Когда сомкнулись оковы ненависти

«И откроется на Страшном Суде, что единственным смыслом жизни на земле была Любовь».
«Никто не требует от вас быть тем, чем вы не являетесь, но можно у вас спросить, можно от вас требовать, чтобы вы были самими собой».
Антоний Сурожский

 

Автор текста никогда ранее не использовал цитаты православных священников и едва ли сделает это впредь. Тем не менее, слова одного из самых популярных православных проповедников ХХ века прекрасно открывают тему. Ничуть не хуже они и подчёркивают то, как легко структуры, транслирующие столь гуманистические тезисы, на практике вместе со структурами власти создают ограничения базовых бытийственных вещей – свободы быть собой и любить. Потребность контролировать личную жизнь и добровольный личный выбор (а тем более биологическую природу!) взрослых дееспособных людей и желание унифицировать других – нездоровы. Причины у них невротические (страх, что чужая свобода может чем-то угрожать) и садистские в самом низовом проявлении (контроль ради контроля, демонстрация неравенства, своей власти казнить и миловать). Разумеется, эта мотивация прикрывается заботой об общем благе, потому что времена нынче такие, что массовые «казни» должны быть чем-то чисто формально задрапированы для соблюдения приличий.

Подавление многообразия не поддерживает и не сближает (самих подавляющих автор учитывать не хочет). Оно гасит ответственность за свой выбор (всё равно он полу-невозможен, когда сильно ограничен «сверху»), инициативу и поиск/проявление себя, развивая только послушание (а оно, как мы знаем, вовсе не ключ к радости).

Давайте пробежимся по разным эпохам и посмотрим, когда и как росла нетерпимость к сексуальной ориентации и гендерной идентичности — и убедимся, что никакой традиционной ценностью она не является. Мы постарались подобрать для конфидентов только примеры, имеющие какое-никакое фактологическое подтверждение, хотя тема статьи окружена ореолом сомнительных мифов и странных легенд вроде «Пётр I сокороновался со своими любовниками».

 

Доимперские времена

В бисексуальности подозревали царей Василия III и Ивана IV, о симпатиях которого к молодому опричнику Фёдору Басманову ходило много слухов, также Фёдор якобы танцевал на царских пирах в женском платье. Как причина убийства князя Оболенского-Овчининина часто фигурирует высказанная Басманову фраза: «Предки мои и я всегда служили государю достойным образом, а ты служишь ему содомией». Для ряда авторов этого хватило в качестве доказательства. Алексей Толстой вполне однозначно писал об отношениях Фёдора Басманова и Ивана Грозного в романе «Князь Серебряный», где по сюжету приговорённый к пыткам Басманов хочет рассказать народу об их связи с царем, но его убивает Малюта Скуратов.

В то же самое время, при правлении Ивана Грозного, автор «Домостроя» иерей Сильвестр активно осуждал «содомский грех»:

Вспомни, чадо, апостольское слово: «Не надейтесь – ни пьяница, ни блудник, ни прелюбодей, ни содомлянин, ни вор, ни разбойник, ни клеветник, ни убийца царства божьего не наследуют!»

В «Стоглаве» (сборнике решений Стоглавого собора 1551 г.) есть глава «О Содомском грехе», в которой говорится: «а которые не исправляются, ни каются, и вы бы их от всякие святыни отлучали, и в церковь входу не давали» (Стоглав 1863: 109).

В 1552 г., митрополит Макарий сокрушался, что в войске, стоявшем под Казанью, многие насиловали девиц и жён, а также «содевали со младыми юношами содомское зло, скаредное и богомерзкое дело».

То есть, в допетровской России осуждение оставалось на уровне религиозных проповедей, особо не наказывалось и не преследовалось.

 

XVIII век

Первое светское наказание за гомосексуальность в России появилось в 1706 году в «Кратком артикуле», базой для которого стал «Саксонский военный устав». Изначально артикул применялся только для суда над иностранцами, служившими в российской армии, потом его распространили и на собственную кавалерию. В «Кратком артикуле» за гомосексуальность назначалась смертная казнь путём сожжения на костре, но нет ни одного исторического свидетельства о применении на практике этой меры наказания.

В 1716 году был издан «Воинский устав», в основу которого легли шведские, немецкие и французские своды законов. В нём за содомию полагалось телесное наказание, и только в случае насилия была прописана смертная казнь или вечная ссылка на галеры. Этот закон всё ещё распространялся только на военных, а гражданское население не привлекалось к ответственности за однополую связь.

Позднее мера наказания даже за гомосексуальное изнасилование смягчилась. При Елизавете Петровне в 1744 году смертная казнь применялась только за государственную измену, и в 1741–1761 годы в России никто не был казнён. А вот в Европе в тот же самый   исторический период положение дел удручало: в Нидерландах происходила массовая «охота на ведьм», около 300 человек сожгли на костре «за содомию».

Первым русским монархом, чьи однополые отношения фиксировались не только в виде слухов, стала женщина, княгиня Анна Леопольдовна. По словам английского посланника в Петербурге Эдуарда Финча, Анна испытывала к своей фрейлине Юлиане фон Менгден чувства, похожие «на самую пламенную любовь мужчины к женщине». Юлиана часто ночевала в покоях княгини, а также получала от той дорогие подарки.

Ходили слухи, что даже после того, как Анну в 1739 году выдали замуж за Антона Ульриха, герцога Брауншвейг-Люнебургского, он не мог войти в покои своей жены без разрешения Юлианы, с которой Анна продолжала проводить много времени. Проводить ночь со своей женой ему дозволялось шесть раз в месяц, с целью рождения наследника. Всем это казалось несколько странным, и слухи о странном формате отношений княгини и фрейлины дошли до Анны Иоанновны. Но секспросвет в ту эпоху оставлял желать лучшего, и в итоге было проведено медицинское освидетельствование Юлианы фон Менгден, целью которого была проверка, уж не является ли та гермафродитом. Оказалось, что она определённо девушка с типичным строением, ещё и девственница.

Этот эпизод зафиксировал дипломат Аксель фон Мардельфельд:

Я не удивляюсь, что публика, не зная причины сверхъестественной привязанности великой княгини к Юлии, обвиняет эту девушку в пристрастии ко вкусам знаменитой Сафо; но я не могу простить маркизу Ботта, облагодетельствованному великой княгиней, что он приписывает склонность этой принцессы к Юлии тому, что последняя женоложица со всеми необходимыми для того качествами… Это черная клевета, так как покойная императрица, из-за таких обвинений, повелела тщательно освидетельствовать эту девушку, и исполнившая это комиссия доносила, что нашла ее настоящей девушкой без малейших мужских признаков.

Историк Сергей Михайлович Соловьёв даёт такое описание:

Регентша настолько была привязана к Юлии, ей было настолько с ней комфортно, что она не одеваясь, не причесываясь, повязав голову платком, готова была сидеть целый день во внутренних покоях с неразлучною фавориткою, фрейлиною Менгден!

Через год после заключения брака Анны и Антона на свет появился первый их ребёнок, сын Иван, который уже спустя несколько месяцев после удачного переворота (при участии Юлианы) стал императором, а его мать, соответственно, регентшей. Период, когда она царствовала, но не правила (политические решения принимал Бурхард Миних), был короток – всего полтора года. После нового дворцового переворота, организованного Елизаветой Петровной, Анна Леопольдовна и Антон Ульрих были взяты под стражу и отправлены в ссылку. Сначала они вместе попали в Раненбург. Перед отъездом Елизавета Петровна пообещала исполнить одно желание Анны Леопольдовны, и та попросила не разлучать её с Юлианой (которая захотела добровольно отправиться в ссылку с Анной). Изначально это условие было выполнено, но потом Елизавета Петровна передумала, и решила отправить семью на Соловки, а фрейлину оставить в Раненбурге. Исполнителем поручения стал барон Николай Корф, по письмам которого можно заметить, что его не радовала перспектива разлучать Анну с сыном и Юлианой. Он спрашивал про них, но получил указания действовать по изначальному указу.

В марте 1745 года, когда Анна Леопольдовна была в пути на Север, Елизавета Петровна писала Корфу:

Спроси Анну, кому розданы алмазные вещи ее, из которых многие не оказываются [в наличии]. А ежели она, Анна, запираться станет, что не отдавала никому никаких алмазов, то скажи, что я принуждена буду Жульку (Юлию) розыскивать (пытать), и ежели ей [ее] жаль, то она до того мучения не допустит.

По погодным условиям до Соловков они не доехали и остановились в Холмогорах. В ссылке Анна скончалась 9 марта 1746 года от послеродовой горячки в возрасте 27 лет, родив своего пятого ребёнка.

Судьба её детей также была незавидной, и это тема для совершенно других материалов, но автор считает нужным кратко упомянуть ей. Старший сын был разлучён с родителями в возрасте около четырёх лет, всю жизнь провёл в изоляции, не получив никакого образования, но проявляя себя не по годам умным мальчиком, прекрасно осознающим своё происхождение. Он был убит в возрасте 24 лет, сразу после начала царствования Екатерины II, якобы при попытке бегства. Старшую дочь в возрасте 3 месяцев уронил солдат, полученная черепно-мозговая травма имела последствия, которые спустя много лет будут описаны комендантом: «сложения больного и почти чахоточного, а притом несколько и глуха, и говорит немо и невнятно, и одержима всегда болезненными припадками, нрава очень тихого». Детей, родившихся в ссылке, также не разрешили обучать чтению и письму, а после смерти родителей (Антон Ульрих скончался в 1774г, на десять лет пережив своего первенца, о судьбе которого так и не узнал) в 1780 году были депортированы в Данию, где им полагалось быть под домашним арестом, в том числе запрещено было вступать в законные браки. Обучившись грамоте, все они писали о том, что не чувствуют себя более свободными, чем в Холмогорах, и даже скучают о холмогорской возможности хотя бы ездить верхом по полям. Пережившая всех братьев и сестру, полуглухая Екатерина Антоновна, в возрасте 63 лет написала своему духовнику: «Преподобнейший духовный отец Феофан! Што мне было в тысячу раз лючше было жить в Холмогорах, нежели в Горсенсе. Што меня придворные датские не любят и часто оттого плакала… и я теперь горькие слезы проливаю, проклиная себя, что я давно не умерла».

Юлиана фон Менгден провела почти 20 лет в ссылке в Раненбурге, намного пережив свою возлюбленную и не зная об этом, после чего была помилована, и смогла в 1762 году вернуться в Лифляндию, где прожила ещё 25 лет. Она не вышла замуж, не имела очевидных для её окружения романтических отношений, почти не выходила из дома и занимаясь воспитанием племянниц. На одном из портретов она изображена с маленьким ребёнком на руках. Историки сходятся во мнении, что это Иван, сын Анны Леопольдовны, которого она по свидетельствам современников любила не меньше, чем родная мать.

Их лишения никак не были связаны с ориентацией матери. Но в наши дни слишком много высказываний про запрет ЛГБТ-тематики строится с аргументацией про детей и традиционные ценности. Автор статьи хочет подчеркнуть, что детоцентризм – изобретение второй половины ХХ века, и традиционное отношение к детям, к счастью, не сохранилось, потому что история Браунгшвейгского семейства не была чем-то шокирующим для современников, хотя могла вызывать сострадание. Традиционно дети были разменной монетой. У аристократии – в династических вопросах, у крестьянства – могли стать новыми рабочими руками и/или новым голодным ртом (в таком случае в тяжёлые годы их могли убить собственноручно или отвести в лес). Давайте же к этим традиционным ценностям никогда не возвращаться.

 

XIX век

Из историй женщин (по рождению) и транссексуалов (иногда рассматривается как лесбиянки с ярко выраженным отторжением женской гендерной социализации тех лет, точно определить это в наши дни не представляется возможным) широко известна также фигура «кавалерист-девицы» Надежды Дуровой, ставшей Александром Александровым.

После насильно организованного замужества и побега из семьи экс-Дурова переоделся в мужскую одежду и стал представляться Александром Соколовым. Он успел послужить в нескольких уланских полках, принял участие во всех Наполеоновских войнах и получил звание штабс-ротмистра. Впервые информация о его биологическом поле вскрылась, когда он написал письмо своим родителям, уходя на войну, потому что боялся, что в случае его гибели они так и останутся в полном неведении о судьбе своего ребёнка. Отец потребовал возвращения «дочери» домой и начал писать письма по инстанциям, вплоть до письма императору Александру I, где говорилось: «По семейным обстоятельствам моя дочь, Чернова Надежда Андреевна, ушла из дома и оказалась в армии. Прошу вас, Ваше Императорское Величество, вернуть оную домой». По приказу императора в полк приехал инспектор для выяснения, что же там происходит. Не афишируя причин, он стал расспрашивать о личности Александра Соколова и собрал информацию, что это хороший и надёжный мальчик, уже унтер-офицер, отличившийся в боях своим бесстрашием. Составив рапорт, инспектор всё-таки привёз в Петербург и самого Александра для личного разговора с императором, который хотел подарить смелой женщине бриллиантовый перстень и похвальную грамоту, после чего отправить домой, где ей полагается быть как жене и матери (в браке родился сын). Но после долгих разговоров произошло то, чего никто не ждал – император «разрешил» своему тёзке быть мужчиной – по его предложению став не Александром Андреевичем Соколовым, а Александром Андреевичем Александровым (взяв фамилию в честь него), чтобы его больше не нашли родственники.

Последние двадцать лет жизни Александров провел в отставке в Елабуге, по неподтверждённым свидетельствам со своей возлюбленной, а также (уже по многочисленным свидетельствам) с целым зоопарком из подобранных собак и кошек, которым был выделен первый этаж дома. Он помогал бедным людям писать прошения и обращения к представителям власти. До конца жизни он носил мужской костюм, курил сигары и называл себя мужским именем, даже отпеть просил как «раба Божьего Александра» (желание не было исполнено, священник не решился нарушать правила). На похоронах Александру воздали воинские почести, как и положено человеку его звания, но на тот момент не было положено женщине.

В ту же эпоху одним из «открытых» геев в правительстве был граф Сергей Семёнович Уваров, филолог-антиковед, Министр народного просвещения и президент Академии наук, которому принадлежит формула «православие, самодержавие, народность». Кроме того, он пользовался своим положением с целью протекционизма, что мягко говоря не вызывало восторга у современников. Александр Сергеевич Пушкин не стеснялся в выражениях на эту тему: «Уваров фокусник, а Дондуков-Корсаков его паяс. Кто-то сказал, что куда один, туда и другой: один кувыркается на канате, а другой под ним на полу». Затем он написал эпиграмму:

В Академии наук
Заседает князь Дундук.
Говорят, не подобает
Дундуку такая честь;
Почему ж он заседает?
Потому что жопа есть.

Тяжёлыми отношения Пушкина с Уваровым стали после того, как второй активно занялся вопросами цензуры. Саркастическую эпиграмму Пушкин посвящает и князю Александру Николаевичу Голицыну:

Вот Хвостовой покровитель,
Вот холопская душа,
Просвещения губитель,
Покровитель Бантыша!
Напирайте, Бога ради,
На него со всех сторон!
Не попробовать ли сзади?
Там всего слабее он.

По эпиграммам может сложиться обманчивое впечатление, что Пушкин всё-таки был гомофобом, но нет. Во-первых, основная причина его негодования – именно протекционизм и профессиональная непригодность поставленных на определённые должности любовников. Во-вторых, будучи гетеросексуалом, он с симпатией относится, например, к гею Филиппу Филипповичу Вигелю, с которым познакомился во время бессарабской ссылки и которому в стихотворении «Из письма к Вигелю» сочувствует по поводу необходимости жить в Кишинёве:

Содом, ты знаешь, был отличен
Не только вежливым грехом,
Но просвещением, пирами,
Гостеприимными домами
И красотой нестрогих дев!
Как жаль, что ранними громами
Его сразил Еговы гнев.

А заканчивает следующими строчками:

Лишь только будет мне досуг,
Явлюся я перед тобою;
Тебе служить я буду рад –
Стихами, прозой, всей душою,
Но, Вигель, – пощади мой зад!

Обличение именно гомосексуального протекционизма кроется скорее всего в том, что в принципе у власти и в академических структурах находились мужчины. При большем равноправии, думается, гетеросексуальному протекционизму тоже бы досталось.

Однополые отношения закономерно имелись в больших количествах в закрытых юношеских учреждениях, таких как, например, Школа гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров, где обучался Михаил Юрьевич Лермонтов. Там он в возрасте 20 лет писал стихи, авторство которых подтверждал историк и литератор Пётр Андреевич Вяземский. Позднее они печатались в некоторых собраниях сочинений, а также в зарубежных изданиях, таких как «Russian Literature Triquarterly» (1976, №14).

Вот один из них.

Ода к нужнику

О ты, вонючий храм неведомой богини!
К тебе мой глас… к тебе взываю из пустыни,
Где шумная толпа теснится столько дней
И где так мало я нашел еще людей!
Прими мой фимиам летучий и свободный,
Незрелый, слабый цвет поэзии народной!
Ты покровитель наш; в святых стенах твоих
Я не боюсь врагов завистливых и злых,
Под сению твоей не причинит мне страха
Ни взор Михайлова, ни голос Шлипенбаха!

Едва от трапезы восстанут юнкера,
Хватают чубуки – бегут, кричат: пора!
Народ заботливо толпится за дверями….
Вот искры от кремня посыпались звездами,
Из рукава чубук уж выполз как змея….
Гостеприимная отдушина твоя
Открылась бережно… огонь табак объемлет,
Приемная труба заветный дым приемлет!

Когда ж Ласковского приходит грозный класс,
От поисков его ты вновь скрываешь нас,
И <жопа> скромная красавца молодого
Является тебе отважно без покрова!

Но вот над школою ложится мрак ночной,
Клерон уж совершил дозор обычный свой,
Давно у фортепьян не распевает Фейля…
Последняя свеча на койке Беливеля
Угасла… и луна кидает медный свет
На койки белые и лаковый паркет.
Вдруг шорох! слабый звук! и легкие две тени
Скользят по каморе к твоей знакомой сени
<Вошли… и в тишине раздался поцелуй,
Краснея поднялся, как тигр голодный, хуй,
Хватают за него нескромною рукою,
Прижав уста к устам, и слышно: «Будь со мною,
Я твой, о милый друг, прижмись ко мне сильней,
Я таю, я горю…» И пламенных речей
Не перечтешь. Но вот, подняв подол рубашки,
Один из них открыл атласный зад и ляжки,
И восхищенный хуй, как страстный сибарит,
Над пухлой жопою надулся и дрожит.>
Уж сблизились они… еще лишь миг единый
– Но занавес пора задернуть над картиной,
Пора, чтоб похвалу неумолимый рок
Не обратил тебе в язвительный упрек.

Ироничный тон стихотворения направлен не прицельно на гомосексуальность, а на весь контраст фактической жизни юнкеров и строгих формальных внешних правил, которые не соблюдались. Однополый секс при этом стоит в одном списке с курением в туалете – сцена первого чуть длиннее, но ничем радикально не отличается по подаче.

То же самое было нормально и типично для Пажеского корпуса (он прославился в анонимной поэме «Похождения пажа», авторство которой приписывается литератору Александру Фёдоровичу Шенину), для кадетских корпусов. Шенин в 1846 году был отстранён от службы и выслан из Петербурга за однополые отношения, но только после ряда скандальных историй, и больше никак за ориентацию не преследовался.

Александр Куприн в «Яме» описывает отношения в кадетских корпусах более негативно. Тем не менее, вот что излагается им как факт, не нуждающийся в доказательствах:

Надо сказать, что в то отдаленное время, о котором идёт речь, закрытые заведения – мужские пансионы и мужские институты, а также кадетские корпуса – представляли из себя какие-то тепличные рассадники. Попечение об уме и нравственности мальчуганов старались по возможности вверять воспитателям, чиновникам-формалистам, и вдобавок нетерпеливым, вздорным, капризным в своих симпатиях и истеричным, точно старые девы, классным дамам. Теперь иначе. Но в то время мальчики были предоставлены самим себе. Едва оторванные, говоря фигурально, от материнской груди, от ухода преданных нянек, от утренних и вечерних ласк, тихих и сладких, они хотя и стыдились всякого проявления нежности, как «бабства», но их неудержимо и сладостно влекло к поцелуям, прикосновениям, беседам на ушко.

Несмотря на безуспешные попытки запретить «непотребства», гомосексуальные отношения в учебных учреждениях мало волновали широкую общественность и воспринимались как юношеский опыт, после которого гетеросексуальные и бисексуальные мужчины, то есть, большинство, благополучно женятся и заводят детей, если этого хотят. Ну а гомосексуальные мужчины остаются меньшинством.

 

Конец XIX и начало ХХ века

К концу XIX века в Санкт-Петербурге сформировались устоявшиеся «тёмные» места для встреч гомосексуальных мужчин в банях, самыми известными были Знаменский бани. К началу ХХ века некоторые из них приобрели репутацию и борделей, они предоставляли как номера для встреч, так и услуги своих работников, которые могли быть как просто банщиками, так и проститутами.

Журналист Владимир Павлович Руадзе (человек и гомофоб) в 1908 году издал книгу «К суду!.. Гомосексуальный Петербург», где фигурируют такие сцены:

Едва вы проникнете в эту «обитель», как навстречу к вам утиной походкой движется массивная фигура знаменитого в гомосексуальной секте банщика Гаврилы.

Гаврила – тучный мужчина лет 40–45 с отталкивающим неприятным лицом и угодливым, заглядывающим вам в душу взглядом. Этот «господин» с места не постесняется предложить вам свои «услуги» или кого-нибудь другого. <…> Гаврила принесет вам альбом с фотографи­ческими карточками, где все эти гомосексуальные Фрины и Аспазии изображены прифранченные и накрашенные, некоторые даже в женских нарядах. <…> Вот вы показываете на одного из «малых сих», изображенных в альбоме, и через каких-нибудь минут пять «оригинал» в вашем распоряжении. Тут же попутно сообщается цена.

Писатель и поэт Михаила Кузмин в своих дневниках в декабре 1905 года описывал то же самое:

Вечером я задумал ехать в баню, просто для стиля, для удовольствия, для чистоты. <…> Пускавший меня, узнав, что мне нужно банщика, простыню и мыло, медля уходить, спросил: «Может, банщицу хорошенькую потребуется?» – «Нет-нет». – «А то можно…» Я не знаю, что мною руководствовало в дальнейшем, так как я не был даже возбужден… «Нет, пошлите банщика». – «Так я вам банщика хорошенького пришлю», – говорил тот, смотря как-то в упор. «Да, пожалуйста, хорошего», – сказал я растерянно, куда-то валясь под гору. «Может, вам помоложе нужно?» – понизив голос, промолвил говорящий. «Я еще не знаю», – подумав, отвечал я. «Слушаюсь».

<…> …[Банщик] начал мыть совсем уже недвусмысленно. …Мо́я, он становился слишком близко и вообще вел себя далеко не стесняясь.

В этих же банях периодически бывал гостем и князь Константин Константинович, дядя Николая II. В своем дневнике он писал так:

15 мая. <…> Путь лежал мимо бань. Думал, что, если увижу у наружных дверей номеров банщика, не выдержу и зайду. <…> Дверь в номера оказалась приотворенной, но банщиков не было видно. Каким‑то чудом удержался и проехал мимо.

18 мая. В заседании грешные мысли меня одолели. На Морской, не доезжая до угла Невского, отпустил кучера и отправился пешком к Полицейскому мосту и, перейдя его, свернул налево по Мойке. Два раза прошел мимо дверей в номерные бани, взад и вперед; на третий вошел. И вот я опять грешен в том же.

Но кроме развлечений, гомосексуальные люди, как и их гетеросексуальные товарищи, нуждались и в семьях, и в какой-то юридической защите их прав. Не имея возможности заключать браки, они оформляли договоры-соглашения о совместном имуществе и хозяйстве. Так поступили, например, Николай Поляков и Степан Минин, которые прожили вместе 26 лет, до 1933 года, а после этого, увы, попали под репрессии в рамках дела о «»ленинградской контрреволюционной организации» гомосексуалов». Эти репрессии, являющиеся совершенно беспрецедентными для России (как можно было убедиться по тексту статьи), мы рассмотрим ниже.

Кроме прочего, в новостях часто мелькали истории о людях, предпочитающих носить одежду другого пола.

«Новости Дня» сообщают: 11-го января в деревню Дубровку, за Рогожской заставой, приехал с возом удобрения какой-то огородник-рабочий и стал сваливать его чуть ли не на самую дорогу. Когда хотели поворотить лошадь огородника, он оказал сопротивление, отвесив некоторым из крестьян здоровые тумаки. В виду этого буяна пришлось отправить в 3-й Рогожский участок.

– Кто ты такой? – спросили его там.

Задержанный молчал и конфузливо перебирал в руках шапку.

– Ну, говори, что ли! Пётр ли ты, или Иван, Сидор?

– Я не Петр, не Иван и не Сидор, – возразил огородник, – а я Марья Николаевна Антонова.

– Как Марья Антонова? – удивились в участке, внимательнее всматриваясь в огородника.

Перед ними стоял молодой, здоровый, лет 22-х парень; лицо без всякой растительности. Волосы на голове у него были короткие и подстрижены по-русски. Полушубок, крестьянская мужская рубашка, посконные шаровары и валеные сапоги составляли костюм огородника. Сначала никто не поверил словам задержанного, но затем пришлось убедиться, что огородник действительно женщина.

– С какой же ты целью ходила в мужском платье? – спрашивали ее.

Антонова объяснила, что она ходит так уже давно, лет пять, работает на огородах, причем везде принимали ее за мужчину. Решилась же она бросить женскую одежду потому что «быть бабой – хорошего мало»; когда она одета мужчиной, ей больше и почета, и уважения, да и не гоняется за ней молодежь.

Мужчина, оказавшийся женщиной, вчера отправлен по этапу на родину, в подмосковную выхинскую волость, для удостоверения личности. Согласно предписанию, там с нее будет взята подписка в том, что она больше не будет одеваться в костюм, не присвоенный ее полу.

«Самарская газета», №16, 1896.

 Как можно заметить, серьёзно это не наказывалось.

Тема сомнительности законодательного запрета гомосексуальности обсуждалась перед созданием нового Уголовного уложения 1903 года, вопрос её неактуальности чаще всего поднимали анархисты и кадеты.

Идеологом декриминализации гомосексуальности стал основатель Партии кадетов Владимир Дмитриевич Набоков (отец писателя Владимира Владимировича Набокова, гомофоба), чей младший сын Сергей Владимирович Набоков был геем (его судьба сложится трагически – он уедет из России, но в 1940 году останется со своим возлюбленным, австрийцем Германом Тиме, в оккупированном Париже, попадёт в концлагерь Нойенгамме как заключенный №28631 и погибнет там в 1945 году, за несколько месяцев до окончания войны).

Владимир Дмитриевич Набоков написал исследовательскую работу о правовом статусе гомосексуальных мужчин в России, её опубликовал в Германии доктор Магнус Хиршфельдом. В своих статьях и переписках Набоков исходил из позиций здравого смысла, оформленного в полуриторическое вопрошание:

1. Почему для сохранения здоровья уголовно должна запрещаться гомосексуальность, но при этом разрешается, например, пьянство?
2. Почему преследование за якобы отрицание брака как основы семьи и государства не касается холостяков?
3. Что делает однополый секс более безнравственным, чем секс мужчины и женщины вне брака, если оба варианта считаются грехом?
4. Какой смысл в запрете гомосексуальности, если секс в обществе давно перестал считаться лишь средством продолжения рода?

На тот момент здравомыслие не победило, и в Уголовном уложении прописали: «Виновный в мужеложестве наказывается заключением в тюрьму на срок не ниже трех месяцев».

В случае с кроссдрессерами чаще всего решение оставалось за судьёй, так как оформленного законодательного запрета не было.

В Москве разбиралось курьезное дело. Работающая в мастерской верхнего платья молодая девушка Булгакова привлекалась к ответственности за неисполнение «законного требования полиции». Проступок Булгаковой заключался в том, что она носит мужскую одежду, объясняя свое переодевание тем, что мужское она находит гораздо более удобным. Мировой судья нашел, что хотя в Ветхом Завете в пятой книге Моисеева закона не допускалось женскому полу носить мужское платье, тем не менее действия полиции должны быть основаны не на Моисеевом законе, а на законах Российской империи. На основании этого мировой судья оправдал обвиняемую.

«Орловский вестник», №79, 1906 год.

Вчера в Рогожской найден в полусознательном состоянии молодой человек. Его отправили в Яузскую больницу. Оказалось, что это – женщина в мужском платье. По приведении ее в чувство она была отправлена в Яузскую часть. Она назвалась Кривовой и заявила, что служит машинистом в бурнусном заведении Холковской. Мужской костюм она носит в течение 12-ти лет и надела его потому, что ей, как женщине, платили очень мало. Она боится, что ее заставят носить теперь женское платье. Кривова держится вообще по-мужски.

«Русское слово», 24 (11) апреля 1907 года, рубрика «Дневник происшествий».

В старом городе проживает одна женщина, около десяти лет носящая мужской костюм и стригущаяся «под польку». Очень немногие из жителей знают, что под костюмом мужчины скрывается женщина, именующая себя Егором; настоящее ее имя – Ульяна. Невысокого роста, плотного телосложения, Ульяна-Егор работает довольно тяжелую работу, таскает тяжести от 5 до 7 пудов и т.д. и зарабатывает хорошие деньги. Ульяна ранее принадлежала к какой-то подпольной секте и по сектантскому обряду была выдана замуж, но жила замужней всего лишь несколько месяцев, а потом, бросив мужа, перешла в православие и с тех пор носит костюм мужчины <…>

Теперь Ульяне 29 лет от роду. На вопрос, почему Ульяна носит костюм мужчины, – она говорит, что если бы она носила женскую одежду, то зарабатывала не более 3 – 4 руб. в месяц, в мужском же костюме она зарабатывает от 12 до 15 руб. в месяц. Ульяна имеет свой дом, который она с год тому назад отстроила.

«Новости дня», 18 (05) января 1902 года, рубрика «По России».

 Несколько более строгой ситуация начала становиться спустя десятилетие.

Еще некоторое время тому назад петербургская полиция организовала правильную облаву на молодых людей, заподозренных в проституции. Таких лиц было зарегистрировано довольно много. Параллельно полиция составляла список гомосексуалистов в Петербурге. Следствием этого стала высылка из Петербурга 47 человек.

«Русское слово», 08 ноября (26 октября) 1911 года, рубрика «Петербург».

 Кроссдрессинг в целом был нередким и не особо наказуемым явлением, если не брать пару случаев показательных облав с высылкой из города, самая массовая из которых приведена в примере выше. В других же случаях люди продолжали жить где жили и занимать те же должности, строить карьеру.

Многократные скандалы по поводу переодевания в женскую одежду сопровождали юность и Феликса Юсупова, одного из убийц Григория Распутина.

Однажды на костюмированный бал в оперу мы решили явиться парой: надели – брат домино, я – женское платье. До начала маскарада мы пошли в театр Де Капюсин. Устроились в первом ряду партера. Вскоре я заметил, что пожилой субъект из литерной ложи настойчиво меня лорнирует. В антракте, когда зажегся свет, я увидел, что это король Эдуард VII. Брат выходил курить в фойе и, вернувшись, со смехом рассказал, что к нему подошел напыщенный тип: прошу, дескать, от имени его величества сообщить, как зовут вашу прелестную спутницу!

Это не единичный эпизод, молодой князь часто проводил время в женском облике. Он даже устроился петь в кабаре «Аквариум», представившись францужеской, и имел успех. Он успешно выступил шесть раз, получая просьбы выйти на бис, цветы и любовные записки, а на седьмой раз его узнали друзья семьи. Родители были недовольны. Иных последствий не последовало.

Во время первого раза он был ещё подростком:

В матушкином шкафу нашли мы все необходимое. Мы разрядились, нарумянились, нацепили украшенья, закутались в бархатные шубы нам не по росту, сошли по дальней лестнице и, разбудив матушкиного парикмахера, потребовали парики, дескать, для маскарада. В таком виде вышли мы в город. На Невском, пристанище проституток, нас тотчас заметили. Чтоб отделаться от кавалеров, мы отвечали по-французски: «Мы заняты» – и важно шли дальше. Отстали они, когда мы вошли в шикарный ресторан «Медведь». Прямо в шубах мы прошли в зал, сели за столик и заказали ужин. Было жарко, мы задыхались в этих бархатах. На нас смотрели с любопытством. Офицеры прислали записку – приглашали нас поужинать с ними в кабинете. Шампанское ударило мне в голову…

Дальше Феликсу и его кузену пришлось ретироваться, а родителям были отправлены порванные бусы и счёт из ресторана. Ребят разлучили на несколько лет. Других последствий также не было.

Позднее Юсупов имел некоторые проблемы во время помолвки с великой книжной Ириной Александровной Романовой, племянницей Николая II. Родителям Ирины не нравилась репутация жениха, даже императрица Александра Фёдоровна выступила против. Тем не менее, проявив немного настойчивости, Феликс добился благословения вдовствующей императрицы Марии Фёдоровне, да и родители Ирины тоже оттаяли к моменту свадьбы. Император Николай II хотел сделать какой-то особенный подарок на свадьбу и спросил Феликса, чего бы тот хотел, ожидая, что это будет должность, но тот ответил, что выбирает возможность сидеть в театре в императорской ложе.

К рассказам из его мемуаров, описывающим опыт переодевания в женскую одежду, как правило, охотно обращаются негативно относящиеся к Юсупову люди, называя это порочностью, но при этом совершенно забывая, например, как в это же время он помогал больным чахоткой:

Я вернулся в Москву и взялся за работу, предложенную мне великой княгиней. Речь шла о московских трущобах, где царили грязь и мрак. Люди ютились в тесноте, спали на полу в холоде, сырости и помоях.

Незнакомый мир открылся мне, мир нищеты и страданья… Хотелось помочь всем. <…> Я подумал, сколько тратится на войну и на научные опыты на пользу той же войне, а в нечеловеческих условиях живут и страдают люди.

В эмиграции он тоже продолжил заниматься благотворительностью: помогал другим беженцам, разместил десять семей в своей шестикомнатной квартире, собирал деньги для Красного Креста, организовывал благотворительные вечера.

Отдельно интересен в его жизни эпизод потокового, практически автоматического рисования, которое он описывает в мемуарах так:

В те годы мне вдруг неудержимо захотелось рисовать, – вспоминал впоследствии Юсупов. <…> Отдался рисованию с жаром. Приковало к столу, точно колдовской силой. <…> Словно злая сила, поселившаяся во мне, владела моей рукой. Словно кто-то рисовал за меня.

В 1929 году на Корсике за несколько недель он делает серию работ тушью и акварелью, а затем навсегда прекращает рисовать.

 

Княгиня Ирина Юсупова также рисовала, но делала это и в России, и в эмиграции, не описывая подобных периодов «одержимости».

Феликс и Ирина благополучно прожили вместе 50 лет, на пару занимаясь и бытом, и бизнесом (в первую очередь модным домом IRFÉ, название которого, как несложно догадаться, состоит из первых букв их имён), и благотворительностью. А о том, что их объединяло в мировоззрении и духовных поисках, читателю мемуаров и писем остаётся только предполагать.

Как странно судьба сводит людей. Думал ли я когда–нибудь, что в Вашей маленькой, неопытной головке уже существуют такие установившиеся взгляды на жизнь и что мы с Вами эту жизнь понимаем и чувствуем одинаково. Таких людей, как мы с Вами, очень мало в этом мире и понять нас другим почти невозможно. И Вы и я, в общем, глубоко несчастливы. Мы оба думали, что нас никто не понимает и что только мы так чувствуем. Мы с Вами встретились и сразу почувствовали каким-то сверхчутьем, что именно мы друг друга поймем, что доказал наш вечерний разговор в саду.

Я уверен, что мы с Вами будем так счастливы, как еще до сих пор никто не был. Наше счастье должно заключаться в общности наших взглядов и мыслей и исходящих из них действий, которые должны быть только известны нам одним и никому другому. Мы будем это хранить как святыню, и даже наши лучшие друзья не будут подозревать, что именно служит залогом нашего счастья. Много еще хочется Вам сказать, но думаю, что на все это у Вас не хватит терпения, чтобы прочитать. Ваш преданный Феликс.

В общем, юношеский кроссдрессинг был далеко не самым ярким эпизодом в жизни Феликса Юсупова. А его бисексуальность никаким образом не повлияла на счастье в браке, какие бы картины «разрушения семейных ценностей» ни рисовала современная пропаганда.

Но вернёмся в послереволюционную Россию.

Самым скандальным делом была «гей-свадьба» 15 января 1921 года с участием красноармейцев, матросов и офицеров милиции.

Мероприятие было организовано как провокация желающим выслужиться агентом ЧК Афанасием Шауром (который сам был геем и сам же донёс). Всех участников (почти 100 человек!) задержали, но быстро отпустили, и наказаний не последовало, зато сохранилось колоритное фото.

В 1918 году Георгий Васильевич Чичерин, открытый гей (до революции он прожил 13 лет в Европе, пытался вылечиться от гомосексуальности в Германии), был назначен наркомом иностранных дел РСФСР. В 1923 году Чичерин был также назначен наркомом иностранных дел СССР, эту должность он занимал до 1930 года.

В «УК РСФСР», вступившем в силу в 1922 году, отсутствовала уголовная статья за мужеложество: гомосексуальные отношения были официально декриминализованы. Эти советские законодательные тенденции в Европе воспринимались передовыми, советские специалисты поддерживали контакты с Магнусом Хиршфельдом, немецким учёным и открытым геем и одним из первых крупных ЛГБТ-активистов, основавшим в Берлине Институт сексологии.

Николай Семашко, нарком здравоохранения, после посещения Института сексологии Хиршфельда в 1923 году высказался:

Прежнее уголовное преследование против гомосексуалистов в новой России полностью отменено. Никаких нежелательных последствий после отмены этой статьи не выявлено. Я бы не хотел, чтобы вопрос о возвращении наказания поднимался на каком-либо уровне.

Кроме него, в институт Хиршфельда ездила делегация советских врачей, в числе которых присутствовал социальный гигиенист Григорий Абрамович Баткис, который проникся темой и опубликовал в Берлине на немецком языке брошюру «Сексуальная революция в России» («Die Sexualrevolution in Russland»), выступал на конференциях Всемирной лиги сексуальных реформ в конце 1920-х годов, где транслировал, что гомосексуальность является частным делом гражданина.

В тот период Николай Клюев достаточно вольно писал стихи о гомосексуальных отношениях в новокрестьянском антураже, очарованный бытом скопцов и хлыстов.

О скопчество – страна, где бурый колчедан
Буравит ливней клюв, сквозь хмару и туман,
Где дятел-Маята долбит народов ствол
И Оспа с Колтуном навастривают кол,
Чтобы вонзить его в богоневестный зад
Вселенной матери и чаше всех услад!

О скопчество – арап на пламенном коне,
Гадательный узор о незакатном дне,
Когда безудый муж, как отблес маргарит,
Стокрылых сыновей и ангелов родит!
Когда колдунью-Страсть с владыкою-Блудом
Мы в ввоз потерь и бед одрами запржем,
Чтоб время-ломовик об них сломало кнут.
Пусть критики меня невеждой назовут.

Рюрик Ивнев в стихотворении 1924 года тоже ассоциирует описываемого любовника с древней Русью, а не новой советской свободой отношений.

Мерцающие звезды

Нет, не к этим – веселым и стройным,
Румянец во всю щеку, –
Возвращаюсь к тебе, спокойному,
Архангельскому моряку.

Знаю – будут меня вышучивать.
Эта нежность, пожалуй, смешна.
Пахнет странной любовью замученной
И осьмнадцатым веком она.

Но ее берегу я и нежностью,
Этой нежностью очень горжусь,
Точно в ней ледяная безбрежность,
Точно в ней стародавняя Русь.

Ни к кому, как ни мерь и ни взвешивай,
Эта нежность не подойдет,
Только ты мою душу утешил
Тихим светом морских широт.

Нет, не к этим – веселым и стройным,
Румянец во всю щеку, –
Возвращаюсь к тебе, спокойному,
Архангельскому моряку.

При сомнительных ретроградных пристрастиях они были правы в том, что не спешили воспевать новый государственный строй как свободный для разных проявлений любви.

 

Мясорубка советской империи

В 1930 году Марк Яковлевич Серейский, доктор медицинских наук, писал в Большой Советской Энциклопедии:

Советское законодательство не знает так называемых преступлений, направленных против нравственности. Наше законодательство предусматривает наказание лишь в тех случаях, когда объектом интересов гомосексуалистов становятся малолетние и несовершеннолетние.

Но параллельно с этим, в те же 1930-е годы, гомофобия начала активно насаждаться на уровне официального курса партии. Кажется, это был первый раз в истории России, когда гомосексуалов сделали официальным «внутренним врагом», приписав ещё и какой-то контрреволюционный компонент однополым отношениям, несмотря на всю абсурдность предположения, что влечение может быть политической позицией. Одновременно с этим были запрещены аборты, а традиционный семейный уклад и регистрация отношений активно поощрялись. Мясорубка пришла в движение.

15 сентября 1933 года заместитель председателя ОГПУ Генрих Ягода отправил Сталину письмо, где утверждалось следующее:

Актив педерастов, используя кастовую замкнутость педерастических кругов в непосредственно контрреволюционных целях, политически разлагал разные общественные слои юношества, в частности рабочую молодежь, а также пытался проникнуть в армию и на флот.

Отдельная горькая ирония в том, что практически синхронно, за несколько месяцев до этого, 6 мая 1933 года, нацистами был разгромлен Институт сексологии Хиршфельда, а его основателю пришлось бежать из Германии.

1 апреля 1934 года появилась уголовная статья, согласно которой за добровольный однополый сексуальный контакт полагалось от 3 до 5 лет лишения свободы. Это в теории. На практике, как правило, вместе с ней шла статья 58-я, за «контрреволюционную деятельность». По ней летом 1937 года был расстрелян Николай Клюев. Как и многие другие.

В 30-40-х годах (по другим источникам – не десятилетие позже, что мало влияет на суть) на зоне появилась каста неприкасаемых, «опущенных». В тюрьмах ранее этого явления не существовало. Оно играло на руку не только представителем высшей тюремной касты, удерживающим свою власть, но и администрации. Например, в лагерном отделении посёлка Красноармейский в 1951 году была создана «бригада № 21», состоявшая из больных сифилисом заключённых, готовых идти на сотрудничество с администрацией. Неугодных заключённых отправляли в бригаду 21, где их насиловали, заражая сифилисом.

Иронично, что в том числе по статье за мужеложество был осуждён и глава НКВД Николай Ежов, ответственный за один их самых кровавых периодов красного террора.

После смерти Сталина, в конце 1950-х годов, начались первые попытки юристов и психиатров декриминализовать мужеложество по взаимному согласию.

Это предложение прозвучало 23 июля 1959 года, во время обсуждения внесения изменений в новый республиканский уголовный кодекс РСФСР. Оно было отклонено с мотивацией, что гомосексуальность несовместима с коммунистической моралью, а также будет неконтролируемо распространяться, если не будет ограничена законом, наказанием осталось лишение свободы на срок до 5 лет. Остаётся только догадываться, почему гетеросексуальные отношения для приверженцев этих идей выглядят столь непривлекательно, что мотивировать остаться в них может только страх уголовного наказания.

Женщины за однополые отношения не преследовались уголовно, однако начался период «карательной психиатрии», в 1965 году психиатр Елизавета Деревинская защитила диссертацию «Материалы к клинике, патогенезу, терапии женского гомосексуализма», где писала о сочетании лечения аминазином (нейролептик-антипсихотик) и психотерапии.

Женщин принудительно госпитализировали, ставили на психиатрический учёт, они имели ограничение на получение водительских прав как психиатрически больные.

Отчаянные люди периодически всё равно находили способы обмануть систему. Поэтесса и ЛГБТ-активистка Ольга Краузе в автобиографии (когда срок давности за подделку документов уже вышел) вспоминала, как они с возлюбленной сумели зарегистрировать брак в 1970-х годах:

Подметая очередной раз Перинную линию и вычищая урны, я обнаружила пластиковый сверток, в котором оказались паспорт и военный билет двадцатитрехлетнего жителя Краснодарского края. Жертва карманника остался без документов, но идти навстречу бедолаге и сдавать ксивы в ментовку я не сочла нужным. Паспорта тогда были то ли синие, то ли зеленые – уже не помню. Фотография в них вклеивалась маленькая. Ее легко можно было заменить, дорисовав на уголочке печать штемпельными чернилами. В этих паспортах еще на последней странице ставились штампы с места работы. И стоял там штамп заготконторы какого-то плодоовощного совхоза. Незначительное изменение пары-тройки цифр в номере паспорта и некоторых букв в фамилии и отчестве окончательно обеспечивали паспорту новую жизнь. Далее проблема решалась проще некуда: через друзей-фарцовщиков, которые пользовались моей комнатой, как примерочной, меня с возлюбленной зарегистрировали в Сестрорецком районном ЗАГСе в течение дня. Теперь и у моей подруги был штамп в паспорте о замужестве и свидетельство о регистрации брака.

Российская Федерация

В 1990 году Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ) исключила гомосексуальность и бисексуальность из списка психических расстройств. В Российской Федерации уголовная статья за гомосексуальность была отменена в 1993 году. За 60 лет её действия по разным историческим оценкам были осуждены около 60 000 человек.

9 октября 1991 года Ольга Краузе вместе с профессором Александром Кухарским основала первую в РСФСР официальную ЛГБТ-организацию «Ассоциация защиты прав геев и лесбиянок «Крылья»».

В 1999 году гомосексуальность была официально исключена также из списка психических расстройств в связи с принятием в России МКБ-10 (международного классификатора болезней, 10-ой редакции от 1990 года), но отголоски тюремных понятий из коллективной ментальности не ушли.

На эту тему высказывался в «Священной книге оборотня» и Виктор Пелевин:

Большинство русских мужчин гомофобы из-за того, что в русском уме очень сильны метастазы криминального кодекса чести. Любой серьёзный человек, чем бы он ни занимался, подсознательно примеривается к нарам и старается, чтобы в его послужном списке не было заметных нарушений тюремных табу, за которые придётся расплачиваться задом. Поэтому жизнь русского мачо похожа на перманентный спиритический сеанс: пока тело купается в роскоши, душа мотает срок на зоне.

После периода естественного спада гомофобии произошли искусственные изменения на законодательном уровне, ориентация и гендерная идентичность снова стали удобными целями для работы репрессивного аппарата. Нынешняя статья касается как бы не самих отношений, а чего-то, что называют «пропагандой». Уже первые случаи её применения показали, что «пропаганда» – это не активная агитационная деятельность и даже не нейтральное информирование, а, например, поцелуй в кафе или серёжки не той расцветки.

Кроме очевидных последствий (запрета онтологического права быть собой и любить) у новой статьи есть ряд менее заметных побочных эффектов.

1. Экономический. Суицид, депрессии, утечка квалифицированных кадров и в целом молодого трудоспособного населения за рубеж. Трагический пример подобного суицида многим известен из истории другой страны: Алан Тьюринг предпочёл покончить с собой в 1954 году после преследований на почве гомосексуальности и необходимостью выбирать между «химической кастрацией» и тюремным заключением (Тьюринг выбрал первое).
2. Социальный. Рост толерантности к насилию не может ограничиваться только одной категорией людей. Нормализация ненависти, неприятие инаковости, легитимизация физического и психологического насилия над другим имеет глобальные последствия и влияет на социальные нормы и границы допустимого в целом. В обществе, где инаковость является законной причиной для насилия, жертвой может стать кто угодно и формальным поводом может стать что угодно. Пережившие школьный буллинг это подтвердят.
3. Медицинский. Очевидный и неочевидный аспекты. К первому относится вынужденная необходимость для геев, лесбиянок и бисексуалов лгать врачам (что затрудняет быструю и верную постановку диагноза), невозможность получить квалифицированную медицинскую помощь транс-персонам. Но есть и другие последствия, касающиеся вообще всех жителей страны. 31 января 2024 года Минздрав России, панически боясь темы трансгендерного перехода, остановил переход на МКБ-11, новую редакцию международного классификатора болезней, разработанного ВОЗ и отражающего современное видение подходов и диагностики разных состояний и расстройств. Это легитимизирует нежелание ряда медиков работать в рамках современного научного знания, особенно в сфере психиатрии и неврологии. Предыдущая версия, МКБ-10, была разработана в 1990-м году, поэтому логично, что основная задача обновленного классификатора – систематизировать возможности современной диагностики, ориентируясь на последние достижения науки, а также собрать безопасные и эффективные диагностические, лечебные и психолого-педагогические вмешательства, рекомендованные к использованию. Причина остановки перехода на МКБ-11 в России – «противоречия традиционным моральным и духовно-нравственным ценностям». Доступность современных подходов к диагностике и терапии к ним также, видимо, не относится.

Если минусы очевидны, какой смысл в насаждении гомофобии под прикрытием «традиционных ценностей», частью которых она никогда не была? «Разделяй и властвуй», взращивание как можно большего количества расколов внутри социума, подкармливание параноидального поиском врага среди ближних с воскрешением системы доносов?

И при чём тут вообще личная и сексуальная жизнь граждан?

Всё это не ново. О подобных процессах рассуждал, например, Вильгельм Райх в своей книге «Психология масс и фашизм»:

Авторитарная семья служит важнейшим источником воспроизведения всех видов реакционного мышления. По существу, она представляет собой своего рода предприятие по производству реакционных структур и идеологий. Поэтому первая заповедь любой реакционной политики в области культуры заключается в «защите семьи», а именно большой авторитарной семьи. В принципе, именно такой смысл таит в себе формулировка «защита государства, культуры и цивилизации».

К слову, книга была издана в том самом 1933 году, роковом для ЛГБТ-граждан как Германии, так и СССР. Параллель не случайна. В светском государстве вообще не должен стоять вопрос правовой сегрегации по принципу сексуальной ориентации, это явление порядка расовой сегрегации.

Чуть позже в романе «1984» Джорджа Оруэлл повернёт эту тему иначе:

Дело не только в том, что половой инстинкт творит свой собственный мир, который неподвластен партии, а значит, должен быть по возмож­ности уничтожен. Еще важнее то, что половой голод вызывает истерию, а она желательна, ибо ее можно преобразовать в военное неистовство и в поклонение вождю.

<…>

Между воздержанием и политической правоверностью есть прямая и тесная связь. Как еще разогреть до нужного градуса ненависть, страх и кретинскую доверчивость, если не закупорив наглухо какой-то могучий инстинкт, дабы он превратился в топливо? Половое влечение было опасно для партии, и партия поставила его себе на службу.

Через 75 лет после написания цитируемой выше книги мы можем наблюдать истерики вокруг закрытых частных вечеринок (для дееспособных вменяемых совершеннолетних людей, пришедших туда добровольно), скандалы из-за кактусов «неприличной формы», не тех фото на фоне храмов и памятников, не тех юмористических сценок, не тех комментариев на личных страницах, не того цвета гривы у плюшевого единорога… Власть как бы говорит: «Наша кинки-пати – самая важная, и вы будете в ней участвовать, нравится вам это или нет». Только ни добровольностью, ни безопасностью, ни разумностью при этом и не пахнет, в отличие от тех мероприятий, которые запрещают и на которых людей внезапно укладывают лицом в пол ворвавшиеся силовики.

Автор статьи может только пожелать всем читающим сохранить то, что и так должно быть неотчуждаемым – возможность быть собой и любить.

 

Список литературы:

Бодрова А.С. (Не)академический Лермонтов: тезисы к изучению «юнкерских текстов».

Ивнев Р. Мерцающие звезды: Стихотворения 1903-1981. – М.: Советская Россия, 1991.

Кирсанов В. Русские геи, лесбиянки, бисексуалы и транссексуалы: Краткие жизнеописания выдающихся россиян и современников. – Тверь: Ганимед, 2005. С.24–26.

Князь Феликс Юсупов. Мемуары. М., 2019.

Кузмин М.А. Дневник 1905–1907 годов.

Лермонтов М. Ю. Полное собрание сочинений: В 5 т. – М.; Л.: Academia, 1935-1937. Т. 1. Стихотворения, 1828-1835. – 1936 (Печатается по копии с рукописного журнала «Школьная заря» 1834 г., IV.).

Об уголовной ответственности за мужеложство / Опубликовано в № 59 Известий ЦИК Союза ССР и ВЦИК от 10 марта 1934 г.

Прозоров Ю.М. «Юнкерские» поэмы Лермонтова. Комментарии и параллели.

Пушкин А.С. Из письма к Вигелю. // Пушкин А.С. ПСС: В 10 т. … Т.2. Стихотворения, 1820–1826. – 1977. С.151.

Пушкин А.С. Письмо Дмитриеву И.И., 26 апреля 1835 г. Из Петербурга в Москву. // Ibidem. С.417.

Сажин Г. М. Справка о результатах расследования грубейших фактов нарушения социалистической законности работниками Чаунского и Чаун-Чукотского ИТЛа МВД СССР // Альманах «Воля». – М.: Возвращение, 2008. – № 10. – С. 19-29.

Уваров С.С. Записки. / Пер. с фр.: К.П. Альбокринов, подг. публ.: д. и. н. Л.В. Беловинский. // Цит. по: Полякова М.А. Усадьба Поречье Уваровых в культуре России. – М.: Русская усадьба, 2013. С.141–144.

Хили Д. Гомосексуальное влечение в революционной России. Регулирование сексуально-гендерного диссидентства. М., 2008.

Шаламов В.Т. Собрание сочинений в четырех томах. Т.2. – М.: Художественная литература, Вагриус, 1998. – С. 56-76.