Прометея Алана Мура: контркультурный гнозис и конец света

Сам Крипал во Введении к Мутантам и Мистикам также особо выделил Прометею (вместе с Незримыми Гранта Моррисона, выходившими в 1994–2000), и его анализ не оставляет никаких сомнений в явной гностичности её послания:

Под гнозисом Мур понимает особый вид прямого и непосредственного опытного знания о собственной божественности, которое не может быть сведено к логике или вере и которое во многом стоит в оппозиции к консенсусной реальности общества и религии: «Вера — для слабаков, которые боятся пойти и проверить всё самостоятельно. Это моё базовое воззрение. Магия основана на гнозисе. Прямом знании».

Несмотря на внимание, полученное во Введении к Мутантам и Мистикам, Прометея больше не фигурирует в книге Крипала — беглое упоминание в начале остаётся единственным. С первого взгляда это может показаться удивительным упущением, но на самом деле указывает на самобытность Прометеи в более широком контексте супергеройских комиксов. Одна из черт, формирующих своеобразность Прометеи, — это её феминистская направленность. Тогда как Мутанты и Мистики Крипала сконцентрированы на доминирующем жанре маскулинных супергероев, или «Хименов», с особым вниманием к мужской эротической травме как источнику творческой энергии, Прометея — редкий пример супергероини, чьи силы с необходимостью должны иметь другое происхождение. Поэтому она просто не вписывается в анализ жанра комиксов и лежащей в его основе эротики, проводимый Крипалом. Вторая особенность уже непосредственно относится к кругу вопросов, затрагиваемых в этой статье: хотя в Прометее есть и скрытые под поверхностью секреты, она отличается от прочих супергеройских комиксов тем, что не требует никакой герменевтики, чтобы продемонстрировать своё «эзотерическое» содержание. То есть в этом случае читателю не нужны толковательные навыки Крипала, чтобы понять обращённое к ним тайное послание, потому что это послание выражено явно и проговорено в деталях. Действительно, как мы увидим, Прометея — это, вероятно, самый открыто «оккультный» комикс из ныне опубликованных. Это детальная дидактическая работа, краткий курс оккультной философии в понимании Мура. В этом смысле её можно считать скорее «экзотерической», а не «эзотерической».

Алан Мур Встречает Асклепия

Алан Мур родился в 1953 году в Нортгемптоне и получил признание как, возможно, «лучший писатель в истории комиксов». Его новаторские Хранители (1987) деконструировали супергеройские условности на фоне мрачного анализа тэтчеровской Англии и принесли славу своему создателю в конце восьмидесятых. Некоторые из других его работ, здесь можно отметить Из ада и Лигу выдающихся джентльменов, легли в основу мейнстримных киноадаптаций. В начале карьеры Мур называл себя атеистом, но после поразительного религиозного опыта 7 января 1994 года признался, что практикует оккультизм и магию. По его словам, в тот день он встретился с римским змеиным богом Гликоном, который оказался не кем иным, как древним богом врачевания Асклепием:

Начиная с января 1994 года, как гром среди ясного неба, [оккультизм] внезапно перестал быть моим отстранённым академическим интересом. Я очутился в гуще того, что казалось полновесным магическим опытом, который я не мог объяснить.

Когда оказывается, что вы провели, по крайней мере, часть вечера, разговаривая с сущностью, которая называла себя одним Гоэтическим демоном, впервые упомянутым в Апокрифах, остаётся не так уж много вариантов объяснения происходящего. Самый очевидный — списать всё на галлюцинации или нервное расстройство. Что-то вроде того. И это неплохое объяснение, если только с вами не было других людей, которые пережили тот же опыт в то же время, или что-то похожее. Тогда ты говоришь себе «Ладно, это был какой-то реальный опыт», и сразу же приходит мысль: «Так, это было что-то чисто внутреннее? Это какая-то часть меня, которую я наделил именем и внешностью и как-то спроецировал? Возможно. Или это был тот, кем он себя назвал? Была ли это полностью внешняя сущность, которая и вправду была тем, кем называлась, и говорила со мной? Возможно. Я стараюсь не исключать ни одного из вариантов. Я чувствую особое удовлетворение от мысли, что верно и то, и другое».

Мур здесь описывает классическую дилемму оккультистов. Вопрос, рассматривать ли эти сущности с психологической или метафизической точки зрения, был центральным уже для самого влиятельного оккультиста XX века — Алистера Кроули — который несколько раз появляется и в Прометее. Описывая опыт общения со змеиным богом Гликоном, Мур особо подчёркивает, что согласно нашему основному античному источнику (сатире Лукиана из Самосаты на Александра Пафлагонца, называвшего себя жрецом «нового Асклепия»), Гликон был банальной мистификацией. Но этот факт не волнует его. Напротив, он приводит его к основной мысли:

Для меня ИДЕЯ бога — это и ЕСТЬ бог. . . . Я думаю, именно ЭТО посетило меня и моего друга в тот раз, и с чем я контактировал позднее.

Несколько лет спустя Мур с восхищением обнаружил, что знаменитый фантаст Филип К. Дик также утверждал, что вступил в контакт с Асклепием. Это только усилило подозрения Мура, что та сущность, чем бы она ни была, не могла быть сведена исключительно к его психике.

Что мы можем извлечь из этого опыта? Мур совершенно открыто говорит о том, что использует псилоцибиновые грибы и другие психоактивные вещества в духовных и магических целях. Тем самым, его можно назвать представителем важного, но малоизученного феномена, который в одной из своих работ я предложил называть «энтеогенной эзотерикой». В самом строгом понимании этот термин относится к религиозному использованию психоактивных субстанций для вызова необычных состояний, в которых участники считают, что их «наполняет», «одерживает» или «вдохновляет» какого-либо рода божественная сущность, присутствие или сила. Предположительно, психоделики способствовали встрече Мура с Гликоном, или Асклепием, в 1994 году. Учитывая природу свойственных психоделикам визуальных образов, можно гораздо проще понять описание того, как одна из встреченных им сущностей открыла свою истинную природу:

Когда же мне позволили увидеть, как выглядит это существо, или как оно приготовилось показаться мне, это была сетка… которая выворачивалась наизнанку, пока я говорил с ней. И я сказал своему партнёру что-то вроде: «Эта штука показывает нам, что у неё есть дополнительное измерение, которого нет у меня, и она пытается сказать, что неплохо разбирается в математике».

Здесь мы попадаем в самое сердце современного эзотерического мировоззрения, основанного на посткантовском представлении о том, что наш феноменальный трёхмерный мир — это лишь отражение более глубокой реальности ноуменальной тайны в наших умах. Считается, что истинная реальность в конечном итоге находится за пределами нашего понимания; но, следуя общей линии платонической и пифагорейской мысли, к ней можно попытаться приблизиться с помощью математических абстракций (традиционно считается, что они воспринимаются Интеллектом, умственной способностью, превосходящей Рассудок). Хотя мы можем ощутить «энергии» высшей, ноуменальной реальности, её сущность или истинная природа просто не могут быть поняты с точки зрения привычного картезианского отделения разума от природы или духа от материи.

Такое воззрение позволяет Муру в его попытке осмыслить собственный духовный опыт в большей степени полагаться на соответствия и аналогии, чем на исторические взаимосвязи и механизмы причин и следствий. Например, глубоко значимым, а не просто случайным, становится то, что Гликон ассоциируется с богом-целителем Асклепием; что то же самое имя возникает в герметической литературе; что магический кадуцей Асклепия обвит двумя змеями; что этот посланник гнозиса явился в виде змея, обвивающего дерево, в согласии с гностической интерпретацией описанного в Бытии; и что этот символизм отсылает к двойной спирали ДНК так, что символ «космического змея», появляющегося и в видениях, вызываемых аяуаской, можно счесть молекулярным ключом к тайне жизни.

С помощью таких рассуждений, построенных на аналогии, Мур подводит нас к самой сути радикальной духовного воззрения, которое находит осмысленные соответствия между передовыми теориями естественных наук, элементами трансперсональной психологии, психоделиками и работами, посвящёными религиозному символизму, бросая всё это на систематический штурм картезианского дуализма и материалистической философии. Подобно другим ответам на «проблему расколдованности», глубинной мотивацией при этом служит поиск содержательных и вдохновляющих ценностей, укоренённых в истинной природе реальности. Давайте поближе познакомимся с Прометеей, чтобы понять, на что похожи эти ценности.

Вымысел как реальность

В первую очередь, Прометея — это бьющее через край торжество творческого воображения. Повествование последовательно выстраивается вокруг Главного Посыла:

Между вымыслом и реальностью нет никакой разницы.

Благодаря такому акценту работа Алана Мура становится чрезвычайно актуальной для ещё формирующейся области изучения современной религии и эзотерики, которую иногда называют «религией, основанной на фантастике», иногда — «гиперреальными религиями», а иногда — «вымышленными религиями». Терминология пока не устоялась, но исследователи, похоже, согласны в том, что в современной популярной культуре (как онлайн, так и оффлайн) практики куда меньше озабочены вопросом «реальности» или «вымышленности» богов, демонов, ангелов и других духовных сущностей и реальностей. Поэтому разница между «верой» и «неверием» для них также несущественна.

В то время как вера постепенно уступает центральное место в современных религиях, ей на смену, похоже, приходят критически важные аспекты личного опыта и осмысленной практики. Главным для практикующих становится то, что эти аспекты помогают вызывать духовные сущности или иным образом с ними взаимодействовать — посредством молитвы, ритуалов, медитации, визуализации и так далее. Другими словами, важнее такой опыт и практики, которые несут в себе больше силы и пользы. В этом случае теоретические и философские вопросы, такие как «в каком именно смысле» эти объекты можно считать реальными или, какая теоретическая концепция «реальности» подразумевается под их реальностью, кажутся довольно призрачным наследием навязчивых протестантских идей, чуждых для большинства практикующих. Обычно они с лёгким сердцем оставляют эти вопросы на усмотрение философов.

Алана Мура можно счесть одним из таких философов, а Прометея в этом случае — его главное теоретическое высказывание. Серия начинается с эссе, написанного в научном стиле и озаглавленного «Загадка Прометеи: извилистой тропой преданий», в котором Мур рассматривает возникновение фигуры «Прометеи» в истории. Всё начинается, по его словам, с Волшебного романа — сентиментального эпоса, написанного около 1780 года поэтом Чарлтоном Сеннетом (1751–1803) из Новой Англии, где Прометея выступает в роли одной из четырёх служанок королевы фей Титании. В следующий раз она появляется в комиксе Маргарет Тейлор Кейс под названием «Малютка Марджи в Туманной Волшебной Стране», впервые опубликованном в Нью-Йорк Клэрион Рэндольфа Хёрста в 1901 г. Далее, в годы Первой мировой, стали распространяться слухи о боевом ангеле Прометее, которая иногда являлась солдатам в окопах. В 1924 г. журнал Необыкновенные истории начал печатать серию под заглавием «Прометея, воинствующая королева Хай-Бразила» с иллюстрациями Грейс Браны. Когда журнал был приобретён новым издателем, Ошеломительные комиксы продолжили дело Необыкновенных историй в новой серии о Прометее, которую рисовал Уильям Вулкотт вплоть до смерти в 1970 г. После него серию продолжил, уже до своей смерти в 1991 г., Стивен Шелли. Теперь, с 1999 г., традицию подхватывает Алан Мур.

На первый взгляд, вступительное эссе Мура выглядит совершенно убедительным историческим исследованием, но на самом деле это его первое теоретическое утверждение. Дело в том, что, по аналогии со знаменитым трактатом Жана Бодрийяра Симулякры и симуляция, который провокационно начинается с полностью выдуманной цитаты из библейской Книги Екклесиаста, ни одна из исторических отсылок Мура «на самом деле» не существует нигде, кроме как в его собственной вымышленной вселенной. Так уж вышло, что Мур все их выдумал. Именно здесь мы видим начало сложной игры, в которую он играет со своими читателями и их представлениями о реальности.

История Прометеи

Цикл Прометеи начинается с того, что главная героиня — студентка колледжа по имени Софи Бэнгс — исследует миф о Прометее для курсовой работы. Другими словами, она делает то, чем наверняка не станет заниматься средний читатель: проверяет литературные источники, упомянутые во вступительном эссе Мура, прослеживая их исторические корни. Расследование приводит её к встрече с Барбарой Шелли, вдовой Стивена Шелли — последнего из авторов, писавшего о Прометее.

В ходе последовавших событий мы узнаем, что вымышленная Прометея способна воплощаться в реальном мире как полубогиня с невероятными сверхспособностями. История её происхождения возвращает нас в Александрию начала V века, где христиане преследовали последних язычников. Философ-герметик отправляет свою дочь в пустыню, надеясь спасти её от убийц, которые вот-вот нагрянут. В пустыне она встречает Тота-Гермеса, но бог(и) не могут помочь ей в этом мире: «наше влияние здесь иссякает, ведь наших жрецов перебили сторонники нового бога. Грядут тёмные века». Однако,они могут забрать её в свой мир, «Имматерию», или царство идей, где она уже не будет маленькой девочкой и будет жить вечно в виде истории. Она спрашивает, сможет ли она возвращаться в этот мир. Что ж, отвечают они, «очень особенная история иногда может глубоко зачаровать людей. Посмотрим».

Такое глубокое зачарование историей, по сути, случилось с поэтом Чарлтоном Сеннетом в 1779 г. Во сне он увидел королеву фей Титанию с четырьмя прислужницами, одна из которых вдохновила его на длинную поэму:

Четвёрка нимф у Королевы в свите,
Облачены в доспехи, сами редкой красоты:
Лён, Примула и Дженни-что-в-Раките,
И Прометея, волосы в косички завиты.

Пастух почувствовал, что Прометея
Пленила его чарами своими,
Губами, кожей, гладкой, словно ствол бетеля,
И глаз бездонными глубинами морскими.

Её улыбка, неземная как закат,
Изящество движений, хрупкость членов,
И кротость, и роскошный аромат
Его поработили совершенно.

Конец у истории Чарлтона Сеннета печальный. Когда он читает свою поэму своей служанке Анне, она волшебным образом превращается в фею Прометею, и он уже не может отличить сон от реальности. Его страстный роман с феей оканчивается катастрофой: жена разводится с ним, Анна умирает, рожая чудовищного ребёнка, и Чарлтон проводит остаток дней в полном одиночестве, окружённый стихийными духами, которых не может увидеть.

Прометея продолжает воплощаться время от времени, и каждый раз приглашением в этот мир для неё оказывается искусство художников или поэтов. В этом находит отражение убеждённость Мура в том, что искусство и магия «почти полностью взаимозаменяемы». Мы узнаём, что художники XX века, писавшие комиксы о Прометее, на самом деле были её проводниками в собственных телах или телах своих возлюбленных. Таким образом, они — предшественники Софи Бэнгс, и эти бывшие Прометеи, или носители богини фей, теперь с огромным любопытством следят за её приключениями из Имматерии.

Последним художником был Стивен Шелли, а его жена Барбара была последней из Прометей. После его смерти она осталась одинокой и прибавила в весе и горечи. Когда Софи начинает расспросы о Прометее, она пожимает плечами и посылает её прочь. Тем временем тёмные силы прознают об изысканиях Софи и желают остановить её прежде, чем та узнает достаточно, чтобы стать следующим сосудом для их смертельного врага. Посреди улицы её атакует демоническая тень (посс), но появившаяся будто ниоткуда супергероиня приходит на помощь. Оказывается, что это сама Барбара, превратившаяся в Прометею. Так начинается ученичество и дружба, Софи узнаёт, что сама может превращаться в Прометею с помощью поэзии:

Я — Прометея, дщерь приёмная богов,
Взращённая среди бесплотных дол и гор,
Хоть моя сущность пребывает в мире слов,
В сущностном мире обо мне ведётся спор
…
Я — Прометея, я — искусства блеск святой,
Всё вдохновенье, всё желанье в нём,
Воображенья вспышка в темноте людской,
Я Прометея, я пришла с огнём!

Софи или, другими словами, Прометея оказывается в облике «научной героини» (но не научно-фантастической героини; что б это вообще могло значить в фантастической вселенной?) и вступает в товарищеское соревнование с другими супергероями, что активно действуют в альтернативном Нью-Йорке Мура, особенно с «Пятёркой потрясных парней», которые сражаются со зловещим убийцей по имени Крашеная Кукла. Больше всего впечатляют её сражения с армией демонов, которые выглядят как обычные гангстеры, но раскрывают свой истинный облик тем, кто способен увидеть. За их спиной действуют зловещие силы, в частности маг по имени Бенни Соломон и организация, которая называет себя Храмом. В итоге мы узнаем, что это группа наивных, но решительно настроенных евангелистов, которые считают Прометею демоном. Этим Мур подчёркивает, что современные евангелисты и христианские фундаменталисты являются одними из самых убеждённых сторонников реальности оккультного. Они действительно верят в демонов и оккультные силы, возможно, даже больше многих из тех, кто реально практикует оккультизм и склонен к более сложному, ироничному или отстранённому взгляду на вопросы реальности/нереальности или существования/небытия.

Таро-Инициация и Таро-История

Далее Мур проводит своего читателя через первые вылазки Софи в мир Имматерии и её встречу с Прометеями прошлого (первое появление в Прометее №4), которые в итоге присоединяются к ней в борьбе с силами тьмы. Тем временем подруга Софи, Стейша Вандервеер, типичная неглубокая фифа подросткового возраста, пытается угнаться за происходящим; в конце концов она тоже вступает на параллельный путь магических открытий, который приведёт её к конфликту с Софи.

Важнейший этап на пути Софи — её пошаговая инициация в мистерии магии с помощью четырёх мастей Таро: Чаш, Мечей, Монет, или Пентаклей, и Жезлов. В Прометее №5 проводником Софи выступает бывшая Прометея Маргарет — та самая Маргарет Тейлор Кейс, автор (как нам уже известно) оригинальной серии «Малютка Марджи в Туманной Волшебной стране». Именно она в облике Прометеи являлась ангелом милосердия солдатам в окопах Первой мировой войны. Проведя Софи в визионерском путешествии через ужасы войны XX века, Маргарет посвящает её в в мистерию Чаш — сострадание к мукам человечества.

В Прометее №6 бывшая Прометея Грейс (Грейс Бране) посвящает её в мистерию Мечей Таро, которые означают силу рассудка и избирательности, рассекающую иллюзии («отделяют, так сказать, мух от котлет»). Софи встречает Грейс в опасных землях комикса, которые та рисовала при жизни — Хай-Бразила, полного «камер пыток, алтарей демонам, горбунов и скелетов». Выясняется, что работа Грейс была узурпирована писательским коллективом, который выступал под именем Марто Нептуры, чьё лицо появляется на небе подобно лику всевидящего бога-творца. Но Софи быстро учится — она одолевает Марто Нептуру с помощью «Меча» логической редукции и уничтожает видимость его божественного всемогущества.

В Прометее №7 Софи получает посвящение в мистерию Монет, или Пентаклей, от ещё одной бывшей Прометеи — любящей повеселиться девушки с неподходящим именем Билл (именно так её представлял себе создатель — Уильям Вулкотт, который был геем). Монеты/Пентакли символизируют мир ощущений — Билл по уши влюблена во «всё, что нам по вкусу»: в такие вещи, как еда, комфорт, любовь, богатство, слава и счастье. Она старается донести, что такие устремления не обязательно плохи, как предположили бы более аскетичные и неотмирные интерпретации гнозиса: вещи в этом мире нужны нам для того, чтобы получать как можно больше удовольствия, пока мы удерживаемся от иллюзии того, что кроме них ничего больше нет.

Наконец, в Прометее №10 Софи получает посвящение в мистерию Жезла, «символа мужской ипостаси бога… Символа мага, его воли, того, что проникает в таинство». Это происходит с помощью тантрического секса с Джеком Фаустом, сомнительного вида оккультистом в традиции Кроули. Вопреки мнению некоторых критиков, чьи политкорректные рефлексы, похоже, закрывают им глаза на происходящее в этой сцене, я считаю, что она является одним из ключевых моментов цикла Прометеи. Конечно, на первый взгляд всё выглядит довольно грязной историей, где красивая молодая героиня исполняет стриптиз и соглашается на соитие с ужасным стариком на грязном матрасе в обмен на его магические знания. Однако всё заканчивается оргазмическим переживанием высшей любви и божественного единения, когда двум любовникам удаётся провести «змеиную силу» кундалини от низшей чакры к высшей, и оба преображаются в свои высшие и лучшие формы. Символика здесь ясна, по крайней мере должна быть такой: даже отталкивающие явления тёмного и ужасного мира (символизируемого грязной комнатой Джека Фауста в нью-йоркском подвале) не обладают окончательной реальностью, но могут стать миром небесного блаженства благодаря магической силе нашего сознания в союзе с творческим воображением. По Платону, эта трансформация человеческих страстей по сути обусловлена эротическим желанием абсолютной красоты, и, таким образом, на наших глазах то, что начинается с физического секса, завершается трансцендентным переживанием всеобщей любви.

Затем, в Прометее №12, мы знакомимся со взглядами Мура на мировую историю и эволюцию сознания, выраженными в форме ошеломительно остроумных многоуровневых мультимедийных уроков. Две змеи с кадуцея Прометеи обаятельно представляются именами Мик и Мак («микрокосм» и «макрокосм»!) и зачитывают длинное метрическое стихотворение, которое проводит Софи от времён, предшествовавших Большому взрыву, до наших дней. Стихотворение представляет собой последовательный комментарий к двадцати двум старшим арканам Таро. Параллельно появляющимся картам Алистер Кроули рассказывает шуточную историю, которая объясняет природу воображения. И Кроули, и вселенная (вновь выступающие в качестве параллельных реальностей микрокосма и макрокосма) движутся от состояния зародыша через несколько стадий взросления к старости, смерти и, наконец, перерождению. В качестве бонуса для читателей, любящих головоломки, имя «Promethea» на костяшках для скрэббла появляется в серии довольно удивительных превращений («Metaphore», «Mater Hope», «Ape Mother», «Me Atop Her», «O Mere Path», «A Pro Theme», «Hear Tempo», «O Harem Pet», «O Reap Them», «The Mop Era», «Metro Heap», «Meet Harpo», «Heart Poem»).

Что касается взглядов Мура на мировую историю, то он начинает с физического уровня, от первичного квантового вакуума к Большому взрыву и до появления планеты Земля и животной жизни; затем он переходит от физической истории к культурной, проходя путь от примитивных и шаманских обществ охотников и собирателей до классической цивилизации, где «начинается история, известная нам». Наконец, из Римской империи мы переносимся в эпоху Разума, возникновения индустриального общества и ужасов мировых войн. После Второй мировой войны психоделический век знаменует собой начало всё сильнее ускоряющейся духовной эволюции, которая в конечном итоге ведёт к «концу света» (как мы увидим далее). Следует отметить, что эволюционный нарратив Мура, как и большинство взглядов оккультистов на мировую историю, бесцеремонно виговский и этноцентричный: вся мировая история сводится к современному Западу без сколь-нибудь заметной роли Востока или любой другой культуры мира.

Древо Сефирот

Для многих читателей самая озадачивающая часть Прометеи — это её середина, в которой Софи и Барбара путешествуют из Имматерии через десять сефир каббалистического Древа Жизни в поисках почившего мужа Барбары — Стивена Шелли. Именно в это время привычный супергеройский формат окончательно уступает место подробному учебному пособию по истинной природе реальности и фундаментальным ценностям.

По Алану Муру Нью-Йорк 1999 года расположен, конечно, в самом низу — в сефире Малькут («Царство»), материальном мире. Отсюда Софи отправляется по пути 32, в конце которого Харон перевозит её через Стикс к Йесод («Основа»). Это лунный мир бессознательного, мир снов или мир мёртвых. Здесь она находит Барбару, которая, как кажется, разговаривает с умершим мужем Стивеном, но на самом деле это не настоящий Стивен, а лишь его тень. Софи и Барбара по пути 30 перемещаются в Ход («Слава»). Это залитый солнцем мир интеллекта, языка, магии, мысли, идей, времени и общения.

Вполне предсказуемо, учитывая перечисленные атрибуты, именно здесь они сталкиваются с Гермесом Трисмегистом. Но также они встречают Алистера Кроули, который играет в шахматы с другим известным оккультистом — Остином Османом Спейром. Дальнейший путь Софи и Барбары лежит по пути 27, который ведёт к сефире Нетцах («Победа») — венерианскому миру, где они буквально тонут в море любви и глубоких чувств. Выбравшись на берег, на путь 24, они встречаются со Смертью, которая их атакует и, как кажется, убивает. На самом деле она убивает только их земные привязанности, мирские идеи и мелкие эмоции. Они добираются до сефиры Тифарет («Красота, Гармония»), мира Самости, где Барбара встречает своё высшее Я, или «Священного Ангела-Хранителя», в облике самой себя в пятнадцатилетнем возрасте.

По пути 22 эти трое добираются до Гебуры («Сила, Строгий Суд»), огненно-красные ландшафты которой выступают в роли чистилища. Там они оказываются в ловушке демонического древа Клипот, или мира скорлупы. Выбраться из него им удаётся только научившись относиться к его властителю — Асмодею — с уважением, а не злостью и ненавистью. По пути 19 они достигают сефиры Хесед («Милосердие»), дымчато-голубой мира, который пахнет кедровыми благовониями и описывается как «Отчизна». Здесь Софи воссоединяется с отцом мифа, александрийским магом-герметиком, который когда-то отправил свою дочь в пустыню, где та была спасена Тотом-Гермесом и стала «живой историей» Прометеей. Также Софи воссоединяется и со своим физическим отцом, который бросил её беременную мать. В этот момент Софи лишается личины Прометеи, и ей приходится продолжать путешествие самой по себе.

Семь нижних сефир отделены от трёх верхних бездной, которая известна как «невидимая» одиннадцатая сфера Даат — ни один путь не ведёт от четвёртой сферы Хесед к третьей сфере Бина. Таким образом, Софи и Барбара вынуждены буквально прыгнуть в бездну. Именно в ужасной сфере Даат, среди прочего, они видят Кроули и Виктора Нойберга посреди скандально известной «работы Хоронзона», во время которой Кроули, предположительно, «принёс себя в жертву» через ритуальную содомию с его партнёром Виктором Нойбергом. Они, наконец, добираются до сферы Бина («Понимание»), места, наполненного святостью, где Софи облачается в новый прекрасный набор доспехов Прометеи.

Они встречают «милостивых адептов», во главе которых выступает не кто иной, как елизаветинский маг Джон Ди. Он ведёт их к потрясающей фигуре Вечной Женственности, которая включает в себя полный спектр женских энергий от библейской Вавилонской Блудницы до Мадонны, или Девы Марии. По пути 14 они достигают сефиры Хохма («Мудрость»), в которой доминирует её двойник, божественная мужская энергия. Эта встреча завершается видением первичного сексуального акта как источника творения в виде бога Пана, занимающегося сексом с богиней Селеной. Кульминацией этой мифологической сцены становится космический оргазм, который символизирует Большой взрыв, а Барбара восклицает в изумлении: «Я кончила. Вообще всё кончило».

Наконец, они поднимаются по пути 11, спиральной «лестнице в небо», которая ведёт в невыразимую сферу Кетер («Корона»). В этой сфере абсолютного единства все слова и идеи теряют своё значение, и мы видим Софи и Барбару, которые то появляются, то пропадают из существования и сознательного опыта. В этом месте предельного слияния Барбара, наконец, воссоединяется с умершим мужем Стивеном и они вдвоём превращаются в подобие мифических Адама и Евы. Другими словами, дойдя до конца своих поисков, они вернулись в Начало.

Что же дальше? Единственный путь вперёд ведёт обратно в мир материи. Как это объясняет Стивен,

Когда по извилистому пути от сферы к сфере мы взбираемся вверх по дереву, тогда мы — змеи. Змея — это воля к восхождению, к возвышению. Желание жить. Но когда мы решаем спуститься из этой священной чистоты обратно в суматоху и страдания мира, тогда мы — голуби. Голубь — это воля к самопожертвованию, к нисхождению. Желание умереть. Умереть для этого восхитительного мира духа и вновь жить в материи. Желание принести чуть больше света обратно в мир, который так в этом нуждается.

Отметим инверсию привычных установок в этом отрывке: в согласии с базовой платонической мифологией, оставить позади материальный мир — это движение к жизни, а возврат в материю из сострадания к человеческим мукам значит жертвенную смерть. Короче: чистый дух — это жизнь, чистая материя — это смерть. Софи и её спутники решают вернуться и погрузиться в мир, став духовными светоносцами.

Конец Света

После инкарнационного погружения вниз мы подходим к третьей, финальной, апокалиптической части цикла. Чтобы лучше понять происходящее, ненадолго вернёмся к пятому выпуску Прометеи, где Софи общается с Маргарет, которая посвятила её в мистерию Сострадания. Маргарет объясняет, почему их враги боятся Софи: она — живое свидетельство тому, что кто угодно может путешествовать между материальным миром и Имматерией.

Прометея подталкивает людей к осознанию этого бескрайнего имматериального царства. Побуждает исследовать его. Представь, что случится, если слишком многие последуют сюда за ней? Это будет подобно великому девонскому скачку из моря на сушу. Человечество, уползающее по пляжу из одной стихии в другую. От вещества… к разуму. Есть много имён для этого события. Мы называем его Восхищением, мы называем его открытием 32-го пути. Мы называем его пробуждением, или откровением, или Апокалипсисом. Но «конец света» тоже подойдёт.

Когда Софи в ответ спрашивает «Э‑э, но… конец света. Это же плохо, правда?», нам выдают краткий обзор ужасов XX века. Маргарет отвечает на вопрос Софи:

Правда? «Свет» — это не планета, не жизнь и люди на ней. Свет — это наши системы, наша политика, наша экономика… наши представления о мире! Это наши флаги, и наши банкноты, и наши войны за границы. Я была на Ипре. Я была на Сомме. Я бы с этим грязным месивом покончила сейчас.

Именно это и происходит в третьей и заключительной части цикла Прометеи.

Алан Мур возобновляет повествование через несколько лет после путешествия Софи по сферам Сефирот и её погружения обратно в землю. Сейчас 2003 год, все новости посвящены войне в Ираке, а Софи, кажется, забыла всё, что с ней случилось. Вернувшись на землю, она с трудом избежала ареста ФБР. Как и говорила Маргарет:

Сильные мира сего кровно заинтересованы в сохранении мира таким, какой он есть, потому что именно над этим миром они имеют власть. Видишь ли, в Имматерии нет ни аренды, ни налогов, ни имущества. Нет недвижимости и заборов… Нет ограничений.

В популярных медиа Прометею выставили опасной террористкой, а всех её друзей отправили за решётку. Сама Софи чудом избежала ареста и теперь живёт инкогнито с другом. Но когда власти раскрывают её секрет, ей не остаётся другого выбора, кроме как снова стать Прометеей, и в этот раз она решает по-настоящему «закончить свет». Проделав путь через все сферы Сефирот к божественному единству, она полностью овладела своими силами. Например, когда полицейские стреляют в неё, пули превращаются в мотыльков — прямая отсылка к мотыльку-прометее, символу трансформации, и к Фредерику Майерсу, писавшему об имаго, или «идеальном насекомом».

Прометея сияющим ангелом взлетает над Нью-Йорком, от чего сознание его обитателей начинает странно и непредсказуемо изменяться. Время, кажется, больше не течёт линейно; трёхмерные фигуры и объекты превращаются в двумерные полосы комиксов; людей уносят за собой глубокие психоделические видения, и они перестают понимать, кто же они на самом деле; и тому подобное. Эти радикальные события перемежаются блоками комментариев в форме лирической прозы, что ещё больше усиливает чувство чуждости происходящего по мере того, как воображение вторгается в реальность:

Внезапно мы все оказались такими, какие есть, к лучшему или худшему. Президент объявил, что нужно ввести новые войска в Ирак, а мы улавливали в зеркалах что-то, что-то сияющее под привычными складками и чертами лиц, уникальный свет наших мифических, священных личностей. Каждый из нас единичен, неповторим в безмерном Пространстве-Времени, и именно тогда мы вспомнили, что мы реальны, мы — влюблённые, боги или друзья в собственных пылающих сагах, и мы возопили: «Что за мрачные дворы мы выстроили? Что это за жизни окутывают нас в серое, словно в саван?». Мы поняли, что в душе мы все герои.

Заключительная часть Прометеи целиком посвящена представлеиям Алана Мура об апокалиптическом «конце времён», который в контркультурной эзотерике называют Точкой Омега, Нулевой Волной Времени, или Вознесением, или Сингулярностью — радикальной переменой в глобальном сознании, которая, как ожидается, случится около 21 декабря 2012 года.

Эти формы современного милленаризма являют собой прямое отражение крайней контркультурной критики, направленной против того, что иногда называют «обществом спектакля», и его отчуждающего воздействия на человеческий разум. Впервые этот термин был предложен Ги Дебором в 1967 году и получил широкое распространение в анархистской и радикальной контркультурной духовной среде. Он относится ровно к тому виду жизненного мира, который в работе Алана Мура изображён как Нью-Йорк: общество, подчинённое «взаимосвязанным коммуникационным технологиям, средствам массовой информации и корпоративному контролю», в котором «симулякры массовых коммуникаций и рекламы заполняют всё доступное социальное пространство». Когда Прометея «приводит мир к концу», Мур имеет в виду, что конец настаёт не планете, а этому искусственному миру глобального капиталистического потребления.
Как же происходит конец света? Под конец цикла мы видим Прометею, которая уютно устроилась в комнате с очагом и напрямую обращается к читателю:

Да, Прометея — это вымысел. Никто и не утверждал иного. Я ни разу не солгала. По крайней мере, я — честный вымысел. Истинный вымысел. Вымысел, который может войти в твои сны, овладеть своими создателями, говорить с тобой через них. Я — идея. Но я — настоящая идея. Идея человеческого воображения… а это, если задуматься, единственная вещь, про которую можно с уверенностью сказать, что она не воображаемая.

В итоге она указывает на то, что не существует ничего, кроме «чудны́х витков аминокислот, разыгрывающих дивные роли». Вся история вселенной — это просто история, рассказанная у очага. В конце концов, на самом деле ничего не существует, кроме Читателя и Прометеи, или, другими словами, Разума и Воображения. Эти двое были вместе «с тех пор, как эта комната была пещерой», и вместе они создали наш мир:

Помнишь? Когда ты что-то заметил в языках пламени и танцующих тенях… тебе понадобилась я, чтобы рассказать историю. Великую, восхитительную историю.

Итак, это и есть реальность: история, рассказанная у очага, бесконечная игра воображения, которую переживает человеческий разум. Комната медленно затемняется, и мы читаем последние слова Прометеи: «Не засыпай».

Герметический Гнозис

Хотя история Прометеи на этом заканчивается, сам комикс ещё продолжается. В первом эпилоге мы обнаруживаем, что после Апокалипсиса жизнь идёт дальше, просто немного по-другому. Это потому, что «каждому было откровение, но не всякий его понял или даже заметил». То, что здесь имеется в виду, очень похоже на то, как «пришествие Новой Эры» понимали некоторые первопроходцы нью-эйджа в 1970‑х годах, в частности Дэвид Спенглер. Для них «конец времён» значил глобальную духовную трансформацию, которая, впрочем, затронет лишь тех, кто будет правильно «настроен», тех, кто будет готов к ней. Что касается всех остальных — тех, кто ещё не смог преодолеть свои старые, врождённые, ограниченные и ограничивающие шаблоны воображаемой реальности — они останутся заперты в прежнем знакомом мире, потому что это единственный мир, который они могут воспринимать и понимать.

Во втором эпилоге мы, наконец, оставляем позади наш трёхмерный мир. Обнажённая богиня Прометея обращается к читателям не в контексте какого-то мира, созданного человеческим сознанием, а в контексте сознания как такового. Кажется, что Мур здесь имеет в виду что-то очень близкое к «Дэвачану» современной теософии. Прометея на наших глазах свободно летает или проплывает через множество измерений и энергий, изображённых цветными вихрями, и даёт финальный обзор философских идей, лежащих в основе цикла. Этот разбор полон отсылок к квантовой физике, нейробиологии и любимым авторам духовной контркультуры: Олдосу Хаксли, Джулиану Джейнсу, Карлу Густаву Юнгу, Роберту Антону Уилсону, Роберту Грейвсу, Гарольду Моровицу, Дугласу Хофштадтеру и т. д. Так как всеобщая «космическая память», как предполагается, хранится на плане Дэвачана, вполне уместно, что этот последний выпуск Прометеи представляет собой намётки библиографии Мура или списка основных ссылок для тех, кто захочет продолжить изучение его идей.

И, наконец, Прометея №32 — это потрясающий пример секрета, скрытого на виду. Если разъединить все страницы, из них можно собрать двусторонний постер с двумя большими изображениями Прометеи; а надписи в сферах на каждой странице оказываются связанными с помощью цепочек звёзд или анкхов в «сеть гипертекстовых ризом, оплетающих плоскость изображения и свободных как от порядка последовательного чтения страниц, так и от визуального порядка в портретах Прометеи».

Можно уверенно утверждать, что муровский миф о Прометее сосредоточен на получении гнозиса; но чтобы точнее определить, что он имеет в виду, полезным будет сравнить его работу с другим влиятельным произведением популярной гностичекой фантастики, появившемся в том же 1999 году. Основная идея фильма Матрица братьев Вачовски — это то, что мы заключены в компьютерную иллюзию, которая называется Матрицей, и должны «проснуться» в истинной реальности. Как отметили многие комментаторы, эта идея в осовремененном виде повторяет «классический» гностический дуализм. Суперхакер Морфеус во время первой встречи с главным героем по имени Нео так характеризует Матрицу: «Целый мирок, надвинутый на глаза, чтобы спрятать правду». Она была создана демоническими силами (демиург и архонты представлены в фильме как «Архитектор» и сонмы «людей в чёрном»), которые стараются держать нас в рабстве, культивируя неведение — отсутствие гнозиса — об истинном положении дел.

Интересно отметить тонкое, но важное, отличие последнего обращения Мура. Тогда как Матрица начинается со значимого призыва «Проснуться», Прометея заканчивается (не менее значимо) словами «Не засыпай». Действительно, очнуться от иллюзорного мира не так важно в работе Мура, как сохранять ясное понимание того, что реально существует и кто мы на самом деле. Другими словами, история, которую рассказывает Мур, — это история не о побеге из тюрьмы, а о понимании того, что нет никакой тюрьмы, кроме созданной нами самими с помощью воображения. Конечно же, похожие интерпретации «тюремного заключения» и «иллюзии» можно найти и в Матрице (самый очевидный пример — знаменитая сцена «ложки нет»); и всё же, хотя философии, лежащие в основе этих произведений, можно согласовать между собой, акценты в них сделаны разные. В целях структуризации и типизации я бы предложил считать цикл Прометеи герметической панентеистической или космотеистической альтернативой классическому пониманию «гностического» дуализма. Разница между ними определяется именно ролью воображения. Хотя Мур не обращает внимание читателя на это, но в Герметическом корпусе XI изложена доктрина, которая будто бы специально писалась под него:

Всё пребывает в Боге, не как то, что находится в каком-либо месте… В Боге всё пребывает в бесплотном воображении. Понимай Бога как содержащего в Себе все Свои мысли, весь мир. Если ты не делаешь себя равным Богу, ты не можешь Его постигнуть, так как подобное понимает подобное. Увеличь себя до неизмеримой величины, превзойди все тела, пересеки все времена, стань вечностью, и тогда ты постигнешь Бога. Ничто не мешает тебе представить себя бессмертным и способным познать всё: ремёсла, науки, повадки всех живых существ. Вознесись выше всех высот, спустись ниже всех глубин… Представь себе, что ты одновременно везде, на земле, в море, в небе; что ты ещё не родился, что ты ещё в утробе матери, что ты молодой, старый, мёртвый, вне смерти. Постигни всё сразу: времена, места, вещи, качества, количества, и ты постигнешь Бога.

Согласно процитированной герметической точке зрения, мир не противостоит Богу, а, напротив, существует в воображении (или в виде воображения) Бога (фантазии, согласно греческому оригиналу). Следовательно, только с помощью воображения люди могут стать подобными Богу и реально действовать в божественном разуме, тем самым достигая божественного гнозиса в самом буквальном и радикальном смысле.

Соответственно, людям не нужно отворачиваться от мира или бежать из него — «конец света» не означает разрушения матрицы. Идея Мура более позитивна. Нужно сохранять осознание собственной истинной природы как могущественных божественных творцов, у которых достаточно сил, чтобы создать себе прекрасный мир по собственным желаниям. С этой точки зрения «закончить свет» — значит сорвать маски со Спектакля, злого близнеца того, чем может и должно быть воображение, — пустого бездушного мира простых симулякров, сентиментальных и механистичных образов массового производства, которые умаляют и ограничивают божественные силы ума, мира обнищавших суррогатов истинного творчества.

Прометея Алана Мура важна по нескольким причинам. Во-первых, это один из самых впечатляющих и философски согласованных манифестов нового вида эзотерики, который быстро развивается и распространяется в современной популярной культуре, особенно среди молодых людей, как в сети, так и вне её. Во-вторых, это прекрасный пример «религии, основанной на фантастике», который одновременно рефлексирует и теоретизирует на тему размывания границ между «вымыслом» и «реальностью» в популярной медиакультуре. В‑третьих она демонстрирует подрывной потенциал популярных комиксов, так как её конечная цель состоит в том, чтобы разрушить чары корпоративного контроля и капиталистического потребления, с помощью которых сам жанр, тем не менее, и находит своего читателя. В‑четвёртых, она показывает «герметическую» альтернативу классическому прочтению «гностицизма» Ханса Йонаса как одновременно следствие и восстание против отчуждения и нигилистического отчаяния. Наконец, пятое и последнее, она даёт читателям серьёзную пищу для размышления о природе и роли воображения в формировании нашей культуры, общества и повседневной жизни.

Ваутер Я. Ханеграфф
Амстердамский университет
w.j.hanegraaff@uva.nl

Перевод: Krow