Таро и делание Итель Кохун

Ну и в продолжение цикла постов про художниц-мистиков (мистиц?) расскажем об Итель Кохун, сюрреалистке, писательнице, поэтессе, оккультистке, визионерке, итогом трудов которой стало визуальное и художественное воплощение её собственных мистико-эзотерических и художественных воззрений.

В отличие от Харрис, аф Клинт и Колман, Кохун аутсайдершей не была и состояла в лондонской группе сюрреалистов, позировала фотографу Ману Рэю, была лично знакома с Бретоном и Дали, которые оказали глубокое влияние на её стиль. Но по-настоящему её творческий потенциал раскрылся, когда она, не согласившись с рядом выдвигаемых требований, покинула группу и погрузилась в личные эзотерические поиски и художественные эксперименты.

Подобно Фриде Харрис и Хильме аф Клинт, Итель черпала вдохновение в растительном мире, гипертрофируя растительные формы и в духе магического реализма раскрывая в цветах и сложных структурах волшебные миры. Рисование стало её страстью в 4–5 лет, и Итель рассказывала, что рисует всю сознательную жизнь.

И так же, как для Фриды и Хильмы, художественная практика была для Итель одновременно эзотерической. Она вдохновлялась учениями Золотой Зари и Телемой; со временем её увлечение переросло в Великое Делание, хотя началось с прочитанной газетной публикации о Кроули. Гораздо позднее она вступит в О.Т.О. Кеннета Гранта, примет магический девиз Splen­did­ior Vit­ro — Светлее Хрусталя — и преобразит его в личную сигилу, которой станет подписывать картины.

Итель изучала теорию цвета в трактовках Кандинского и Золотой Зари, использовала цветовые схемы Ордена в своих картинах. Цвет был ключевым медиумом в творчестве Кохун: она верила, что цвета обладают магической силой и разумом, способным проявить иные планы восприятия.

Итель проиллюстрировала десять сефир древа жизни и описала их индивидуальные свойства: цвет, аромат, местоположение в макро и микрокосмосе, оккультные соответствия и видения, с которыми связана каждая из них.

Для неё, как и для Хильмы аф Клинт — а возможно, даже в большей степени, — было важно транслировать своим творчеством подсознательное. Чтобы его проявить, Итель экспериментировала с различными методами и материалами в технике автоматического рисования.

Колода Таро Итель Кохун стала апогеем и синтезом её художественного и мистического пути. В её основу легли цветовые соответствия Золотой Зари, каждая карта выполнена в духе бретонского «чистого психического автоматизма», и фигуративные формы на них как бы размываются, исчезают, высвобождая цвет, транслирующий вложенный в арканы символизм.

Итель писала, что символическое наполнение таро является «одновременно личным и традиционным», «передаёт суть каждой карты неизобразительными средствами чистого цвета, применяемыми автоматически в манере психоморфологического движения в сюрреализме». При этом Кохун сохранила верность «инструкциям, взятым из текстов Герметического Ордена Золотой Зари» – по крайней мере, по собственному мнению. Она считала, что наиболее продвинутые члены Ордена были инициированы в истинные имена таро как глифов для медитации, а «использование Таро в гадании и тем более в коммерческом гадании» — это, по сути, профанация.

В отличие от колод Фриды Харрис и Памелы Колман Смит, получивших мировую известность, нефигуративное Таро Итель Кохун, по всей видимости, не было воспринято широкой публикой — и забылось практически сразу после её смерти. И, в отличие от Харрис и Смит, колода Кохун стала итогом и визуальным выражением ЕЁ мистико-эзотерических и художественных воззрений.

« ‹ из 51 › »