тем лучше. Во время существования сообщества он разрабатывал оригинальную оккультную доктрину Гой-Гайя, призывал всех поклоняться божествам Хухору-Мухору и Кавайной Няке, выступал на обоих Апокалипсис-пати, где доходчиво объяснял окружающим оккультный миропорядок – хотя окружающим запомнилось только то, что он говорил что-то про жидов. Его посты, вместе с постами безумного мага-поэта Навосвета, одно время занимали немалую часть деятельности сообщества.

Конечно, было много чего еще, но сейчас я уже и не вспомню. Думаю, другие участники изложат лучше. 

Двемер (Роман Королев): Здесь напрашивающийся ответ по поводу двух больших эпох: до и после саспенда. В уничтоженном кровавой цензурой каноническом сообществе слабых материалов практически не было. Воскреснув из пепла, @-культ постепенно начал сдавать свое, вырождаясь сообразно вкусам массового блогера, что справедливо возмущало старожилов. В реальности, на мой взгляд, нельзя сказать, что именно саспенд стал причиной и четкой границей начала деградации. Просто всегда возникает такой психологический эффект, когда закрывается и перезапускается какой-то проект: “он стал уже не тот, что раньше“. Мне кажется, что нас, как ни парадоксально, погубило увеличение читаемости сообщества. Если в начале пути я воспринимал активных комментаторов как по большей части единомышленников, то с определенного момента основная аудитория коммуны начала состоять из офисных недотыкомок. Они воспринимали сообщество как филиал Фишек.нет с циничным юмором и более шокирующим контентом. А смысл всего этого карнавала заключался в том, чтобы дать им, нормальным людям, возможность поржать над ебнутыми. В результате в предложенных постах скапливалась куча откровенной муры, а комментаторы на глазах теряли человеческий облик, и на них хотелось прыснуть дустом. Тут требовалось вводить тоталитаризм и жестко гнуть генеральную эстетическую линию, а у редакции на это уже не было сил и энтузиазма.

На меня в наибольшей степени влияли при работе над сообществом:

• Proza.com.ua – интернет-журнал о культуре Толика Ульянова, уничтожен кровавой цензурой, и теперь на его место пришел сайт http://looo.ch
• Chaosss.ru – замечательный ресурс наших друзей Тоталитарной секты Краденый Хлеб, на котором радикальная политика и постструктуралистская философия сталкивались с жизнеописанием анархо-хлыстовского ковена из Воронежа 

Вот эти два ресурса – основной источник вдохновения, я их обновлял каждый день.

А также книги издательств Колонна, Ультракультура и серии “Час Ч“ “Гилеи“. Илья Кормильцев, Дмитрий Волчек, Миша Вербицкий, Алексей Цветков.

Александр Володарский: Очень важные для нас ключевые события, на мой взгляд – это смерть Ильи Кормильцева и закрытие издательства Ультракультура. Для информационного пространства: начало “монетизации“ ЖЖ, появление множества ботов и ботоподобных комментаторов. Среди сайтов я бы упомянул Прозу Ульянова, ХаоСС (сайт Краденого Хлеба), дугинскую Арктогею и очень важный сайт Зарубежом.Ком, заложивший во мне любовь к наблюдению за конспирологами.

Fin­s­ter­geist: Ну мне кажется, у нас все было достаточно ровно – сперва резкий старт (за который нужно сказать спасибо участию таких людей, как Вербицкий и Кормильцев), потом постепенное угасание. Список составлять, пожалуй, не буду, потому что он получится слишком уж субъективным. Кое-что я уже упомянул выше, этого достаточно.

Как со времени прихода отечественной блогосферы в упадок качественно изменились формы и каналы распространения информации? Какие перемены были больше связаны с, условно, политикой, а какие – с технологиями? Может быть можно подобрать какие-то структурные метафоры для рунета тех и этих лет.

Pamupe_cc (Раймонд Крумгольд): Главное событие – смерть ЖЖ. Если честно, я до сих пор иду в ЖЖ/Тифаретник когда хочу написать что-то крупное по размерам, поскольку ничего лучше для текстов так и не возникло. ЖЖ было литературоцентричным блогохостингом вполне помогавшим настроится на нужную волну. Сидя в фейсбуке даже не появится желание составить из текстов книгу. Твиттер хорош как среда для моментального распространения медиавирусов и современных эпиграмм. Вконтакте – удобен для распространения видео и аудио информации. Но ЖЖ провоцировал и провоцирует писать и составлять большие тексты. Возможно поэтому его и забросили. Иногда у меня появляется желание сесть на лавочку и потрясать клюкой, брюзжа вслед за Пи-Орриджем про ужасы информационного перегруза и прекрасные времена деревянных игрушек прибитых к потолку. Только это путь в никуда. Сеть сейчас на порядок мобильнее и массовее, это может быть препятствием, но может и преимуществом. Более того, сообшество в ЖЖ завалили потоком текстов примерно две тысячи участников. Группа Катабазии в вконтакте уже собрала почти восемнадцать тысяч, но такой проблемы точно не наблюдается. Так что эта мобильность относительная.

Что касается политической обстановки, реакция всегда опасна, даже если её вводят обезумевшие клоуны.

Naj­nas: Блогосферу заменили социальные сети, как следствие – репликация заменила оригинальный контент, генерирование и распространение информации ускорилось, но субьективная ценность её понизилась. Свобода слова в прежнем значени была фактически уничтожена (смешно сравнивать теперь жж-акцию “убей НАТОвца“ с уголовными делами за репост в социальных сетях). Мне кажется, что технологические изменения (растущая доступность интернета и проникновение его во все сферы жизни) привели к радикальному росту количества интернет-пользователей, что вызвало пристальное внимание властных структур, особенно начиная с 2010 года. Таким образом технологический прогресс вызвал реакцию в виде попыток регулировать его регрессивными методами. Это повлияло и на повестку дня, и на рост энтропии в обществе.

Nico­lus: Наверное тут ожидается какой-нибудь дико умный ответ, но у меня что-то не получается – все как-то очень просто. Каналы изменились понятно как – из ЖЖ все ушли в фейсбук: дело в том, что ЖЖ стал тонуть в рекламе, в том числе которая появляется при заходе на сайт и насильственно разворачивается на весь экран, со звуком. Терпеть эту хуйню смогли не многие. Формы изменились таким образом, что в ЖЖ можно было писать длинно и с картинками, а в фейсбуке это тоже можно, но не принято. И вот фиг знает – это политика или технологии? Думаю немного того, немного другого: идиотская политика (подталкивающая все и вся к монетизации) двигает технологии в идиотском направлении (что везде нужно вешать рекламу). Плюс к этому, с конца 2000‑х в рунете стала сильно распространяться культура имджборд, со всеми этими демотиваторами, “мемами“, рейдами, абсурдным сочетанием неприятия моралфажества на словах и диким, шариатско-домостроевским моралфажеством на деле. Я за этим сегментом рунета никогда специально не следил, и замечал только тогда, когда отечественные аноны успевали затравить очередную школьницу за то что она “шлюха“. Чего еще ждать от шариата? К тому же с 2007 года я обитал на 4chan’е, поэтому лезть параллельно еще и на двачи мне казалось излишним: и там безумия вперемешку с говном было через край.

Метафоры никакие не приходят в голову – я, честно говоря, что тогда, что сейчас в рунете не очень разбираюсь и за пределами интересных мне пяточков вылажу редко.

Ребе Алекс Йесод: Рунет тех лет был чащобой, где на полянах собирались люди в колпаках и творили общее дело. Сейчас это площадка перед гипермаркетом, залитая светом и гудроном. Но даже на этой площадке остались недобитые рощицы, где вольные люди могут вести беседы. Если раньше главным инструментом была система личных дневников(ЖЖ), то сейчас превалирует новый краткий формат от твиттера и инстаграма до телеграма, чья система каналов позволяют хотя бы отдаленно воссоздать атмосферу старого лайвджорнала.

Александр Володарский: Я не уверен, что корректно говорить об упадке блогосферы. Следует говорить об упадке Живого Журнала.

Сам сервис с одной стороны съела бездарная монетизация, с другой стороны – он явно не поспевал за тем ритмом, который начали задавать твиттер, фейсбук и даже вконтакте. Для больших текстов же многие завели себе стэндалоны, плюс СМИ открыли разделы блогов, где охотно печатали вчерашних ЖЖистов. ЖЖ перестал быть средством социализации и потерял былую значимоть как платформа для размещения текстов.

Сегодня рунет (как и интернет в целом) стали гораздо быстрее.

Двемер (Роман Королев): Если в Рунете времен ЖЖ ценилась качественная и долгая дискуссия, то современная блогосфера к ней приспособлена поразительно плохо. Забавно, что самое удобное нововведение в ФБ за последние несколько лет было взято именно из ЖЖ, и это ветвление комментариев, но, например, нормального поиска по старым своим и чужим постам не реализовано до сих пор, а без этого плоды твоих долгих усилий просто исчезают во мраке. Вместо содержательных дискуссий новые соцсети ценят быстроту реагирования, но есть в таком состоянии Рунета и свои положительные стороны: Твиттер – отличное оружие для политического активиста, который может сообщить о своем задержании, Телеграмом пользуются люди, которые не хотят заморачиваться серьезной криптографией, но и делать свой разговор легкодоступным для органов желанием не горят. В конце нулевых годов, уже занимаясь достаточно радикальным активизмом, я не задумывался всерьез о том, что все это может мне пригодиться. Развитие технологий, сделавшее 24-часовое нахождение онлайн общедоступным, и смена обстановки в стране происходили таким образом параллельно.

Fin­s­ter­geist: Ну то, что очень сильно бросается в глаза – все резко поменялось с массовым распространением смартфонов и заточенных под них социальных сетей. По важности я бы это сравнил с началом влияния телевидения на массы в 1950–60х. А отечественная блогосфера (в том числе и в жежешечке) и сейчас живее всех живых, как по мне. Безусловно, она сильно изменилась за эти 10 лет – но было бы удивительно, если бы этого не произошло.

Насколько идеологически-монолитным было руководство А‑культа? Что вообще было важнее – сходство мировоззрений, политических взглядов или комфортный механизм работы, общий язык, тусовка? Менялось ли мировоззрение участников А‑культа в силу процессов, связанных с самим А‑культом?

Pamupe_cc (Раймонд Крумгольд): Я тогда был самым политически активным в команде, причём именно в народническом/лево-националистическом ключе. Но мне с самого начала было ясно, что проект должен был быть вне политики, тем более партийной. Это было бы в принципе невозможно, то, к чему мы призывали никак не получилось бы превратить в политический капитал. Ник тогда написал замечательное стихотворение, которое начиналось со слов:

“по трамвайным путям,

по забытым больничным палатам

по тоннелям метро, по помойкам могил

Я пройду

самым большим гей-парадом

который когда-либо был

и фашисты отпрянут

не вынув кастеты из курток

и, охуевшие,

меня не тронут менты

И тысячи тайских

девочек-проституток

возглавят мои ряды“

Это и было наше общее кредо. Трудно совместить политическую ангажированность с столь радикальным стремлением к свободе. Хотя мы с равным увлечением давали слово правым и левым, в итоге многие из нас заметно полевели. Я – точно полевел, точнее избавился от многих правых стереотипов.

Naj­nas: Начнём с того, что руководство А‑культа фактически занималось только модерацией сообщества путём публикации своих материалов и одобрения предложенных материалов, крайне редко прибегая к бану и прочим карательным санкциям. В связи с этим плюрализм мнений царил как в сообществе, так и среди самих модераторов. В результате общий вектор был, как это ни странно, левым и антиавторитарным – несмотря на постоянный эзотерический гитлеризм, Чёрное Солнце и Новую Швабию в эстетических векторах сообщества. Однако с удивлением могу отметить, что практически все модераторы А‑Культа, кроме Моптюка, остались среди моих постоянных контактов – и с ними сохранилось совпадение в общей части взглядов. Ещё забавным фактом может служить то, что в силу разбросанности модераторов по всему миру, окончательно развиртуализоваться с ними удалось только после фактической консервации А‑Культа.

Nico­lus: Как я уже сказал, большая часть модераторов были условно “левыми“. Раймонд, создатель сообщества, был нацболом, со временем, как я понял, сильно “полевевшим“. Роман Мутаген и тогда и сейчас был классическим “новым левым“, с тягой к анархическому освобождению личности через эпатаж и разрушение. Я тогда изображал ортодоксального коммуниста, но с подвыподвертом: разрабатывал неомарксистскую теорию Чорного Коммунизма, где пытался обосновать существование пролетарского оккультизма, не отходя от марксистко-ленинской ортодоксии. Перестал, когда это стало популярно – спасибо тебе, Кургинян. Героический Шиитман тогда был однозначно левым, и даже пострадавшим за наглядную пропаганду свобод, хотя потом перестал себя так называть из-за запомоенности слова. Исключение составляли Есод – националистически настроенный еврейский мыслитель и революционер, и Моптюк, который, как я уже говорил, к политике относился только с позиции борьбы эгрегоров.

Самое важное у нас было не столько сходство мировоззрений или полит.взглядов (в принципе, если бы они совсем не совпадали, это не помешало бы работе сообщества, я думаю), сколько погруженность в одни и те же темы и тяга к исследованию творящегося на дне Интернета безумия. И насколько я знаю, мировоззрение участников не менялось, под воздействием сообщества, а скорее наоборот. Хотя я лично узнал в это время много нового для себя – погрузился в изучение магии хаоса, пресловутого “эзотерического гитлеризма“, дискордианства и прочего Зос Киа, что не только не изменило моих взглядов, а немало обогатило, я считаю. Правда, эволюция взглядов происходит так или иначе у всех, но не думаю, что это напрямую связано с деятельностью А‑культа.

Александр Володарский: Я бы указал два фактора: общий язык, и какое-то сходство культурных, эстетических предпочтений. Политические предпочтения могли быть диаметрально противоположными, про единую тусовку я бы тоже не говорил, не все даже были знакомы между собой. Кстати, я не уверен, что смог бы сейчас работать в столь разнообразном и толерантном коллективе. Сейчас я комфортнее чувствую себя среди единомышленников, я не могу представить себе сотрудничество с расистом и, даже если мы любим с ним одинаковую музыку и имеем похожее чувство юмора, не стал бы предоставлять ему право на высказывание. Интернет большой, каждый найдет где ему высказаться.

Двемер (Роман Королев): И тогда, и сейчас, насколько я помню, большая часть участников сообщества идентифицировала себя как левых. Другое дело, что пониматься под левизной могут вещи очень разные: для кого-то – это анархические идеалы, а для другого – ортодоксальный советский марксизм, совмещенный с культом Гаечки. У нас было все-таки сообщество, а не политическая партия, но при этом трудно представить в нем дискуссию по поводу допустимости наказания за vic­tim­less crimes, цензуры и т.п. Мне кажется, что общим для нас было стремление к свободе как базовая ценность, и оно важнее чем те политические ярлыки, которые люди навешивают на себя самостоятельно. Это стремление к свободе объединяло в сообществе поклонников поэта Алексея Широпаева, на полном серьезе считающего себя гитлеристом, еврейских националистов, сектантов из Гой-Гайя и прочих странных личностей.

Fin­s­ter­geist: За других участников не скажу, но я в то время под влиянием А‑Культа свое мировоззрение не менял – скорее, укреплялся в своих взглядах. Какие-то серьезные политические или мировоззренческие разногласия не припоминаю – наоборот, все было вполне комфортно, и из этого логично вытекала комфортность работы. Сейчас же, если нас опять собрать вместе, такие разногласия неизбежно возникли бы.

Изменились ли к сегодняшнему моменту ваши представления о феномене “культуры апокалипсиса“? Проект только фиксировал проявления “духа конца времен“ или были и какие-то прогнозы на будущее? Что сбылось, что нет? Можно ли сделать какие-то прогнозы сейчас, особенно в плане того, будет ли и в какой форме существовать в обществе / субкультуре запрос на освещение культуры апокалипсиса в условиях цензуры? Немного провокационный вопрос: чем вообще и как именно, на ваш взгляд, имеет смысл заниматься в ближайшем будущем (в сети или в реале) соотечественникам, желающим оставаться в русле исследования-трансляции всех этих тем?

Pamupe_cc (Раймонд Крумгольд): В принципе я уже ответил на все эти вопросы. Предсказали успешно, отношение немного изменилось, работаем.

Что касается провокационной части вопроса.

Сейчас я читаю другую книгу издательства Fer­al House. Thee Psy­chick Bible. Thee Apoc­ryphal Scrip­tures ov Gen­e­sis Brey­er P‑Orridge and Thee Third Mind ov Thee Tem­ple ov Psy­chick Youth. Если раньше я относился к этой истории с интересом смешанным с иронией, то сейчас читаю с восторгом. Всё очень наложилось на собственный опыт и выглядит реальной программой действий на ближайшее будущее. На самом деле “А‑культура“ и “оккультура“ всегда были взаимосвязаны. Можно сказать, что одно является тенью второго. Культура Апокалипсиса показывает на практике, что линейная иерархическая культура всегда была иллюзией, для поддержания которой нужно было закрывать глаза на всё маргинальное и стигматизированное. Оккультная культура, в свою очередь, создаёт собственное пространство в этих стигматизированных, незаметных областях.

Сейчас нам уже не нужно ничего раскрывать и доказывать, всё и так очевидно. Зато с созданием собственных автономных зон всё не так радужно, им даже нечего запрещать. Это не означает что нужно создавать новую боевую версию TOPY и навязывать свой взгляд на мир окружающим. Но нам точно нужно меньше тратить времени на отслеживание дичи в новостях (хотя знать и понимать что происходит очень важно) и больше усилий тратить на развитие своего сегмента в этом хаосе.

Плюс я хочу всё же доделать эту книгу. Возможно она уже не актуальна, но я по прежнему её должен.

Naj­nas: Я для себя реинтерпретировал термин “апокалипсис“ как “охуение“. В связи с этим я могу сказать, что согласно моим прогнозам – охуение не оставит нас ни на секунду – и поэтому лучше охуевать с рефлексией, чем без неё. Если же вас покинуло охуение по поводу окружающих феноменов – значит вы (или окружающий вас мир – что в данном случае одно и то же) либо достигли совершенства, либо вам нужна срочная психологическая или медикаментозная помощь. Чтобы устремляться к первому результату и избегать второго, я рекомендую конвертировать охуение в творческую и исследовательскую деятельность, вызывающую охуение у тех, кто вызывает у нас охуение. Да пребудет Охуение!

Nico­lus: На счет представлений о А‑культуре: раньше казалось, что когда эта культура станет мейнстримом, это будет ад и собственно апокалипсис, но на деле – ничего, жить можно. Хоть и ад, конечно. Прогнозов на будущее, кажется, никто не делал – это не входило в круг наших задач. В общем и целом ожидалось, что культура апокалипсиса заменит со временем всю остальную культуру, но не думаю что это можно считать прогнозом, хотя именно так и вышло. Я помню, что Моптюк делал какие-то предсказания, но они были исключительно мистического свойства, с деятельностью А‑культа не связанные.

Цензура, конечно, усложняет дело. Перепечатка текста какого-нибудь гениального безумца вполне теперь может канать за призывы, разжигание и пропаганду чего-нибудь запрещенного. Однако, я думаю, что исследования на эту тему все равно возможны. То есть, если бояться каждой потенциальной возможности быть привлеченным, то нужно вообще отключить себе Интернет: эти законы специально сделаны таким образом, чтобы загрести можно было кого угодно за что угодно. Но вполне возможно оставаться в рамках “условно дозволенного“, скажем, общаясь в закрытых сообществах, собирая там ссылки и каталоги, а “наружу“ выпускать обзорные тексты без прямых призывов и разжиганий. Именно этим можно заниматься соотечественникам, желающим оставаться в русле. Это невероятно неудобно и унизительно, конечно, но сейчас каждый аспект жизни неудобен и унизителен, так что чего уж тут.

Однако, главный вопрос, который предстоит решить исследователям – что сейчас считать культурой апокалипсиса? Об этом я говорил выше, отвечая на вопрос номер 6. Попадает ли под А‑культуру, скажем, пропагандистская деятельность ИГИЛ? Аполитична ли культура апокалипсиса как раньше или теперь она на вооружении у определенных политических сил? Где пролегает граница между юмором и безумием? В любом случае всем, кто захочет на эти вопросы ответить, я желаю всего самого лучшего, да помогут ему боги Хаоса, Гаечка Лучезарная и Небесные коммунисты.

Моптюк: Реально все уже предсказано в том числе и мной. А из нового будет больше Энжойкина и Карины стримерши. Это будет основной массовый контент. Ну и еще Зеленый слоник. Энджойкин является развитием эпохи демотиваторов, потихоньку и другие подтянутся по качеству к нему и все комерциализируется. А стримы сожрут блоги, микроблоги, вконтакты и прочее и там будут доминировать ебанутые истеричные тян. Ну а выяснение отношений и даже дискурсы будут черпать вдохновение из Слоника.

Остается только медитировать, проводить ритуалы и читать Моптюка.

Ребе Алекс Йесод: Любые взгляды со временем меняются и настаиваются словно вино. Но общее ощущение “конца цивилизации“, которое мы фиксируем, деконструируя сочинения безумцев и поп-культуру, остается неизменным. Следить за творчеством “душевнобольных“, погружаться в пучину людского невежства и трэш-культуры, слушать странную музыку и читать книги о магии, истории и судьбах слабых мира сего – вот мой совет новому поколению апокалипсеров.

Александр Володарский: На провокационный вопрос дам провокационный ответ: “делайте бомбы, похищайте банкиров, чтобы требовать денег для борьбы, для победы“. Нет, ну серьезно, ретрансляцией всех этих тем наши вчерашние персонажи успешно занимаются сами. Иногда с таких высоких трибун, о которых нам только приходится мечтать.

Мне кажется, что сегодня мы рискуем попасть в ловушку вечного описания, нет смысла писать о том, как другие пишут о том, что они считают нужным сделать. Следует отказываться от мета-позиции, следует не писать об Апокалипсисе, следует быть им.

Двемер (Роман Королев): В основополагающем смысле – нет. Мне было бы интересно прочесть оригинал книги Парфри, который, как я уже узнал от Раймонда, сильно отличается от изданной у нас версии, возможно, после этого мое видение концепции переменится. Я надеялся, что наше общество движется в направлении распада на бесконечное множество самых удивительных манямирков, населенных небольшим количеством обитателей. Можно было эти манямирки называть сектами или Временными автономными зонами. Вместо этого в коллективном бессознательном начал формироваться один огромный и устрашающий пузырь имперского сумасшествия. Делать прогнозы даже на ближайшее будущее в этой стране бессмысленно. Своим соотечественникам я бы порекомендовал не заниматься исследованием явлений, а делать из себя и своей жизни альтернативу миру всепобеждающей Нормы и сбивать с пути истинного неокрепшие души. Every man and every woman is a star, ну, так светитесь.

Fin­s­ter­geist: Честно говоря, не припоминаю каких-либо серьезных прогнозов, скорее мы действительно просто фиксировали все, что подпадало под концепцию сообщества. И если сейчас есть люди, готовые заниматься тем же самым – то флаг им в руки. Другое дело, что я уже достаточно сильно отошел от этой темы и поэтому вряд ли смогу дать сколько-нибудь путные советы.

Интервью брал Insect Bud­dha