Сатана на длинных ножках: «Longlegs» Оза Перкинса

Самый громкий хоррор 2024 года «Longlegs», в российском прокате почему-то названный «Собиратель душ», мы решили посмотреть потому что он много где позиционировался как «оккультный». Забегая вперед — увы, именно эта его составляющая откровенно разочаровывает. Однако о потраченном времени сожалеть не придётся: фильм Оза Перкинса полон стиля и сатанопаники, а ещё это очень талантливое и, кажется, искреннее кино — столь любовно в нём проработаны детали истории и стиль главного злодея в исполнении Николаса Кейджа.

«Длинноногого», конечно, странно видеть в столь широком освещении. Такой маркетинг ему будто и не к лицу, хотя нельзя сказать, будто он того не достоин. В последние месяцы этот фильм сравнивали и с «Молчанием ягнят» (за главную героиню и, наверное, харизму маньяка), и с «Настоящим детективом» (видимо, просто мешая всё «пробирающе зловещее» в одну кучу), и с «Зодиаком» (за криптографию), но всё-таки Перкинс создал нечто своеобразное и именно тем достойное внимания. Над хоррорами (как минимум «Февралем», «Гретель и Гензель» — и вот «Длинноногим) Оз экспериментирует — возможно, поэтому его последнюю работу так часто называют хоррорм «оккультным»? Возможно, как один 4из знаковых фильмов нового поджанра.

Быть может. Потому что оккультная сторона «Длинноногого»… ну, смешная? Забавная? Когда в самом начале появляется, собственно, Longlegs, «длинноногий», и несёт сумбурную околесицу (говорит, что сегодня ходит на длинных ногах), то выглядит скорее зловещим сверхъестественным существом, чем маньяком. Если бы оказалось, что это какой-нибудь Столас, поедающий на досуге американских детей, никто бы не удивился. Однако всё, что нас ждёт, это странное «кукольное» колдовство, так и не объяснённое до конца, и собственно, Сатана. Он, видите ли, разрушает американскую семью, пробираясь в неё через знакомых и детей.

На фоне каких-нибудь Hereditary с «Суспирией» такой корень зол, конечно, смотрится бледно, просто примитивно. Другое дело, что, хотя сердцевина «мистической» составляющей абсолютно никуда не годится, её оформление — ну, если не шедевральное, то просто отличное. Убийца-дьяволопоклонник Дейл Коббл невероятно хорош и действительно живёт в натуральном аду, уж это Кейдж сыграл отлично. Коббл — гвоздь этого фильма, отталкивающий, пугающий и стильный, как и положено несостоявшейся звезде рок-н-ролла, одержимой бесом.

По сюжету он пережил неудавшуюся пластическую операцию (и, видимо, контакт с Люцифером), так что вместо музыки занялся сатанизмом. Новой жертве он может внезапно спеть «Впусти меня, и будет классно, дай от ворот поворот — и я вернусь не раз, не два, а столько раз, сколько захочу» прежде чем устроить в её доме колдовскую мастерскую. Он даже на допросах отпирается стильно: если ему в чём-то помогали бесы или одержимые сообщники, то сделал он это with the little help from my friends, конечно, а мотивом стали желания «того парня внизу».

Но стиль этот рассмотреть сложно: выглядит Дейл как старый «мерзкий скуф», вымазанный белым гримом, с выцветшими длинными волосами, в грязной, сальной, но явно дорогой белой рубашке. Видимо, он предпочитает в одежде белый цвет, но получается носить только грязно-серый, бледно-грязно-розовый, серо-голубой. Ну а по какому ещё цвету сходить с ума поклоннику Люцифера? Но для Дейла белый — не любимый, а священный цвет: даже выкрашенный в белый дом очередной жертвы он видит предзнаменованием успеха всего своего сатанинского Делания.

При этом Кобблу отчаянно хочется общения — но люди воспринимают его не звездой и не сатанистом даже, а просто противным полоумным. Впрочем, хотя он и воет от такого отношения окружающих, ему они на самом деле уже и не нужны. Войдя в общение с Сатаной он как минимум увидел всю свою жизнь наперед — копов, несущихся на всех порах его арестовывать, он встречает на остановке с чемоданами доказательств, явно опережая их на несколько шагов. И даже его смерть уже не станет препятствием для завершения серии убийств.

Это, кстати, любопытная особенность выигранной битвы с Сатаной: спасти удаётся только последнюю жертву и саму сражающуюся героиню. Даже Коббл не пойдёт под суд, а с легкостью и удовольствием убьётся головой об стол в комнате допроса. Сообщница его позже скажет, что он освободился, а не умер — видимо, отправился на дружескую вечеринку. Вниз.

В общем, нечего искать в «Longlegs» интересной сатанинской подоплёки. Зато можно найти очень явную подоплёку сатанинской паники. Намёки и стиль Коббла отлично вписываются в представление об убийцах-сатанистах тех добрых христиан, что ещё Beatles и Led Zeppelin обвиняли в сатанизме. Звук играет в сюжете особую роль — именно им «оживляются» сатанинские куклы Дейла, уничтожением носителя этого звука можно повредить жертве куклы. А саунд-дизайнер фильма Эудженио Батталь использовал специальный микрофон, чтобы наполнить звук фильма особым скрытым, но зловещим присутствием, которым должны «звучать» сцены на открытой местности.

Кстати, некоторые жертвы сатанинской паники «ложно вспоминали» как их родители совершали какие-то запредельные сатанозверства — тоже отлично рифмуется с тем, через что приходится пройти главной героине, Ли Харпер. А убийства Коббла вдохновлены смертью Джонбенет Рэмси, шестилетней победительницы детских конкурсов красоты в США, которую нашли в подвале дома её родителей с кровью, как потом выяснилось, неизвестного мужчины на нижнем белье. Это нераскрытое убийство, главный подозреваемый в котором затем уехал и совершил трансгендерный переход; кто и как его совершил — так и не известно.

Не меньше для создания невероятной атмосферы потрудился и оператор, Андрес Арочи. В фильме, в котором зло в первых же кадрах приходит из ниоткуда, из открытого пространства, мы постоянно видим героев, обернувшимися спинами к открытым дверям и неприветливым местам — будто приглашая дьявола явиться и всадить нож в спину. Самые зловещие и подавленные воспоминания героиня видит снятыми на домашнюю камеру, будто семейную хронику, а документальные кадры о прошлых убийствах будто только что достали из архива ФБР. Ну а красный «25-й кадр» со змеями, отмечающий невидимое присутствие зла для героини, не раз заставит вздрогнуть и зрителя.

В целом и сюжет, и сатанизм, и отсылки на другие фильмы и реальные убийства взяты Перкинсом наравне со звуком и картинкой как инструменты создания присутствия. Как когда-то Фрэнсис Бэкон пытался своими экспрессивными экспериментами заставить зрителя почувствовать близость и реальность изображённого, так режиссер создаёт рассеянного по всему пространству зловещего Длинноногого, будто в любой момент готового сказать своё коронное «ку-ку!» Дурацкое — и пробирающее до дрожи.